Лина была такой тёплой и мягкой подо мной. Её глаза широко раскрылись от удивления, ладони стиснули мою рубашку в крепких кулаках. Она вся вспотела, в её ушах виднелись наушники.
— Ты что творишь, чёрт возьми? — потребовал я, выдернув один наушник.
— Я? Это ты что творишь, чёрт возьми, валяясь на обочине?
Она пихнула меня и кулаками, и бёдрами, но не сумела сдвинуть меня несмотря на то, сколько веса я потерял.
Именно в этот момент я осознал, в каком я положении. Мы лежали грудь к груди, живот к животу. Мой пах покоился прямо между её длинных фигуристых ног. Я чувствовал жар её нутра так, будто оказался лицом к печке.
Моё тело среагировало соответствующим образом, и я сделался твёрдым как камень.
Я испытал одновременно облегчение и ужас. Ужас по очевидным причинам легальности и пристойности. Тот факт, что моё достоинство, похоже, работало — это хорошие новости, поскольку после стрельбы я не устраивал даже тест-драйва. Столь много всего во мне сломалось, что я не хотел добавлять к этому списку мой член.
Лина тяжело дышала подо мной, и я видел трепетание пульса на её стройной, грациозной шее. Пульсация моего стояка усилилась. Я надеялся, что какое-то Богом дарованное чудо не даст ей почувствовать это.
— Я думала, ты валяешься трупом в канаве!
— Про меня много кто так думал, — сказал я сквозь стиснутые зубы.
Она шлепнула меня по груди.
— Очень смешно, засранец.
Её бёдра сдвинулись почти неуловимо. Мой член тут же это подметил, и никакое количество призванного профессионализма, никакие приличия не могли остановить образы того, что я хотел с ней сделать.
Я хотел двигаться, толкнуться в этот жар, использовать её тело, чтобы вернуть себя к жизни. Я хотел смотреть, как её губы приоткроются, как её веки опустятся, пока я буду вбиваться в неё. Я хотел ощутить, как она сжимается вокруг меня, услышать, как она шепчет моё имя этим хриплым, пропитанным сексом голосом.
Я хотел погрузиться в неё так глубоко, чтобы она забрала меня с собой, когда утратит контроль и окружит меня всем этим жаром.
Это не просто увлечение, обыденная похоть. То, что я чувствовал, граничило с неконтролируемой жаждой.
Образы, проносившиеся в моём разуме, почти создавали угрозу ещё более позорной ситуации. Я собрал остатки своего истлевшего самоконтроля и велел себе отступить.
— Да е*ись ты... — пробормотал я себе под нос.
— Прямо здесь е*аться?
Я распахнул глаза и уставился на Лину. В этих насыщенно карих глубинах виднелся намёк на веселье и что-то ещё. Что-то опасное.
— Шучу, красавчик. По большей части.
Она снова шевельнулась подо мной, и мои челюсти сжались. Мои лёгкие горели, напоминая мне сделать вдох. Теперь мой пот уже не был холодным.
— Твой пистолет вжимается в меня.
— Это не мой пистолет, — выдавил я сквозь стиснутые зубы.
Её губы коварно изогнулись.
— Я знаю.
— Тогда прекрати шевелиться.
Мне потребовалось ещё тридцать секунд, но я сумел отлепиться от неё. Я встал на ноги, затем протянул руку, чтобы помочь ей подняться. Ещё не до конца придя в себя, я дёрнул сильнее необходимого, и Лина врезалась в мою грудь.
— Воу, здоровяк.
— Прости, — я положил руки на её плечи, а затем сделал очень намеренный шаг назад.
— Не извиняйся. Я бы попросила извинений лишь в том случае, если бы у тебя не возникло очень здоровой физиологической реакции на то, что ты меня пригвоздил.
— Тогда всегда пожалуйста?
Судя по её виду, Лина вышла на пробежку. На ней были лосины и лёгкая кофта с длинными рукавами, и то, и другое облегало её тело как вторая кожа. Её спортивный лифчик был бирюзовым, а кроссовки — ярко-оранжевыми. Телефон она закрепила ремешком на одной руке, а на поясе виднелась баночка перцового спрея.
Лина склонила голову набок и окинула меня безмолвным взглядом. Я чувствовал этот взгляд как ласку. Хорошие новости для моих мёртвых внутренностей. Плохие новости для эрекции, которую я пытался прогнать усилием воли.
Несколько долгих, жарких мгновений мы стояли так, ближе чем следовало, изучая друг друга взглядами и натужно дыша.
Те искры в моей груди ожили и распространились, согревая меня изнутри. Я хотел снова прикоснуться к ней. Нуждался в этом. Но как раз когда я поднял руку, чтобы потянуться к ней, раздался пронзительный писк.
Лина отпрыгнула, хлопнув себя ладонью по запястью.
— Это что такое, чёрт возьми? — спросил я.
— Ничего. Просто... напоминалка, — ответила она, возясь со своими часами.
Она лгала. Я в этом не сомневался. Но прежде чем я успел потребовать ответов, из трубы донёсся жалобный скулёж.
