Вероника снова возвращается ко мне и говорит мягко, сменив тактику:
— Ты им звонила?
Я мычу в ответ: «Нет».
— Писала?
Снова мычание.
— Давай так, ты им напишешь, встретишься, все прояснится. И либо вы будете вместе долго и счастливо, либо ты начинаешь новую жизнь, и во втором случае ты идешь со мной в клуб сегодня, завтра и послезавтра в любой день, в какой я захочу. Договорились?
Я скидываю одеяло и смотрю на подругу. За месяц не было ни одного дня, когда бы я не хотела написать им. За этот гребанный месяц, я печатала и удаляла десятки сообщений, но ни разу я не нажала кнопку «Отправить». Я надеялась, что они до сих пор не удалили приложение и следят за мной. На улицах я выглядывала серебристый седан, который мог следить за мной, я надеялась, что они продолжают приглядывать за мной, но ничего подобного. Мои проклятые сталкеры будто испарились.
Со временем какая-то часть меня стала соглашаться с Катрин, Грегори и миллионом людей, поддерживающих традиционные семейные ценности. Наверное, от этих мыслей сердцу становилось легче, но когда рассудительная Оливия теряла над собой контроль, все повторялось снова — набранные и не отправленные сообщения, слезы и тоска. В минуты отчаяния я дважды приходила к их дому. Внутри не горел свет, на сигнал домофона никто не ответил. Во второй раз у дома висела табличка «For sale». Они съехали и дом продается. Приходить туда в третий раз, чтобы застать там другую счастливую семью или влюбленных молодоженов было слишком больно. Этот дом с его видом из окна, с неприлично большой кроватью навсегда останется в памяти.
— Быстро бери телефон и звони, не можешь звонить, пиши, только делай это прямо сейчас! — говорит Вероника безапелляционно.
Я послушно беру телефон, соглашаюсь на ультиматум, хотя в душе я будто все это это время ждала этого. Звонить им я не решаюсь, их голос… я просто не вынесу услышать снова, как Оуэн просит меня уйти. Проще написать сообщение. Открываю приложение. Аарон был в сети семь часов назад, Оуэн — три часа назад. Думаю, кому из них написать, и лучшим решением кажется создать новый чат. Добавляю их и пишу.
Я: «Привет. Мы можем поговорить?».
Вероника уходит в ванную, чтобы нанести макияж. Она возвращается, на губах легкий блеск, на веках роскошные стрелки. Точеные скулы идеально подчеркнуты, она поколдовала кистью, и теперь нос кажется чуть острее, от этого все лицо выглядит дерзким, но не чересчур. Я снова думаю о том, что ей пора снимать бьюти-блог. У нее столько косметики, она знает все бренды, прекрасно красится, умеет держаться перед камерой. Я говорила ей об этом несколько раз, но она постоянно отмахивается и продолжает работать в клубе. Теперь она там администратор.
— Не отвечают?
Телефон молчит, а мне боязно проверить статус сообщения. Если оно прочитано, и ответа не последует, что делать дальше?
— Дай сюда, — Вероника выхватывает телефон, но потом тут же отдает. — Аарон пишет сообщение.
Аарон: «Что-то случилось?»
Оуэн в сети.
Я: «Нет, ничего не случилось, просто я хотела встретиться и поговорить. Я приходила в ваш дом».
Оуэн: «Мы там больше не живем, и нам лучше больше не встречаться».
Я всхлипываю, то, чего я больше всего боялась произошло. И дальше будет только хуже, потому что я намерена унижаться, просить их о встрече, забыв о гордости и той боли, которую они мне причинили.
Я: «Пожалуйста, всего одна встреча».
Аарон печатает сообщение, потом прекращает, и ничего не приходит ни через минуту, ни через две. Представляю, как Оуэн отчитывает друга, заставляет его не писать, не говорить правду. Мне хочется верить, что если бы не он, то Аарон остался бы со мной, потому что осознание, что от меня отвернулись оба — режет без ножа.
Оуэн: «Мы не в Калифорнии, вернемся не скоро. Не пиши больше нам».
Они оба выходят из чата. И это конец.
