Мы бредем по коридору в комнату наших родителей. Дверь заперта. Я стучу, а затем бью по ней тыльной стороной кулака. Секунды тянутся без ответа, а по коридору стелется дым, заставляя Джуда кашлять сильнее, чем когда-либо.
— ПАПА! — кричу я, колотя в дверь. — МАМА! ПАПА! Проснитесь!
Наконец, после того, что кажется вечностью, наш папа с треском распахивает дверь. Половина рамы оторвана, кончики торчащих гвоздей торчат во все стороны.
— Реми? — бормочет он.
Его глаза выглядят сонными и ошеломленными. Он все еще держится за дверную ручку, покачиваясь при каждом крене корабля.
— Лодка тонет! — кричу я. — Двигатель горит, повсюду вода...
Он смотрит на меня так, словно не понимает, о чем я говорю. Его глаза тусклые, выражение лица растерянное.
— Что-то не так с твоей мамой, — наконец произносит он медленно и слегка невнятно. — Она не просыпается...
Корабль накренился, и бутылка вина катится по полу позади моего папы. Он пьян, они оба, должно быть, пьяны, вот почему он ведет себя так глупо и медленно…
— Мы должны убираться отсюда! — я кричу, пытаясь разбудить его, чтобы он снова стал самим собой, чтобы он начал действовать и спас нас.
Он переводит взгляд с Джуда на меня, медленно моргая, так чертовски мучительно медленно. Затем он переводит взгляд обратно на кровать, где я вижу руку моей матери, свисающую с края матраса, пальцы запутались в ее светлых волосах.
Корабль кренится в другую сторону, отбрасывая нас с Джудом к стене и впечатывая моего папу боком в дверь. На этот раз он остается, накренившись под сумасшедшим углом, и еще больше воды устремляется по коридору. Воздух наполняется черным дымом, заставляя нас хрипеть и задыхаться.
— ПАПА! — я кричу.
Он снова моргает, трясет головой, как будто хочет прочистить ее, но от этого только сильнее шатается на ногах.
— Отнеси-отнеси Джуда в спасательную шлюпку, — бормочет он.
— Но как насчет…
— Отнеси его в шлюпку, — он повисает на двери. — Я приведу твою маму.
Я не хочу оставлять его там, но вода прибывает, разливается по коридору, заливает комнату моих родителей. Угол наклона пола становится все круче. Коридор, ведущий к люку, теперь похож на пандус.
Джуд в ужасе цепляется за мою руку.
— Реми! — пищит он.
Я должна забрать его отсюда, но я не могу оставить наших родителей.
— Папа…
— УХОДИТЕ! — кричит наш отец, толкая нас.
Я хлюпаю обратно по коридору, наклоняясь вперед под увеличивающимся углом, таща Джуда за собой. Еще труднее открыть люк против ветра.
Я знаю, где находится спасательная шлюпка, я даже знаю, как ее спустить на воду, потому что мой папа обязательно показывает нам, когда мы отправляемся в подобное путешествие, просто на всякий случай. Он оптимист, человек, у которого стакан наполовину полон, но он все равно каждый раз напоминает нам о спасательных жилетах и шлюпке.
Я помогаю Джуду забраться в спасательную шлюпку, но не тяну за рычаг, чтобы опустить ее, хотя корабль накренился и это тоже поднимает лодку, поднимая нас высоко над водой. Волны достаточно бурные, чтобы перехлестывать через борт плота, намочив наши ноги.
Мысль о том, чтобы покачиваться в этой крошечной лодке на этих огромных волнах, приводит меня в ужас, но нос корабля опускается все ниже, и я не знаю, сможет ли папа выправить это положение…
Каждая секунда мучительна. Я наблюдаю за люком, ожидая, когда выйдут наши родители.
— Реми! — Джуд всхлипывает, когда корабль издает ужасный скрежещущий звук и нос погружается.
— Все в порядке, — говорю я ему. — Они приближаются... в любую секунду...
— Реми!
Я отрываю взгляд от люка и смотрю на его бледное, испуганное лицо.
— Он тонет! — кричит он. — Мы должны уходить!
Грохот клавиш пианино будит меня.
Я лежу на своей кровати, жесткая, как доска, с колотящимся сердцем.
Мой инстинкт подскакивает к кровати, как и раньше, но на этот раз я не собираюсь метаться в панике. Я собираюсь действовать обдуманно.
Я хватаю свой телефон и открываю приложение для своей камеры видеонаблюдения, нахожу уведомление о движении и прокручиваю назад, чтобы посмотреть.
В столовой темно, лишь слабый лунный свет проникает сквозь незакрытые ставнями окна и поблескивает на открытых клавишах пианино.
Тень движется в углу кадра, и что-то ударяет по камере, отбрасывая ее вбок, поворачивая лицом к стене. Затем клавиши пианино с грохотом ударяются, в то время как объектив не фиксирует ничего, кроме штукатурки.
Кто-то прокрался сбоку и передвинул камеру.
