Единственными более или менее знакомыми зданиями были книжные магазины; некоторые, десятилетиями стоявшие с опушенными стальными жалюзи, вновь выходили поблекшими вывесками на пустые улицы. Однако напоминали они скорее скорлупу: без книг и покупателей.
Агазутта, Фарра и Мириам передвигались тесно сбитой группой, негромко перебрасываясь вымученными шутками — последняя психологическая поддержка, что им осталась, — но при этом не могли скрыть страх при виде мерзости, в которую превратился их некогда прекрасный город.
— Никогда не думала, что все так обернется. Надеялась умереть в собственной постели, — сказала Мириам.
— Одна и никем не любимая? — Агазутта кисло улыбнулась. — Может, так оно и лучше.
— За себя говори, — ответила Мириам.
— А я что делаю?
— Девочки! — Фарра потянула их к серому, выщербленному углу дома. — Это ведь Пятая авеню.
— Господи боже, мы так далеко зашли? — удивилась Мириам.
— Не уверена, что сейчас означает «далеко», — сообщила Агазутта.
Они остановились, поеживаясь под мертвой рукой пыльного, пронизывающего ветра.
— Кажется, северный квартал. — Фарра протерла глаза от песка и еще больше нахмурилась. — Что теперь?
— Я тоже кое-что узнала по дороге, — сказала Мириам. — Мы только что миновали Центральную библиотеку.
— Нам своих книг недостаточно? — съязвила Фарра.
Мириам:
— Думаю, так далеко удалось пройти как раз благодаря нашим зеленым книжицам. Предлагаю подняться на верхний этаж и из окон взять ориентиры.
— А я предлагаю идти на восток, вон в ту сторону, — махнула рукой Фарра. — Если это до сих пор восток. Оттуда рукой подать до автомагистрали.
— Мой дом к северу, — предложила Агазутта.
— Вряд ли получится, — посетовала Мириам. — Становится все холоднее и холоднее.
Она подняла воротник консервативного пальто из серой шерсти — стандартная одежда для Сиэтла.
Агазутта повернулась к ближайшей витрине: рама треснула, за пыльным стеклом — чернильная тьма. В пыли отчетливо видны следы пальцев и ладоней, как если бы до этого здесь проходили люди, на ощупь искавшие путь во мраке — прежде чем исчезнуть.
Она пригляделась к стеклу и тут поняла, что на нее пристально глядит отражение совершенного незнакомого лица — чужого и несчастного. Она с визгом отпрянула, и отражение медленно растворилось.
К юго-западу, в районе склада Бидвелла, вырастал столб из вихрящихся туч, издавая нечто вроде свиста парового органчика — голос умалишенной матери, напевающей колыбельную.
— Давайте уйдем с этой улицы, — сказала Фарра. — Куда угодно, хоть в библиотеку.
Они шли по хрупкому мусору, который ломался под подошвами, как передержанное безе, направляясь туда, где когда-то был север: к большой библиотеке.
Внутри библиотеки царил удивительный порядок — полное безлюдье и лишь незначительные проявления тех изменений, которые произошли снаружи, за высокими стеклянно-алюминиевыми стенами.
Агазутта оперлась о письменный стол и откашлялась в платок.
— Легкие будут как у шахтеров.
— Пыль веков, — заметила Мириам и полезла в матерчатую сумку за книгой.
Остальные ведьмы извлекли собственные томики — книги, полученные от Бидвелла годы назад, когда они только-только начали на него работать.
— Книги играют особенную роль, — сказала Мириам. — Их ценность превосходит все, что я им когда-либо приписывала. Да взгляните хотя бы на это место… его, можно сказать, почти не затронуло.
Агазутта принялась было теребить бронзовую застежку на своем томике, однако Фарра вскинула руку и знаком попросила прекратить. Вздохнув, Агазутта сунула книгу в сумку.
— Какую бы защиту ни создавали книги, местным продавцам это явно не помогло.
— Они могли попросту уйти, — с сомнением в голосе заметила Мириам.
— Вот уж не думала, что мы эдакие… особенные, — сказала Фарра. Спутницы с раздраженным удивлением посмотрели на нее, и она пояснила с необычной для себя застенчивостью: — Не желаю быть последней в чем-либо — в особенности последней старухой на Земле.
— Старость уже не играет никакой роли, — обронила Агазутта.
— Мне надо в клинику, — сказала Мириам.
— Время закончилось для всех, кроме нас, — мрачно заметила Фарра.
Она обвела рукой высокие, широкие витрины. Стекла на глазах покрывались инеем; кристаллические веточки черной изморози позли вверх, как холодные тени.
Фарра зашла за опустевший стол в справочном уголке, отыскала толстый том кембриджской «Истории древнего мира», пролистнула страницы. Из книги вылилась темно-серебристая жидкость, собравшаяся в блестящую лужицу на полу. Мириам коснулась ее рукой, поднесла пальцы к глазам. Подушечки покрылись темно-опалесцирующими алфавитными радуги — гематитовыми словами.
— Ой! — воскликнула Агазутта и отпрянула от лестничной площадки.