Первым делом Вероника обнимает меня, потом звонит Катрин и извиняется, что опоздает. А когда мои рыдания сходят на нет и превращаются лишь в слабые редкие всхлипывания, она хватает меня за руки и заставляет встать. То, что я перестала плакать, не означает, что мне не больно. Сколько еще боль будет кипеть, гореть и колыхать внутри, прежде, чем все закончится и забудется.
— Это пройдет, — подруга будто читает мои мысли. — Надо оставить эту историю позади, перешагнуть, не позволять ей высасывать из себя силы. Двигаемся дальше, детка, и выше нос.
— Ты права.
— А раз так, то первым делом прими душ, высуши волосы и не вздумай зависать и плакать, — командует она.
Когда я выхожу из ванной в белом пушистом халате, подруга уже выбрала мне платье из своей коллекции, она чуть выше меня, но это даже не плохо, ее короткие платья будут выглядеть чуть длиннее. Она подобрала аксессуары и готова делать мейк, но мне кажется, что раскрасневшиеся глаза и нос невозможно ничем закрасить.
— Не волнуйся, сейчас я тебя превращу в модель с подиума, и ты будешь блистать. И если ты испортишь макияж, я тебя прибью, — она смеется, и я с улыбкой Киваю в ответ, Вероника и правда может меня побить за это, даже на людях. Лучше ее не злить.
Через полчаса я готова. Мой личный стилист выбрала мне черное платье, во-первых, как она сказала, это траур по прошедшим отношениям, а во-вторых, красное и черное хорошо сочетается, это еще Стендаль отметил. Я не поняла, о чем идет речь, по мне сочетание белого и красного лучше звучит, но даже их подают к разным блюдам. В итоге я не спорю с подругой и просто соглашаюсь с ней. Сегодня мы будем дефилировать в красном и черном платьях, обе на высоких каблуках. У меня наряд более закрытый: высокий ворот, длинный рукава, длина до колена, но спина… Бог ты мой! Полностью обнажена, и намекает окружающим, что я без лифчика. Хвала небесам, что кто-то изобрёл силиконовое белье, которое крепится прямо к телу и полностью поддерживает и прикрывает все необходимые части тела. Моя грудь великолепна в этом платье, как и ноги. Я собрала волосы в низкую шишку, чтобы они не скрывали вырез, на ушах аккуратные серьги. Вероника дала мне легкое колье с несколькими подвесками и сказала надеть задом наперед. Теперь подвески одна за одной свисают вниз и постукивают по коже на каждый шаг. Странные ощущения, от которых то покалывает в затылке, то бросает в дрожь. Я стараюсь не думать о том, чтобы сказали они о том, как я выгляжу. Я хочу чувствовать их легкие касания на спине. Стоит мне только подумать о них, Вероника щелкает пальцами перед лицом, привлекая внимания.
— Хьюстон, у нас проблемы. Земля вызывает Веронику! — когда я перевожу взгляд на подругу, она опять включает режим командира. — Правило сегодняшнего вечера: не думать о них и тем более не говорить!
— Когда мы в последний раз пошли в клуб, ты установила правило «Никаких парней сегодня» и готова была была нарушить дважды.
— А ты его нарушила! И сегодня сделаешь снова!
Мы смеемся. Теплом по телу растекаются воспоминания о прошлой нашей вылазке, когда Аарон и Оуэн вернулись из Сан-Диего, чтобы увидеть меня. В этом есть нотки собственничества, что не есть хорошо, и моя свободная женщина внутри даже немного протестует, но невозможно не признать, что это очень романтично и мило. Не замечаю, как мысли бегут вперед и думаю, что в будущем стоило бы расставить личные границы и не позволять им так вести с собой, но тут же одергиваю себя. Прошло две недели, мое сердце по-прежнему принадлежит им.
— Хьюстон! — опять меня одергивает подруга, когда мы уже сидим в такси.
— Неужели у меня на лице написано, что я думаю о них?
Вероника лишь кивает в ответ, интересно, как я выгляжу со стороны? Скорее всего она утрирует, и на самом деле не так все страшно.
