— Мило, — говорю я ей.
Это заставляет ее улыбнуться. Она бросает нервный взгляд на мою промежность и начинает маневрировать там, но я хватаю ее подмышки и поднимаю обратно, чтобы поцеловать. Она прижимается ко мне, кожа к коже, нас разделяет только крошечный кусочек трусиков. Я целую ее медленно и лениво, зная, как мне повезло, и желая впитаться в нее надолго.
Когда она, наконец, отрывает свой рот, я снова тверд, и она извивается, прижимаясь ко мне.
Она начинает спускаться поцелуями вниз по моей груди.
— Позволь мне заставить тебя кончить, — говорю я.
— Я обещала тебе.
— Ты не обязана, — напоминаю я ей.
— Тс-с. — Она не торопится спускаться туда, и то, как она это делает... Господи. Все эти застенчивые взгляды, почему-то я подумал, что она не знает, что делает, но к тому времени, когда она проводит языком по моему члену, одним быстрым движением вокруг головки, я уже наполовину мертв.
— Дразнишься, — выдыхаю я.
Она усмехается. Высовывает свой острый розовый язычок и вылизывает меня дочиста.
Я сжимаю руки в кулаки, чтобы не зарыться ей в волосы. Мы с Кэролайн много развлекались, но сегодня все по-другому, и я не хочу все испортить. Травмировать ее или что-то в этом роде. Она может делать со мной все, что захочет, но я не собираюсь давить на нее.
Хотя это чертовски трудно. Чтобы не шевелиться. Чтобы не показать ей, чего именно я хочу от нее. Она обхватывает пальцами основание моего члена, и там есть место, где она может надавить, но не делает этого. Она лижет и сосет кончик, где я так чувствителен и щелкает прямо по тому месту под головкой, которое сводит меня с ума.
Я отказываюсь от одеяла и провожу руками по ее плечам, вверх по шее, в волосы. Не цепляюсь за нее, хотя для этого требуется колоссальное усилие. Просто прикасаюсь к ней.
Она обхватывает мои яйца, но ее пальцы такие нежные, а рот такой... вежливый. Это очень мило.
Это хорошо.
Она поднимает голову. Ползет вверх, пока не оказывается в паре сантиметров от моего лица.
— Эй.
— Что?
— Ты меня не инструктируешь. Скажи мне, чего ты хочешь.
— Ты отлично справляешься.
Я рывком вскакиваю с кровати, прежде чем понимаю, почему. Она ущипнула меня за сосок, покрутила его. Не в милом смысле.
— Какого хрена? Это больно!
— Скажи мне, чего ты хочешь.
Ее глаза полны решимости, рот сжат в тонкую линию. Она выглядит так, как будто классная Кэролайн, уверенная в себе, злилась на меня за то, что я не дал ей закончить.
Люблю ее такой.
— Отсоси мне, — говорю я. — Жестко.
Она улыбается этой маленькой улыбкой. Полностью довольная собой.
— Спасибо. — Она снова опускает голову. — А теперь продолжай говорить со мной, или я поеду домой, и ты останешься совсем один со своей правой рукой. Или это левая рука, раз ты левша?
Я не думаю, что должен отвечать на этот вопрос. Не тогда, когда она ползет по моему телу, задрав задницу в воздух. Я хочу, чтобы мои руки были на этой заднице. Хочу заставить ее повернуться, киской к моему лицу, капающей на меня, пока она отсасывает мне.
Я наговорил ей такого дерьма по телефону, когда зашел слишком далеко, чтобы остановиться, чувствуя себя в безопасности, потому что был в паре тысяч километров от нее. Но совсем другое, думать о том, чтобы сказать ей это в лицо. Ей это нравится или она просто терпит? Где такие девушки, как Кэролайн, проводят черту?
Когда она обхватывает меня рукой, я наклоняюсь и показываю, где туго натянуть кожу.
— Здесь.
Она берет верх. Затем она снова облизывает меня, щелкая языком по головке, всасывая меня в рот. Сосет изо всех сил.
— Господи Иисусе, мать твою.
Она вытаскивает меня изо рта достаточно надолго, чтобы сказать:
— Так-то лучше.
Нет таких девушек, как Кэролайн. Только Кэролайн.
Ее более чем достаточно.
Она сосет меня, лижет, толкается языком в то место, которое я ей показываю. Когда на этот раз она тянется к моим яйцам, я показываю ей, где погладить их сзади, где надавить.
О, черт, она быстро учится.
