Теперь мы разыгрывали некую уютную, домашнюю сцену на кухне. Варился кофе, великолепный босой мужчина занимался завтраком у плиты, а верная собачка плясала у наших ног.

Нэш разложил поджарившиеся яйца на три бумажные тарелки и отставил в сторону. Маленькая собачка спрыгнула с моих колен и встала на задние лапы, передними упираясь в ногу Нэша.

— Придержи лошадей. Пусть сначала немножко остынет, — посоветовал он ей. Её хриплое тявканье сообщило, что она не заинтересована в том, чтобы придерживать чьих-то лошадей.

Я встала и помыла руки. Нэш бросил мне полотенце для рук, которое висело на его плече, затем начал посыпать яичницу сыром. Чувствуя желание присоединиться, я нашла на столе две грязные кружки и помыла их.

Тостер выплюнул два ломтика прекрасно поджаренного хлеба как раз в тот момент, когда я наливала первую кружку кофе.

— Мы нашли её в трубе. Как насчёт Пайпер?¹ — внезапно предложил Нэш.

Собачка оживилась, затем села и склонила голову набок.

— Ей нравится, — заметила я. — Да, Пайпер?

Она в знак согласия повиляла своей маленькой попкой.

— Кажется, мы определились, — согласился Нэш.

Я наполнила вторую кружку, наблюдая, как он ставит одну порцию яичницы на пол.

— Иди покушай, Пайпер.

Собачка бросилась туда, и обе передние лапы оказались в бумажной тарелке, пока она жадно уминала завтрак.

— Ей снова понадобится ванна, — рассмеялась я.

Нэш положил по кусочку тоста на каждую из оставшихся тарелок, затем правой рукой неуклюже положил яйца и сыр поверх хлеба.

— И второй завтрак, — заметил он, передавая мне тарелку.

Однажды Нэш Морган сделает какую-то женщину очень счастливой.

Мы ели, стоя на кухне, что казалось мне более безопасным и менее домашним, чем расчищать место на столе. Хотя я была бы не прочь взглянуть на эти файлы.

Я здесь, чтобы сделать работу, а не чтобы усложнять ситуацию сближением с безбожно горячим соседом.

Даже если он готовил очень вкусную яичницу с сыром. И выглядел очень хорошо в чистой рубашке и с печально ранеными глазами. Каждый раз, когда наши взгляды встречались, я чувствовала... что-то. Будто пространство между нами наэлектризовалось энергией, и та становилась всё сильнее и сильнее.

— Что помогает тебе почувствовать себя живой? — внезапно спросил Нэш.

— А? — последовал мой остроумный ответ, пока мой рот ещё был набит последним кусочком тоста.

Нэш держал кружку и смотрел на меня, половина его завтрака лежала на забытой тарелке.

Ему нужно было питаться. Телу необходимо топливо для исцеления.

— Я раньше чувствовал себя живым, входя в участок. Каждое утро, не зная, что принесёт этот день, но чувствуя, будто я готов ко всему, — сказал он почти про себя.

— А сейчас ты не чувствуешь того же? — спросила я.

Нэш пожал одним плечом, но то, как его глаза не отрывались от меня, вовсе не было небрежным.

— Что насчёт тебя?

— Быстрая езда на машине. Громкая музыка. Возможность урвать идеальные туфли на распродаже. Танцы. Пробежки. Погоня. Потный, отчаянный секс.

Его взгляд сделался жарким, и температура в комнате как будто поднялась на несколько градусов.

Нужда. Это единственное слово, которым я могла описать то, что видела в его голубых глазах, и это всё равно не описывало всего.

Нэш сделал шаг в мою сторону, и дыхание застряло в моём горле из-за безумной смеси предвкушения, адреналина и страха. Вау. Вау. Вау.

Моё сердце готово было вырваться из груди. Но в кои-то веки в хорошем смысле слова.

Мне надо взять себя в руки. Разве я не старалась избегать таких импульсивных порывов?

Прежде чем кто-либо из нас успел сказать или — Господь милостивый — сделать что-нибудь, мой телефон пронзительно заверещал, отвлекая меня от плохой идеи, которой я вот-вот собиралась поддаться.

— Мне, ээ, надо ответить, — сказала я, поднимая телефон.

Его взгляд всё ещё не отрывался от меня в такой манере, от которой всё внутри ощущалось немножко отчаянным. Ладно, хорошо. Очень отчаянным. И раскалённым до миллиона градусов по Цельсию.

— Ага, — отозвался он наконец. — Спасибо за помощь.

— Всегда пожалуйста, красавчик, — слабо выдавила я, стараясь не бежать к двери.

— Привет, Дейли, — сказала я, отвечая на звонок и закрывая за собой дверь квартиры Нэша.

— Лина, — произнесла моя начальница вместо приветствия. Дейли Маттерхорн была эффективной женщиной, которая не станет произносить два слова, если можно обойтись одним. В свои пятьдесят два года она руководила командой из дюжины следователей, имела чёрный пояс в карате и участвовала в триатлонах ради забавы.

— Что случилось? — в нашей сфере работы не было графика с 9 до 17 с понедельника по пятницу, так что звонок субботним утром не особо удивлял.

— Я знаю, что ты в разгаре расследования, но я бы хотела, чтобы ты пока поставила его на паузу. Нам бы пригодилась твоя помощь в Майами. Рональд отследил пропавшую картину Рено до дома недавно арестованного главаря наркобизнеса. Нам нужно, чтобы кто-то завтра вечером возглавил команду изъятия, пока какой-нибудь офицер правопорядка не решил, что картина — это улика или актив, который нужно заморозить. На месте не так много охраны. Для тебя будет раз плюнуть.

Я почувствовала знакомое учащение пульса, предвкушение при мысли о том, чтобы в очередной раз чуточку преступить черту ради ещё одной победы.

Но подготовка операции за двадцать четыре часа — это не просто рискованно, это определённо опасно. И Дейли это знала.

Проклятье.

— Ты просишь меня возглавить команду после того, что случилось на прошлом задании?

— Ты выполнила работу. Клиент был в восторге. И я что-то не слышала, чтобы ты жаловалась, когда забирала свой бонус.

— Человек пострадал, — напомнила я ей. Человек пострадал из-за меня.

— Льюис знал о рисках. Мы тут не занимаемся продажей полисов страхования жизни, и не бумажки перекладываем. Эта работа представляет собой определённый риск, и любой, кому не хватает смелости смириться с этим, может пойти работать в другое место.