— Ок, но давай больше без космической тематики, не призывай меня на землю этими позывными, а я обещаю, что больше не буду летать в облаках.
Подруга только кивает на мои, слова, потому что звонит телефон. Нас уже заждалась Катрин, хотя они с Джейкобом были не против провести время вместе.
В клубе немного душно, танцпол и сцена залиты неоном, скоро мы с подругами смешаемся с толпой У бара толпятся люди. Голоса, музыка, вибрация пол, синее свечение — я растворяюсь в атмосфере. Хорошо, что я не осталась одна в квартире, одиночество не всегда лучший выбор. Вероника права, нужно идти дальше.
Джейкоб покидает нас сразу, как только приходим мы, и обещает вернуться попозже. Наше трио снова вместе. Мы сидим вдалеке от веселья, в небольшом углублении, закрытые высокими бархатными шторами. Здесь все залито мягким сиреневым свечением, в этом облаке света белое платье Катрин кажется розовым.
— Мы снова вместе, никаких мужчин, и за это стоит выпить! — Катрин поднимает тост, ее многослойный коктейль от резких движений вот-вот смешается в одну алкогольную бомбу.
Мы говорим о том, о сем, перебирая в памяти все старые посиделки, вспоминаем, какие приключения с нами случались, смеемся, и я позволяю себе полностью отдаться радости. Я танцую в толпе счастливых людей, они улыбаются и делятся своим счастьем. Раны затягиваются. Я поглядываю сквозь толпу, мне хочется надеяться, что как и в прошлый раз Оуэн с Аароном проследят за мной, приедут, чтобы убедиться, что все хорошо. Но я стараюсь не давать этим мыслях хода, чтобы не тревожить сердце, которое только-только начало заживать.
В какой то момент в толпе я вижу знакомый затылок. Не силуэт, не лицо, не знакомую пару глаз или тем более татуировки. Нет мне, кажется что это Аарон и его черные волосы. Быть не может, но сердце пропускает удар. Я цепенею на распутье, бежать за ним или мыслить трезво и остаться на месте. Затылок скользит в толпе и быстро удаляется от меня. Решаюсь бежать. Лучше убедиться, что это другой человек, поставить окончательну точку в этой истории, опозориться, чтобы больше не захотелось бегать за призраками, пусть Вероника будет в бешенстве, пусть Катрин смотрит осуждающе, пусть мне снова будет больно, просто мне нужно убедиться, что это не он. Или он… Его силуэт, такой похожий на Аарона, мелькает в дверном проеме, тонет в сиреневом свете чилаута и скрывается за дверью. То ли рубашка, то ли лонгслив скрывает татуировки на руках, да и как их разглядеть в ночном клубе. Слишком далеко, слишком неуловимо. Каблуки стучат по вибрирующему полу, я буквально слышу каждый удар в такт моему бедному сердцу, хотя музыка оглушает меня. Я распахиваю дверь, оглядываю зал. Между столиками быстро передвигаются официанты в розовых рубашках, которые на самом деле белые. Никого, кто был бы похож на Аарона нет. Я обхожу все столики, неприлично долго смотрю на людей, заглядываю за шторы. Есть шанс, что он в фойе. Из клуба ведет два выхода со стороны чилаута и со стороны танцпола. Я несусь туда сломя голову, боюсь подвернуть ногу на высоких каблуках. В фойе мужчина и женщина, собираются уходить, кто-то из охраны, еще какие-то работники. Никого в черном, я выскакиваю на улицу. В свете неоновой вывески толпятся люди, машины проносятся мимо, у меня кружится голова.
— Девушка, вам нехорошо? — кто-то из женщин, аккуратно поддерживают меня за локоть.
— Все в порядке, — отмахиваюсь я и возвращаюсь в клуб. Внутри меня ждет разъяренные подруги, лучше поторопиться.
Заказываю себе коктейль покрепче, надеюсь его принесут поскорее. Мы сидим за нашим столиком, Вероника сверлит меня взглядом, а во взгляде Катрин жалость, и пожалуй, второй вариант гораздо хуже.
— Ну, и куда ты резвее ветра бежала?
— В туалет.
