— Меня тут отчитали, — пожаловался мне Лутте словно маленький мальчик, — долго учили уму разуму, — он покосился на Кэрна, — заставили пообещать никогда больше никого не затаскивать в мой замок. И теперь, — резюмировал он, — я абсолютно прекрасен и чист, и чтобы искупить свою вину, приглашаю всех в ресторан! Как вам идея? Соперники голосуют вместе!

Кэрн улыбался. Он был счастлив, что хотя бы ненадолго перевоспитал своего озорного друга.

— Соглашайтесь, — сказал Кэрн, — мое волшебство скоро рассеется, и он станет таким же вредным, как был.

— А почему бы и нет! — ответила я. — Мы очень давно не были в ресторане!

Мы сидели за большим круглым столом. Лутте снял для нас целый зал ресторана. Мы надеялись, что к нам никто не войдёт, но ошиблись. Толпа журналистов ворвалась в зал. Нас осветили вспышки фотоаппаратов. Я думала о том, что я единственная не особенно важная фигура здесь.

Вилли — будущий президент, Кэрн — его соперник, Лутте — известный учёный. А я…Я просто жена будущего президента. Мне вдруг даже стало неудобно сидеть с ними за одним столом и захотелось тихо выйти из зала. Но Вилли обнял меня за плечи, и я почувствовала, что нужна ему. Разве он смог бы пройти весь этот путь без меня?! Нет, жена просто необходима каждому мужчине, а президенту особенно. Да и вообще, что за странные мысли! Я среди них единственная женщина! А уж в Кернии все точно знают, что царицы мира мы, пусть даже мужчины и получили равные с нами права.

Журналисты никак не хотели дать нам пообщаться между собой. А наша общая природная вежливость не позволяла закончить этот допрос. После нескольких часов бессмысленной болтовни журналисты наконец оставили нас в покое, а мы продолжали беседу о добре и зле, о любви, президентах, замороженной Кернии и о многом другом. Прошла целая ночь, но спать, как ни странно, не хотелось. Я впервые почувствовала, что у меня с Вилли появились настоящие друзья. До сих пор мы жили уединенно. Родители не вмешивались в нашу жизнь. Да и вообще мало кому было до нас дело. Все изменилось, когда Вилли решил участвовать в выборах. За нами стали охотиться журналисты, избиратели засыпать письмами. Но настоящих друзей, с которыми хотелось бы болтать до рассвета, смеяться над собой, фантазировать, мечтать — нет, таких друзей у нас не было никогда. Мы открыли для себя Кэрна и Лутте. Кэрна, как человека правильного порядочного, но совсем не знающего и не понимающего реальной жизни. И Лутте — веселого ученого, готового весь мир превратить в шутку. Ни Вилли, ни я больше не обижались на Лутте. На него просто смешно было обижаться. Таких людей принимают такими, какие они есть, и прощают им все. Я знала, что он на самом деле никому не желает зла.

Я выглянула в окно. Небо наполнялось золотым сиянием. Ведь сейчас было лето, и дни становились немного длиннее, чем зимой. Летом начиналась жизнь, дети вываливали на улицу, играли в снежки. А взрослые наслаждались холодным воздухом. Зимой передвигаться по Кернии становилось гораздо сложнее. Температура падала до минус пятидесяти, да ещё начинались странные непонятные никому колебания. По вечерам люди боялись выходить из дома, поскольку эти колебания воздействовали на психику. Керинчане без видимых причин начинали плакать и кричать, драться друг с другом до изнеможения. Правда, Лутте удалось изобрести необычный прибор, он в течение пятнадцати минут защищал людей от необычных состояний на улице. Именно после этого достижения его и признали великим учёным.

— Я уверен, — сказал Кэрн, — что эти колебания не простые… Это магия! Ведь ещё двадцать лет назад, когда мы были детьми, их не было, вы помните?

— Ну и что! — возразил Вилли. — Пусть они будут хоть тысячу раз магией! Вот вы, Кэрн, волшебник и разбирайтесь с ними!

Кэрн как-то загадочно посмотрел на Вилли.

— Все керинчане — волшебники! Просто нужно открыть эту силу!

— Вы её уже в себе открыли? — продолжал наступление Вилли.

— Я работаю над этим! — сказал Кэрн.

— Ой, как он работает! — вмешался Лутте. — Уже скоро ни одной льдинки не останется! Все растопит и зажарит нас на жарком солнце и приправит бесконечной моралью!

