— Что произошло? — спросила мама миссис Болтен.
— Юли просто пробежала мимо меня! — ответила она. Все были раздражены и хотели идти искать Юли.
— Вероятно, она побежала к источнику, — робко предположил я. Софи стояла позади меня, будто хотела спрятаться за мной от моих и родителей Юли.
— И где это, скажи, пожалуйста, должно быть? — разозлено спросил меня её отец. Я объяснил ему, как пройти к источнику.
— Когда я снова буду тут с Юли, ты объяснишь мне, что произошло с самого начала! — мистер Болтен был ужасно разозлен, и я его прекрасно понимал. Он сразу же отправился на поиски, а я стоял тут пристыженный и не знал, что должен сказать или сделать.
Наши мамы оживлённо беседовали, только мой отец стоял и молча, прожигал меня разъярённым взглядом.
Примерно через двадцать минут мы увидели свет фонарика и услышали Юли, которая громко ругалась на своего отца.
— Это было последнее, что ты сказал. Сейчас ты идёшь в свою комнату, а твои друзья — домой. Мы выясним это утром, — сказал отец мне, вероятно, он всего лишь хотел уберечь меня от мистера Болтена. Я не предвидел ничего хорошего, потому что Юли, вероятно, сказала отцу, что произошло.
— Ок'ей. — Я вернулся с Софи на наш участок, где нас уже ждали другие. — Она снова тут. Вы должны уйти, а я вернусь к ним. — Я нервно провёл рукой по волосам и кивнул остальным, чтобы они уходили. Софи ничего больше не сказала, но жестом дала мне понять, что мы позже должны созвониться. Я, молча, кивнул и встал около маленьких садовых ворот. Кусты разделяли наш с Болтенами участки, поэтому я мог спрятаться там.
Юли спорила с родителями, и, когда она упомянула о предстоящем разводе родителей, ушла в дом, мне стало кое-что ясно. Юли ужасно страдала из-за знания, что её родители хотели развестись, когда она достигнет совершеннолетия. И не только это... Возможно, поэтому она не хотела заводить отношения со мной? Она боялась, что я её обману? Или когда-нибудь брошу её ради кого-нибудь другого? Это имело смысл... даже если звучало невероятно, но я думаю, что наконец-то смог понять Юли.
— Где твой сын? Время его появления перед нами! — услышал я крик отца Юли.
— Он в своей комнате. Это же дети, а дети иногда ссорятся! — ответил мой отец.
— Теперь, пожалуйста, хватит спорить! — Моя мама пыталась немного успокоить разозлённых мужчин.
— Мы только обсуждаем! — возразил отец Юли. Нужно было отвечать за свои поступки. Я подбежал к садовым воротам и перелез через них. Мужественно шагая, я приближался к своим родителям и Болтенам. Когда отец Юли увидел меня, он оттеснил моего отца и побежал мне навстречу. Но мои родители и мама Юли сразу бросились к нему, чтобы остановить.
— Я же сказал тебе, что ты должен вернуться в свою комнату! — яростно крикнул на меня отец.
— Нет. Я достаточно взрослый, чтобы объясниться. Я был вместе с Софи и девочками, которые просто стояли со мной. Юли, вероятно, чувствует себя преданной, поэтому расстроена. — Я не мог рассказать им всю правду, потому что это привело бы к тому, что конфликт только бы ещё больше разросся.
— И почему Юли должна была разозлиться? — По крайней мере, её отец успокоился настолько, что не делал больше попыток нападать на меня. — Ты хочешь сказать, что моя дочь влюблена в тебя? Это смешно... — Он начал смеяться.
Сейчас вмешалась моя мама:
— Генри замечательный мальчик!
Ох, нет, это не было хорошо.
— Пожалуйста, хватит спорить! — крикнул я. Эти люди, с которыми я говорил, были взрослыми или детьми? Все удивлённо на меня посмотрели, когда я повысил голос. — Нет, Юли злится на Софи. У меня не было так много времени для неё и Софи одновременно, мы поспорили, и она убежала. Но это прояснится. Всё не так плохо. Софи завтра позвонит Юли, и потом всё снова будет в порядке. Не волнуйтесь, пожалуйста. — Я даже не знал, что мог так хорошо лгать.
Отца Юли, кажется, моя речь немного успокоила, хотя он всё ещё чувствовал себя неуютно из-за высказывания Юли. Так непосредственно разговаривать об их разрыве, конечно, было для них очень неприятно, особенно когда всё это слышали мои родители. В конце концов, Болтены были в браке уже почти 20 лет. Юли рассказывала, что летом в следующем году они будут праздновать фарфоровую свадьбу. Двадцать лет — это действительно много. Но, возможно, до этого не дойдёт, если они расстанутся раньше.
— То, что Юли сейчас сказала, правда? — внезапно спросила моя мама. Она положила свою руку на плечо Анны, мамы Юли, которая покачала головой.
