— Я отвезу грузовик в хижину.

Он ворчит.

— Удачи в поисках.

Она останавливается. Повернув голову, она ищет грузовик на стоянке. Потом вспоминает, что он припаркован в полумиле от дороги. Черт.

И все же она движется, оставляя бар позади себя, яркий свет неоновой вывески мигает в ее периферии.

Молчание длилось несколько секунд, а потом...

— Тогда иди. — Глубокий голос Соломона гулко отдается в ночном воздухе. Решимость в его тоне. — Уходи, если хочешь.

— Я уйду, — отвечает она, держась за живот и не оглядываясь.

— Я буду рядом с тобой. Когда ты захочешь поговорить, я буду готов. Я буду рядом.

От его слов ее сердце забилось в двух шагах. Она остановилась.

Она оборачивается.

— На тебе нет куртки.

Она злится на себя. Черт бы ее побрал за заботу.

— К черту куртку.

— О да, это отличная идея. Это как раз то, что нужно нашему сыну. Чтобы его отец заболел и умер от пневмонии.

— Мне все равно, Тесс. Я не оставлю тебя. И когда ты будешь готова слушать, я расскажу тебе о том, что я не участвовал в составлении этих бумаг. Ни за что на свете я не причинил бы тебе такой боли.

На шатких ногах она делает шаг вперед, чтобы уйти. Только медленное покачивание Мишки в животе и слова Соломона останавливают ее.

О Боже. Осознание этого бьет ее по зубам.

Что она делает?

Она уходит от него.

Она так беспокоилась о том, что он нарушит свое обещание, что не заметила, как нарушила свое собственное.

— Тесс, пожалуйста. — Придушенный звук страдания прорывается в его горле, заставляя ее снова повернуться к нему. — Я не хочу, чтобы ты оказалась на обочине дороги, детка.

Соломон смотрит на нее затравленными глазами. Его лицо опустошено, абсолютно агонизировано, и в этот момент Тесс все понимает. Она уходит, оставляет, это убьет его.

Вот она, почти дикая беременная женщина, распластавшаяся из-за гормонов и при этом замерзшая. Она отталкивает его, но он остается. Он не уходит, не бросает ее и не отпускает. Он остается.

Тогда в ее душе наступает ясность.

Любовь остается.

Она может уйти, может покончить с этим, а может смириться и понять.

Мама всегда говорила ей, что нужно найти того, кто останется. Кто не уходит, даже когда жизнь трудна. Даже когда они ссорятся.

Именно этого хотела бы для нее мама. Не денег или карьеры. Любви. Мужчину, который борется за нее, борется с ней и не уходит, который наполняет ее душу миром, светом и радостью.

И это - Соломон.

Глубоко вдохнув, она заставляет свой мозг выйти из зоны радиоактивного распада. И она обнаруживает, что глаза Соломона смотрят на нее так, что ее желудок становится расплавленным и магнитным.

Она напрягает все силы, позволяя надежде, любви разрушить ее щит. Молится о том, чтобы найти объяснение бумагам, которые он держит в руках, и не разбить ей сердце.

Она шипит, тычет в него пальцем. Ненавидя его, но слишком сильно любя за то, что он держит ее сердце.

— Я злюсь на тебя.

На его лице появляется намек на улыбку. Теперь она знает. Знает, когда Соломон улыбается или гримасничает, хмурится или смеется. Все его бородатые выражения лица ей знакомы.

Они ее.

Гора мужчины выдохнула воздух из легких одним длинным толчком.

— Я знаю, что ты злишься. И у тебя есть полное право. — Он обводит взглядом разделяющее их пространство и делает шаг вперед. — Пойдем со мной. Давай поговорим, Тесс. Кричи на меня. Бей меня. Швыряй в меня каблуками. Только сделай это внутри. Там, где тепло.

Она всхлипывает и смеется. Не в силах сдержаться. Не в силах сдержать беспомощную, дикую любовь, которую она испытывает к этому человеку. Даже когда он бесит ее до крайности.

— Хорошо. Я сделаю это.

Он с облегчением опускает руки. Затем его суровое лицо озаряет прекрасная ухмылка, и он протягивает ей руку.

— Пойдем, беременная женщина.

Тесси делает шаг вперед, тянется за его надежной рукой, и тут происходит самое страшное.

Она поскальзывается.

Ноги уходят из-под ног, и она падает вперед. Несмотря на отсутствие равновесия, ей удается вывернуться, но она все равно тяжело падает на цемент. Боль отдается в бедрах, локтях, голове.

— Тесси! — панический голос Соломона раздается как выстрел в темноте.

Мир поплыл. Боже. Больно. Все болит. Словно стрелы, пронзающие ее плечо, копчик. Долгую секунду она лежит, задыхаясь. Затем, когда судорога прокладывает себе путь в животе, она закрывает лицо и испускает вопль.

В один миг она оказывается в объятиях Соломона, прижимается к его груди, прижимается лицом к его колотящемуся сердцу. Она слышит только шум ветра в кронах деревьев и глубокий голос Соломона.

— Я держу тебя. С тобой все в порядке. Вы оба в порядке.

Это любимый звук Соломона.