И не будем забывать, что завтра пятница.

— Мы не можем этого сделать. Лукас, пятница завтра! У меня не так много времени на подготовку. Ты должен перестать удивлять меня событиями в последнюю минуту.

Я качаю головой. Это уже третий раз — сначала когда мы поженились, потом поздний завтрак, а теперь вот это.

— Да, мы можем, и мы будем.

Я снова качаю головой.

— Нет, мы не можем. Одно дело — притворяться перед коллегами и заинтересованными лицами в течение нескольких часов то тут, то там. Но неужели ты думаешь, что сможешь притворяться моим мужем целые выходные?

— Да.

Его ответ короткий и решительный.

Я смеюсь.

— У тебя эмоциональная емкость как у батарейки, которая вот-вот разрядится. Ты ни за что не сможешь притворяться перед ними так долго. Мы должны выглядеть естественно, и как бы хороша я ни была, не думаю, что у меня это получится. Они узнают о нас, ты готов к этому?

— Как батарейка, которая вот-вот разрядится, говоришь?

Он ухмыляется и поворачивается ко мне.

— Да, ты можешь притворяться, что ужинаешь или два раза, но никогда не на полные выходные.

Он смотрит в сторону и хихикает, демонстрируя ямочку, которую я хочу поцеловать. И от этого звука все мое тело покрывается мурашками.

— Мы оба это знаем. Для тебя нет Оскара на горизонте. — Говорю я, хихикая.

— Что ты имеешь в виду?

— Я просто имею в виду, что до сих пор мы делали хорошую работу, но мы играли в безопасность. Настоящая пара молодоженов вела бы себя немного более одержимо друг другом.

— Одержимо?

— Да, мы должны быть в фазе медового месяца. Наверное, люди ожидают, что мы будем друг на друге зациклены. Но, очевидно, мы не собираемся вести себя так, поэтому нам и не стоит ехать в Париж. Они увидят нас насквозь.

— О, так ты говоришь, что я недостаточно ласков?

При этом он придвигается ближе ко мне, ленивая улыбка играет на его губах, когда он касается моей щеки.

Мне становится жарко, и я пытаюсь найти нужные слова.

— Что ты делаешь? — Наконец вырываюсь я, пытаясь скрыть свой внезапный шок от его близости.

Он хрипло хихикает и наклоняется ближе, его дыхание согревает мою кожу, а его лесной запах заставляет меня думать о самых разных вещах — в основном о грязных.

— Что ты имеешь в виду? — Шепчет он, и это заставляет меня нервничать.

Я пытаюсь взять себя в руки, но его прикосновения и близость делают это почти невозможным.

— Ты становишься ужасно близким.

— В чем дело, Леора? Я просто хочу получше рассмотреть тебя.

Его шепот звучит низко и соблазнительно.

Я чувствую, как колотится сердце, пытаясь сохранить самообладание.

— Ну, ты можешь посмотреть вон оттуда. — Говорю я, указывая пальцем на другой конец комнаты.

— Ты очень забавная. Раньше я этого не замечал. — Говорит он, нежно поглаживая большим пальцем мою щеку. — Мне это нравится.

Мой желудок вздрагивает от его слов, а его прикосновение посылает электричество по моему телу.

Я с трудом пытаюсь сформулировать связный ответ, слова застревают у меня в горле.

— Я… я…

— Хочешь узнать, насколько забавной ты мне кажешься? — Поддразнивает он, его улыбка превращается в соблазнительную ухмылку, а глаза приобретают темную интенсивность.

Да, пожалуйста, расскажи мне.

Я киваю в предвкушении, не в силах устоять перед его чарующим взглядом.

Прежде чем я успеваю осознать происходящее, он наклоняется, и его губы оказываются в манящей близости от моих, парализуя меня.

— Мне кажется, — он медленно приблизился к моему уху, — ты такая забавная, что я хочу превратить твой смех в крики, когда буду перегибать тебя через колени. — Шепчет он, вызывая дрожь по позвоночнику.

От его слов у меня перехватывает дыхание, а тело начинает болеть от желания.

Неужели он действительно сделает это? Он любит шлепать? Я никогда не делала ничего подобного. Мой единственный и неповторимый партнер любил, чтобы все было просто — по крайней мере, со мной. Однако одна только мысль о том, что Лукас прикоснется ко мне, а тем более отшлепает, разжигает огонь глубоко внутри меня, и я чувствую, как жар разливается между ног.

— Ч…что?

Мне удается заикаться, чувствуя себя одновременно возбужденной и напуганной его дерзостью.

Он победно ухмыляется, как будто точно знает, какой эффект он на меня производит.

Прежде чем я успеваю сказать что-то еще, он встает и начинает уходить.

Я успеваю заметить, как он оглядывается на меня, глядя в эти чертовски очаровательные глаза:

— Не стоит меня недооценивать, милая. Иди собирай чемодан.

Я закатываю глаза, но, сидя здесь, в одиночестве и возбуждении, я точно знаю две вещи: во-первых, в Париже у меня точно будут проблемы, а во-вторых, мне нужно отомстить ему.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