– Нет.

– Слушай, это не было милым, н-но там был замешан чай с наркотиками и стрёмный гипноз. – Она прерывается, убеждаясь, что привлекла моё внимание. – Слушай, для тебя настало время отпустить это. Слышишь? Тебе нужно двигаться дальше. Н-нам обеим.

Она кладет чёрную коробку мне в руки, и я чувствую её грани, чистые и гладкие. Гладкие, как и речь Мэгги, обращённая ко мне. Если подумать, всё довольно гладко сейчас. Неужели так просто? Меня вот так просто простят?

Я тяну щеколду и нахожу четыре шприца, такими, как я и запомнила. Ярлычок на шприце гласит «Высокая концентрация – тест номер 1». Мои пальцы покалывает, когда я читаю это. Боже мой, неужели имеющейся концентрации было мало?

Не важно. Важно то, что они использовали это на нас. Они испытывали на нас наркотики. Они клали яд в наш чай, а может, вводили иглами прямо в нас. И теперь я могу доказать это.

– Давай покончим с этим, – говорит Мэгги, доставая телефон из кармана. – Мой телефон разрядился. Мы п-позвоним из дома.

Я киваю, закрываю коробку и кладу её в карман, не доверяя своему голосу, когда встаю. Мы идём назад по двору и поднимаемся по ступенькам. Мысль о тёплой кухне подобна небесам. Только одна вещь может быть лучше, чем оказаться в тепле – знание того, что Адам в безопасности.

Но он же в безопасности. Должен быть. Я не могу подойти так близко к раскрытию всего и проиграть.

Мэгги заходит в заднюю дверь, я наступаю ей на пятки. Здесь идеально тепло. Я вдыхаю и... Мэгги кричит.

Что-то двигается ко мне. Ударяет тяжело и быстро, и затем нет ничего, кроме темноты.

Глава 32

Я просыпаюсь от боли. На мгновенье думаю, что просто заснула. Или, может быть, приняла что-то в кабинете медсестры, потому что моя голова как будто разрывается изнутри, а живот крутит в плохом смысле.

Чувствую запах дрожжей и корицы, что говорит о том, что я не дома. Я в доме Мэгги. На полу, если быть точной.

Воспоминание о том, как кричала Мэгги, возвращается ко мне, и я пытаюсь вытянуться. Но моё тело не подчиняется. Стону и пытаюсь открыть глаза, но зрение суживается до размера маленьких щёлок. О Боже. Меня сейчас вырвет. Я уверена. Глубоко дышу, желая, чтобы тошнота улеглась. Вокруг меня мутный туман, я пытаюсь сфокусировать взгляд.

Вижу фрагменты. Ботинки Мэгги. Мои серые штаны. Адам, лежащий на диване.

Адам?

Я снова сажусь. Слишком быстро. Комната вращается, и я падаю обратно.

– О, думаю, вам нужно ещё немного полежать, мисс Спиннакер.

Этот голос вызывает во мне отвращение. Тело напрягается, я осторожно приподнимаюсь на локтях.

И то, что я вижу, заставляет меня желать снова оказаться в отключке. Мэгги с кляпом во рту, привязанная к кухонному стулу. Адам на диване, его глаза полузакрыты, руки раскинуты. Дэниел сидит между ними, вгоняя шприц в руку Адама. Ампула, прикрепленная к шприцу, пуста.

– Знаешь, за что я люблю эти наркотики? – спрашивает Дэниел, закрывая шприц и убирая его в кейс, который держит. – Я называю их «жидкое согласие». Немного этого наркотика, и ты будешь счастлива сделать или помнить то, что я скажу тебе.

– Как? Он никогда бы не позволил тебе. – Я прерываюсь, ошарашенная тем, что Адам просто сидит там, закатав рукава и позволяя Дэниелу вкачать изменяющий сознание яд в свои вены.

– Ну, я не спрашивал разрешения, когда в первый раз делал ему укол, – говорит он с самодовольной улыбкой. – Но твой маленький дружок взбрыкнул. Большая доза сыграет другую роль, не так ли?

Адам сонно моргает, он выглядит потерянно.

Я раскорячиваюсь на ногах, дергаясь, как марионетка. Дэниел смотрит на меня с дивана. Он знает, что справится со мной, если захочет. Пытаюсь продумать варианты, но он не маленький. Плюс его не ударяли по голове.

Сжимаю пальцы в кулаки и пытаюсь выглядеть выше, чем я есть.

– Что ты хочешь от нас?

– Я хочу, чтобы вы показали мне, куда спрятали наркотики.

– Ни за что.

Он вздыхает, как будто для него это неважно. Затем снова открывает кожаный кейс и вынимает новый шприц. Мои глаза приковываются к этому шприцу, к прозрачной жидкости внутри.

– Знаешь, этот наркотик может изменить мир. Представь себе искоренение убийств. Учеников с отличными отметками. Бесстрашных солдат. Знаешь, сколько заплатит правительство за нечто подобное?

– Так вот чем это является для тебя? – Я чувствую ужас, сковывающий лицо в отвратительную маску. – Вот почему ты убил доктора Киркпатрик? Из-за денег?

Дэниел смотрит на меня.

– Убил её? Кто поверит в то, что я убийца? Это преступление спишут на кое-кого с тёмными прошлым. Возможно, с судимостью. На кого-то вроде твоего парня.

– Ты лжешь, – говорю я, качая головой.

– Разве? Он же уже преступник, так? Преступник и лжец. Что ещё он скрывает? Кто знает, не сознается ли он в немыслимых преступлениях?

Его улыбка, предназначенная мне – это проявление самого абсолютного зла, которое я когда-либо видела.

– Ты был там, возле тела доктора Киркпатрик? – спрашивает Дэниел Адама.

– Да.

– Ты видел её на том столе, верно? Так много крови, Адам, – говорит Дэниел, качая головой. – Как ты мог?

– Я сделал ей больно? – спрашивает он, нахмурившись в замешательстве. – Я не...

– Ты не сделал никому больно, Адам, – говорю я. А потом сердито поворачиваюсь к Дэниелу. – Ты законченный ублюдок.

– А ты связана, – лицо Дэниела искажается, и он вскидывает руку, ударяя Мэгги по рту.

Я не уверена, кто кричит громче – я или она.

Адам делает слабые попытки подняться, но Дэниел толкает его обратно.

– Ты никуда не пойдешь. Ты будешь сидеть здесь и думать обо всех причинах, по которым с тобой что-то не так.

От его слов Адам оседает обратно, я пытаюсь броситься к нему и слышу, как шприцы ударяются друг о друга в кармане. Дэниел берёт руку Мэгги в свою и приставляет иголку к коже прежде, чем я успеваю сделать шаг.

– Очень хорошо подумай о том, хочешь ли ты, чтобы это произошло, – говорит Дэниел. Затем он несильно втыкает иголку. Мэгги тихо всхлипывает, и мой живот сворачивается, как прокисшее молоко. – Ты покажешь мне то, что я хочу, или мы увидим, насколько много ей нужно, чтобы отключиться на месяц.

Адреналин пробегает сквозь меня, горячий и злой. Мой мир сужается до этой иголки возле руки Мэгги.

– Наркотики, мисс Спиннакер!