Я испытываю чувство удовлетворения, когда Леора спокойно занимает место рядом со мной, даже не обращая внимания на комментарий Мелины.
— Кто это был? — Спрашивает она, делая вид, что не помнит ее.
— Это была Мелина, дочь Мишеля. — Отвечаю я, стараясь сохранить нейтральный тон.
Леора в замешательстве нахмуривает брови.
— Почему она была такой грубой?
Я гримасничаю.
— Мелина также моя бывшая девушка.
— Твоя бывшая? — Глаза Леоры удивленно расширились, но она быстро взяла себя в руки. — Понятно.
Я вижу, что она пытается обработать информацию, но, прежде чем она успевает сказать что-то еще, человек, сидящий слева от Леоры, представляется, и они начинают обсуждать нашу свадьбу.
Я вижу, что Леора кивает и вежливо улыбается, но ее мысли, кажется, где-то в другом месте. Ее руки сжимают сумку в смертельной хватке. Странно… очень странно.
Что случилось? Может быть, она просто нервничает или волнуется?
Когда их разговор затихает, она переводит взгляд на меня, и на ее губах появляется теплая улыбка. В этом общем взгляде ее глаза смягчаются, и я чувствую, как меня охватывает чувство облегчения.
— Ты в порядке? — Спрашиваю я, чтобы перепроверить.
— Да, я в порядке.
В порядке. Это слово звенит у меня в ушах, и я знаю, что в отношении женщин все не так однозначно, как кажется. Слово «в порядке» может означать множество вещей — боль, расстройство или разочарование.
Отлично означает «я расстроена тобой».
Вероятно, она замечает выражение моего лица, потому что пытается заверить меня:
— Обещаю, со мной все в порядке.
— Ты уверена?
Она кивает, ее улыбка расширяется.
— Как ты думаешь, подадут ли они pain au chocolat?
Когда она упоминает эту сладкую выпечку, я не могу не улыбнуться. Pain au chocolat — мое любимое лакомство, это единственный десерт, которым я по-настоящему наслаждаюсь.
Перед нами стол, украшенный фарфоровыми тарелками и хрустальными бокалами, демонстрирующий показное богатство. Я не удивлен: это типичная Мишельская манера — выставлять себя напоказ. Здесь есть круассаны с различными начинками, лотарингский киш, который кажется слишком сытным, и копченый лосось со сливочным сыром, который выглядит слишком претенциозно, на мой вкус. Свежие фрукты, сыры и мясные изделия аккуратно разложены на тарелках, что придает бранчу еще большую пышность. На серебряном подносе лежат macarons всех цветов, темный кофе варится в серебряном кофе-прессе, а в ведерках со льдом охлаждаются несколько бутылок дорогого шампанского.
Когда официанты вносят последние блюда, я улавливаю запах свежеиспеченного шоколада, и мои чувства сразу же пробуждаются. Я ничего не могу с собой поделать. Несмотря на то, что я предпочел бы побаловать себя дома, я достаю одну конфету и передаю ее Леоре, а затем беру себе.
Пока я жую, я замечаю, как остальные за столом увлечены едой и разговором. Мишель, в частности, кажется, упивается своим вниманием, а Мелина сидит рядом с отцом, изредка поглядывая на нас.
Я смотрю на Леору, желая понять, нравится ли ей еда. К моему облегчению, ее улыбка стала еще шире. С каждым кусочком она покачивается на стуле, словно танцует от восторга, но, кажется, сама этого не замечает.
Она просто очаровательна.
Я быстро стираю свою улыбку, пытаясь подавить любые чувства, которые могут возникнуть.
Перестань смотреть на нее так. Ты делаешь это ради Аmmо Антуана.
— Это так вкусно. — Говорит Леора между укусами.
Когда я смотрю на нее, то вижу, что ее глаза смотрят на мои, мерцая на свету.
Я тяжело сглатываю, вкус еды внезапно становится менее значимым. Мне конец.
Через несколько минут после еды я обнаруживаю, что Леора не сводит с меня глаз, а на лице по-прежнему сияет улыбка. Я не могу удержаться от хихиканья. В ее глазах появился озорной блеск, и в душу закралось подозрение. Она что-то замышляет, и я уверен, что она делала нечто большее, чем просто наслаждалась едой.
— Итак, что ты сделала, Леора? Похоже, у тебя есть секрет в рукаве. — Шепчу я, игриво подталкивая ее.
— Что? Ничего?
Она невинно моргает.
— Леора. — Предупреждаю я.
— Лукас. — Повторяет она.
Наши взгляды встречаются, и мы оказываемся в напряженном поединке.
