Тот факт, что брат Александра находится по другую сторону матового стекла, что он находится менее чем в метре от нас, но не может нас видеть, и что ничто из того, что он говорит, не оказывает ни малейшего влияния на Александра, заводит меня еще больше.
— Ты чертовски мокрая, — Александр не шепчет и не пытается заглушить свой голос. Как будто ему все равно, слышит ли его брат.
— Черт, — говорит Хейс гортанным голосом, который заставляет меня думать, что он слышит и точно знает, что мы делаем.
Мой живот переворачивается, и сила миллиона крыльев бабочек сливается в одну неудержимую волну. Я двигаю бедрами вперед, стремясь к собственному освобождению, но мне это не нужно. Александр читает мое тело, как открытую книгу, предвидит, что должно произойти, и дает мне именно то, что мне нужно. Он целует меня, чтобы заглушить неизбежный вздох и всхлип, которые вырываются из моего горла, когда вспышка эйфории молнией проносится по моим венам, и я разваливаюсь на части в его объятиях. Он не отстраняется, не останавливается и не замедляется, но целует меня сильнее, погружается глубже, как будто отчаянно хочет заползти в меня и потеряться.
Я прерываю поцелуй, чтобы глотнуть воздуха. Мышцы на моих ногах ослабли, и я оседаю на него. Только тогда Александр вытаскивает руку из моих штанов и заключает меня в объятия.
— Красиво, — тихо говорит он.
Я все еще витаю в облаках и не могу связать воедино связную мысль — не говоря уже о словах, — поэтому отдыхаю у него на груди, пока не возвращаюсь на землю.
Через несколько минут мужчина отступает, его руки на моих плечах, чтобы убедиться, что я уверенно стою на ногах. Я чувствую себя так, словно меня только что высушили в стиральной машине, а он все еще выглядит идеально собранным в своем темно-сером костюме. Его галстук даже не сдвинут с центра.
Я поправляю леггинсы и толстовку и заправляю выбившиеся пряди волос за уши, чувствуя себя немного неловко из-за того, как я должно быть выгляжу. Александр не сводит с меня глаз, на губах самодовольная ухмылка.
— Думаешь, он все еще там?
— Нет.
— Как думаешь, он нас слышал?
— Да. — Мужчина наклоняет голову так сексуально, что я задаюсь вопросом, занимался ли он когда-нибудь сексом на своем столе раньше, и, если нет, был бы он заинтересован в этом, например, прямо сейчас. — Тебя это беспокоит?
Я чувствую, как краснеют мои щеки.
— Нет. Было довольно жарко.
Он рычит и сминает мой рот в наказывающем поцелуе.
— Сегодня вечером, — говорит он, как предупреждение и обещание.
Я моргаю, чтобы избавиться от головокружительного вращения.
— Мне сегодня вечером на работу.
Желание в его глазах сменяется хмурым неодобрением.
— Я думал, ты увольняешься.
— Так и есть. Сегодня вечером. — Я разглаживаю его лацканы, которые сжимала в кулаках. — Мне нужно отработать две недели…
— Две недели. — Он качает головой. — Это слишком долго.
— Мне нужны деньги…
— Нет, не нужны.
— ...и мне понадобится хорошая рекомендация.
— Я дам тебе рекомен…
Я прикладываю два пальца к его губам.
— Остановись. Я делаю это по-своему или не делаю вообще.
Его брови сошлись на переносице.
— Мне нравится, когда ты командуешь, — говорю я и медленно облизываю его нижнюю губу. — Но не тогда, когда дело доходит до этого. Ясно?
Александр хмыкает и кивает.
— Итак… — Я похлопываю его по груди. — Мне нужно кое о чем позаботиться перед сегодняшней сменой, например, забрать свои вещи у Линкольна. Могу я одолжить Джеймса на день?
— Конечно. Он заберет тебя и привезет домой с работы.
Домой. Почему это звучит так естественно, как будто мы уже много лет живем вместе?
— Отлично. — У меня кружится голова, не знаю, то ли от недавнего оргазма, то ли от волнующей перемены направления, которую только что приняла моя жизнь. — Итак, полагаю, увидимся вечером после работы?
Мужчина кивает и отступает. Кажется, он что-то напряженно обдумывает, словно пытается решить задачку.
— Тебе нужно идти на встречу?
— Что? — рассеянно спрашивает он. — Да.
— Вы будете пожимать друг другу руки? — Я поднимаю бровь. — Возможно, тебе нужно помыть руки.
Он быстро моргает, затем фокусируется на мне.
— Точно. — Намек на улыбку изгибает его губы.
Мужчина исчезает в своей ванной, и я использую это время, чтобы обойти его кабинет, разглядывая декор. Первое, что я замечаю, — это несколько компьютерных мониторов на его столе, которые, как я предполагаю, он использует для дизайна. Сбоку находится то, что выглядит как чертежный стол, но при ближайшем рассмотрении это один гигантский цифровой экран. Подумать только, однажды я задалась вопросом, видел ли этот парень когда-нибудь телефон, и вот его офис находится в Силиконовой долине. Я держусь подальше от технологий и ищу личные штрихи. Нет ни картин, ни книг, ни одной безделушки. Даже семейной фотографии или фотографии его и его братьев. Только много темного дерева, кожаной мебели и функционального офисного оборудования. Если у нас все получится, я планирую поместить нашу фотографию в рамке на его столе.
— Ты готова?
Я поворачиваюсь и вижу, что он вытирает руки черным полотенцем.
— Никаких фотографий?
— Кого мне фотографировать?
— Твою семью.
— Зачем? Я вижу их каждый день.
— Хорошо, тогда, может быть, фотография, на которой ты делаешь то, что любишь.