— На прошлой неделе мы были на консультационном семинаре с другими парами. В следующем месяце мы начинаем парную терапию. Это уже решено. — Миссис Болтен уверенно улыбалась.
Все присутствующие молчали, пока я наконец не сказал:
— Я иду в свою комнату. Всем желаю доброй ночи.
Все мои мысли вращались вокруг Юли. Что мы натворили? Она никогда не простит это мне и другим. Какая сумасшедшая идея Софи! Если она первоначально хотела играть только мою подругу, были моменты в нашем обсуждении, как мы дальше будем поступать с Юли, которое было плохой идеей. Было бы лучше с самого начала делать вид, что я и Софи вместе. Это избавило бы нас от многих неприятностей. Но это было невозможно. Раньше мне надо было помириться с Юли, тогда она никогда не пришла бы в Диснейленд.
Я лежал на кровати и игнорировал вызовы и SMS Софи, потому что теперь хотел побыть один.
Юли
Сегодня суббота. Уже восемь дней, как я находилась в плену. Ну, точнее под домашним арестом. Мама время от времени стучалась ко мне в комнату, желая поговорить, но для этого у меня не было настроения. Первая неделя была такой скучной, что мне снова захотелось в школу. Были только: я и мои книги, я была вынуждена отдать свою SIM-карту и кабель от интернета. Я не могла сидеть в социальных сетях и не могла никому позвонить. Большую часть времени я проводила за книгами, размышляла или спала. И в то же время игнорировала урчание желудка.
— Юли? — Мама снова стояла у двери в мою комнату. — Ужин готов. Пожалуйста, спустись. Я, действительно, беспокоюсь за тебя! Ты почти ничего не ешь. — В этом она была права. У меня пропал аппетит. Они обращались со мной как с пленницей и при этом хотели, чтобы я что-то ела. Я чувствовала удовлетворение от того, что ничего не ем. Это была маленькая победа с моей стороны — показать родителям, что я сама могу определять, что могу делать, а что нет!
По крайней мере, мне никто не надоедал. Ни Софи, ни Сандра. Генри также не появлялся. Ну, мой отец не пустил бы его в первую очередь.
— Я принесу тебе тарелку наверх, да? — Мама хочет угодить во всём, но я не хотела ничего есть. Ночью я пробиралась на кухню и съедала кое-что, но обходиться весь день без еды было сложно. Весы показывали на 2 килограмма меньше, чем две недели назад, что, с одной стороны — радовало меня, а, с другой стороны — беспокоило, так как мне удалось сбросить столько всего за семь дней, при этом я нормально не ела.
— По крайней мере, ты могла бы ответить мне, Юли. — Моя мама снова постучала в дверь, но я просто перевернулась в другую сторону и воткнула наушники в уши. Меня спасала только музыка, которую я могла закачивать через зарядный кабель, а иначе мне бы приходилось выслушивать бесконечные вопросы своих родителей.
Когда позже я пробиралась в туалет, я увидела поднос под дверью комнаты. На нём стояли — тарелка с куском мяса, картофелем и овощами, стакан сока и домашний кекс. Больше всего я хотела съесть всё это, но не хотела радовать своих родителей. Также мне было больно от того, что я была в разногласии с ними.
Между тем шла вторая неделя, и я потеряла целых шесть килограмм. Я чувствовала себя ужасно и очень изнурённой. В последние дни я очень много плакала. Всё казалось таким несправедливым. Что произошло с моей жизнью? Я хотела вновь вернуть то время, когда всё было в порядке. Когда я лежала на руках у Генри и красила ему ногти лаком. Когда мы вместе смеялись и были счастливы, и когда мои подруги сидели в гостиной, а я считала, что моя жизнь была превосходна. С замечательными родителями, лучшим другом и кругом друзей, на которых я могла положиться. А теперь я стояла перед грудой обломков. Как маленькая морская нимфа я должна бежать по осколкам стекла и при этом болезненно чувствовать каждый шаг. Но я должна была пройти через это. Если не хотела превратиться в итоге в морскую пену, ничего другого мне не оставалось.
Это был вечер субботы, чуть больше шести вечера, и, наконец, две недели домашнего ареста миновали. Когда я спустилась в прихожую, я услышала, как мои родители разговаривают друг с другом. За последние две недели я едва ли их видела. Однажды они подкараулили меня в коридоре, когда я пошла в туалет, ещё один раз застали ночью на кухне. Но я все две недели избегала разговора с ними. Я любила родителей, но... так больно, что они так обращаются со мной и играю в молчанку.
— Она ужасно похудела. Мы должны позвонить психологу, — сказал мой отец.
— Да, у неё трудный период. Но сегодня заканчивается её домашний арест. Она снова начнёт ладить со всеми и что-нибудь съест. — Мама нервничала, я слышала неуверенность в её голосе. Она не была уверена, что снова всё в порядке. Это не придавало мне смелости.
— Я позвоню доктору Темплеру, она может поговорить с Юли. — Мой отец так просто не сдастся.
