– Привет, не болят? – Опускает взгляд на мои ноги, которые неуклюже сменяют друг друга.
– Привет, нет, – спешу обойти его стороной, но только я равняюсь с ним, как меня не отпускают.
– Нервничаешь со мной? – Его шёпот поспевает за мной.
– Что? – Делаю ещё один шаг и оборачиваюсь к нему, словно принимаю вызов, только это совсем не так. Просто наивно полагаю, что ослышалась.
– Ты наврала мне. Сказала, что ноги не болят, а они же болят, – не спрашивает, а утверждает.
Болят, так болят. Какая разница? Что это ему даст?
Не желая вступать в спор, совершаю поворот на сто восемьдесят градусов и марширую в гостиную.
– Смешная ты. Люди не меняются, запомни.
– О чём ты? – Теперь вызов сработал, и я его приняла, а он его на первом же гудке отклонил.
– Умная, сама поймёшь, когда нарадуешься, – и захлопывает передо мной дверь, снова пробудив во мне бурю негодования.
Глава 18. Настя
Вчера вареники встали поперёк горла. После столкновения с Алексом есть перехотелось. Напрочь отбил желание притрагиваться к еде. Сидела и молча глядела как Андрей за двоих уминает всю тарелку, пускай и без особого энтузиазма с подпорченным, непонятно чем, настроением. Однако съесть всё подчистую это ему не помешало. А затем и вовсе без улыбки побрёл прямым ходом в комнату и за пару минут уснул. Наша длительная прогулка прекрасно сморила одного человека, а я же в свою очередь ни на секунду не сомкнула глаз.
Сказал чушь Алекс, а заморочилась почему-то я. Его слова не отпускали вплоть до утра. Ночь была затянута моими бесконечно посещающими мыслями. Говорил про ноги, а закончил философским суждением. Что к чему?
Умываюсь холодной водой и спускаюсь на первый этаж. Буду, наверное, первой, кто сегодня отведает завтрак. Если он, конечно, уже приготовлен. Иначе придётся наворачивать круги вокруг дома, только бы завлечь себя каким-нибудь полезным делом. А спорт, кажется, вроде из тех родов занятий, которые должны приносить пользу. Вот, пару сотен грамм жира и сожгу. Кто-то за новогодние каникулы их наберёт, я же напротив от них избавлюсь. Может с ними и весь скопленный стресс сгинет с меня.
– Ты чего так рано встала? – Вся в хозяйстве мать Андрея встречает меня у порога кухни. – Плохо спалось? – Обеспокоенно спрашивает. – Холодно? Может вам в комнату обогреватель принести?
– Нет, не беспокойтесь. В доме очень тепло, даже жарко я вам скажу.
– Тогда я не понимаю, чего ты доченька, так рано встала. Спала бы ещё.
– А вы чего не спите? – Перевожу разговор. Как этой женщине объяснить, что спать не могу из-за её двух сыновей. Разве поймёт? Разве не осудит?
Да кто вообще сможет меня понять? Я сама ничего не смыслю в том, что творю. Для чего свои мысли мусором забиваю. Почему к его словам вес прибавляю. Зачем вешаю на Андрея непонятные и недоказанные никем и ничем ярлыки? Всегда был идеален для меня, а сейчас с чего-то решила минусы в нём отыскивать. Все мы со своими тараканами. И до этих каникул, уничтожать тараканы Андрея не спешила, дружно и мирно жила в одной квартире.
– Кто рано встаёт, тому Бог подаёт. Мою мать так растили, а она меня. Если надо что-то делать, то лучше это делать спозаранку.
– Хотите я вам помогу в готовке? – Заглядываю за спину Нины Степановны, и вижу выложенные на столешницу продукты.
– Умеешь? – На её лице появляется удивление. Неужели с виду я совсем не похожа на ту, что сотни кулинарных книг перечитала? Да ещё и как – взахлёб, с интересом. Ведь всегда хотелось быть Андрею ровней.
– А то. Любое блюдо смастерю, – с блеском в глаза принимаюсь надевать фартук на себя. – Только успевайте заказывать.
– Сегодня у меня по плану сырники, круассаны и оладьи со шпинатом. Осилим?
– Ещё как, – настроение поднимается вверх.
И даже на улице мёрзнуть не пришлось. Тётя Нина украла всё моё внимание своими весёлыми рассказами про проказы Андрея. Я и не заметила, как кухню заполонил аромат готовых круассанов с миндальной и фисташковой начинками.
– А я и не знала, что Андрей был таким трудным ребёнком.
– Трудным? Напротив, с ним было легче всего. Ты просто про двух моих остальных отпрысков не слышала. Те двое кому угодно дадут просраться. До сих пор с одним ношусь как пчёлка. Спасибо, Андрею, что хотя бы за ней изредка приглядывает.
– Да, он безмерно счастлив этому, – ладонью прикрываю рот, чтобы сдержать свой хохот на весь дом.
– Сильно ругается? – Лицо тёти Нины смешно морщится.
– Нет, вы что, так иногда поворчит немного, – приуменьшаю. Ну не расстраивать же эту милую женщину правдой о том, что Андрей бы с радостью сбросил вызов от Алекс, но долг брата зовёт спасать сестрицу от передряг.
– Это хорошо. Эта девчонка никого не хочет слушать. Для неё только один авторитет.
– Виктор Анатольевич? – Тут я с ней соглашусь, с виду дядька серьёзный и сильно подавляющий, хотя по общению довольно приятный.
– Ни капли. Для неё он не авторитет, а диктатор, которому нужно вечно противостоять. – И тут спорить не буду.
– Тогда кого же она слушает? – Следом за Ниной Степановной усаживаюсь за стол и подпираю подбородок рукой. Вся во внимании.
– Алекс слушает только Алекса.
При упоминании его имени норовят сработать рефлексы и сбежать отсюда подальше. Однако любопытство побеждает, и я остаюсь на месте, и ко всему прочему включаюсь в дискуссию.
– Алекса? Но почему?
Безусловно, мимо меня не прошло то, что они в разы ближе друг к другу, чем с Андреем, и Алекс от нашего приезда, так не скакала как от его. Да прямо счастьем светилась.
– Он её слышит. Часто во всём поддерживает.