— Лично тебя Лутте точно зажарю! — смеясь, сказал Кэрн.

Сегодня был удивительно солнечный день, лучи врывались в ресторан и озаряли нас своим сиянием. Такого света не было уже много лет. Я даже подумала, что льдинам тоже захотелось наконец превратиться в теплые реки и торжественно провозгласить нового самого лучшего президента на всей Нилии! Ведь лучше моего мужа никого и быть не может!

— Дорогие друзья! — вдруг заявил Лутте, причмокивая втягивая сок из трубочки, — наши уважаемые президенты совсем забыли о выборах.

— Точно! — воскликнула я. — Они уже начались! Пойдёмте!

Вилли и Кэрн пожали друг другу руки.

— Помните о наших клятвах! — прошептал Кэрн.

— Я, кстати, взял с собой перчатку, пока ещё не съеденную молью! — сказал Лутте и, хохоча, поднял ее над головой.

— Наша дружба не зависит ни от каких перчаток! — заявил Кэрн, и Вилли кивнул ему.

Лутте расплатился, и мы всей компанией отправились в избирательный участок.

— За кого будете голосовать? — тихо спросила я Кэрна, когда мы скользили по освещенной солнцем улице. Лёд переливался в его лучах, и мне казалось, что сегодняшний день обязательно принесет нам счастье.

— Я буду голосовать за Вилли! — уверенно сказал Кэрн.

Я взглянула на Лутте:

— А вы?

— Вариантов всего два и оба неудачные!

— И чем же мы оба не угодили великому учёному? — с улыбкой спросил Кэрн.

— Скучные вы оба, товарищи-господа президенты! Вот на меня посмотрите! Красавец мужчина, — он поклонился, — умный, высокий, добрый и бесконечно…

— Наглый! — сказали хором Вилли и Кэрн.

— А это создаёт особый шарм вокруг великого ученого! Я вам после объявления результатов расскажу, за кого голосовал. А то мало ли, ещё сплющите меня вдвоем в мороженое. А из великих учёных оно такое вкусное! От меня точно ничего не останется!

— А я буду голосовать за вас, Кэрн! — вдруг сказал Вилли.

Кэрн от удивления врезался в здание избирательного участка и упал на лёд. Вилли протянул ему руку, но Кэрн отказался. Он поднялся сам и серьезно посмотрел на моего мужа:

— Вилли, у нас не так много людей! Каждый голос важен! Если вы хотите стать президентом, голосуйте, пожалуйста, за себя!

— О, гениальный Кэрн, — вмешался Лутте, — вы только что открыли нам всем величайшую из истин мира!

— Нет! — заявил Вилли. — Я хочу проголосовать за Кэрна, это мое решение!

— Зачем? — спросила я мужа.

Но ответить он не успел. Неожиданно появились десятки журналистов, их камеры большими стеклянными глазами смотрели на нас. Седой мужчина на коньках в черном костюме начал репортаж:

— Впервые! Два соперника проводят все свое свободное время вместе! Вилли и Кэрн, вы ещё не надоели друг другу? — спросил он с какой-то усмешкой.

— Они лучшие друзья! — ответил Лутте, — И мы с Аллой тоже всегда с ними!

Вилли бросил недовольный взгляд на Лутте.

Другой низенький мужчина с маленькой камерой подбежал к нам. Я видела его не в первый раз, и он всегда портил всем настроение. Его вид напоминал упитанную крысу, готовую пойти на что угодно, чтобы получить еду. Ну, а он завоевывал имя любыми самыми некрасивыми методами.

— Я не понял, — начал он — чья жена эта забавная особа? Вы жена ученого или одного из будущих президентов? Или вы их общая жена или вообще никому не жена?!

Это высказывание возмутило меня, я даже покраснела от обиды. Я встала перед камерой, обняла Вилли и гордо произнесла:

— Я жена самого лучшего президента на свете! Он единственный и неповторимый, и совсем скоро керинчане убедятся в этом!

Я страстно поцеловала мужа, журналисты закричали "горько". Сенсация была им обеспечена. Кэрн улыбнулся нам. Лутте сонно зевнул. Похоже, его наш поцелуй совершенно не обрадовал.

— За кого вы будете голосовать?! — в один голос обратились журналисты к нам с Вилли.

— За Кэрна! — заявил мой муж.