— Отлично! — сказал мужчина, державший пленника, и толкнул казненного вперед на землю. — Только в следующий раз после пореза сразу отпрыгивай от бандита, а то к концу казни будешь весь в крови.
— Угу, — твердо промычал Дерин и дважды повторил экзекуцию.
После третьей казни я крикнул «Стойте!» и снова повернулся к ребятам:
— Никто не передумал? — спросил я их. — Дерин с вами поделится.
— Я хочу! — решительно воскликнула Ная, сделала шаг вперед и протянула руку за кинжалом.
Дерин опешил от такой прыти девочки, и готов был уже передать ей кинжал, но, увидев, что оружие все в крови, начал суетливо вытирать его своей рубашкой. Увидев эти мучения мальчика, второй боец, показывавший, как надо перерезать горло, достал свой кинжал и протянул его девочке:
— Держи. Он пока чистый.
Дерин отошел в сторону, чтобы не мешать, а Ная стала прохаживаться вдоль трех оставшихся бандитов, разглядывая их по очереди. Затем показала на одного из них и сказала со злостью:
— Этому я хочу выпустить кишки наружу!
К указанному бандиту подошли двое бойцов, содрали с него рубаху и поставили его на колени перед девочкой. Я подошел к Нае, взял у нее кинжал и показал, что нужно делать:
— Режь наискосок. Воткни сюда и, наклонив кинжал рукоятью вперед, с силой веди по диагонали вверх. Этого будет достаточно. Если у тебя не получится с первого раза, я тебе помогу, — сказал я и вернул ей кинжал, отойдя в сторону.
Ная постояла перед бандитом с минуту, настраиваясь и все сильнее сжимая в руке кинжал, а затем резко воткнула его в живот движением снизу от бедра и быстрым рывком прорезала брюшину до самых ребер. «Супер!» — подумал я. — «Как будто всю жизнь резала бандитов!» Затем девочка подошла к следующему бандиту, уже стоящему на коленях и начала наносить ему удары кинжалом от бедра в живот и грудь. Ударив его пять или шесть раз, шагнула к последнему и повторила наказание.
Бойцы, помогавшие детям с казнью, развязали всем бандитам веревки на руках, и оставили их валяться на земле. Тот выродок, которому вскрыли брюхо, еще какое-то время продолжал копошиться в своих внутренностях, но на это никто уже не смотрел, так как все поспешили покинуть место казни. С этим лагерем мы закончили.
«Нянькам» потребовалось некоторое время, чтобы Дерина и Наю привести в порядок, переодев их и отмыв от крови. После чего мы всем отрядом отправились в сторону второго лагеря, до которого идти предстояло не меньше пятнадцати километров.
В пути нас встретил Ник с одним из разведчиков. После короткого совещания приняли решение, что «няньки» с детьми встанут лагерем, не доходя до поселка пары километров, а бойцы сразу же отправятся на зачистку. Мы с Ником пошли вместе с ними как знатоки местности, но в бою участие не должны были принимать.
— По возможности оставляйте бандитов в живых, — попросил я, скорчив хищную рожу. — У нас есть желающие пустить им кровь! И помните, что старшаков в этом лагере быть не должно. Все дети — свежак.
Что и как происходило в лагере, мы с Ником не могли видеть, лишь слышали крики и лязг металла. Когда нас позвали в лагерь, уже было совсем темно. Бандитов оказалось восемь рыл и все были живы.
Детей было десять, из них одна девочка, которая вела себя как робот — абсолютно послушная кукла с полным отсутствием эмоций. Надеюсь, что это у нее такая защитная капсула — когда-нибудь она оттает и все-таки выпустит свою душу наружу. Мальчишки не выглядели зашуганными, а скорее наоборот — смотрели озлобленными зверятами, но не проявляющими агрессии, а лишь осторожно посматривающими на захватчиков, как на своих новых хозяев. Мне не понравился их вид и я отдал распоряжение:
— Мальчишек всех связать и посадить под замок. Утром будем разбираться. Не нравится мне состояние девочки — боюсь мы от нее ничего не узнаем о пацанах. Надо будет тщательнее допросить самих бандитов о детях. Пока не получим информацию о мальчишках, пусть сидят связанные. Ну и самих подростков придется основательно допрашивать.
Покрутившись еще некоторое время в поселке, мы с Ником отправились обратно в лагерь к «нянькам», уведя с собой девочку. И мне, и Нику было неприятно находиться в поселке, не говоря уже о том, чтобы там спать. Даже дом Томы и Цари оказался за несколько месяцев настолько загажен, что, боюсь, Томе плохо станет, когда она увидит, во что превратилось ее бывшее жилище.
Когда утром мы перебрались в поселок, то решили все-таки жить в лагере поблизости, в нескольких сотнях шагов от поселка, поскольку всех наших заметно напрягало это место. Даже бойцы, привычные ко многому, предпочитали спать в нашем лагере, а в поселке находились лишь по работе.
— Тома, среди бандитов есть те, кто убивал Ликусю? — спросил я женщину.
— Да, трое, — вздохнула она. — Всего их было пятеро. Одного убили в пьяной драке на равнине, во время зимовки. Другого убил Миля зимой.
— Что с девочкой? — спросил я
— Не выдержала издевательств, — ответила горестно Тома. — Замкнулась в себе. Такое с девочками часто случается. Но только так они и выживают. Остальные погибают. Больше года-двух никто не выдерживает. Ты бы знал, скольких я за свою жизнь похоронила! А вот такие имеют шанс выжить, уйдя глубоко в себя. Я тоже такая была в первые годы в этих горах.
— О мальчишках она что-то расскажет?
— Вряд ли, — ответила Крейна. — Она перестает говорить, если ее спрашивать о чем-то, что ей больно вспоминать. Она просто замирает и сидит, как истукан. Но тут мы выяснили интересный момент. Пару месяцев назад из банды сбежала еще одна девочка. И Шими говорит, что ее иногда видят издалека. Может тебе, Крис, вместе с Цари и Ником стоит поискать ее? Она как раз может стать хорошим источником информации. Тем более, если мы уйдем, она одна здесь не выживет. Ее имя Кастя.
— Хорошо, мы поищем ее.
— Бандиты говорят, что весной они привезли девятнадцать детей и еще шестерых выкупили у северных соседей, — продолжила Крейна дрожащим голосом. — Но больше половины детей уже погибла. Возможно, разозленные тобой, Крис, бандиты в этом году поначалу особенно сильно зверствовали, срывая свою злость на детях.
— Если так, то те мальчишки, которые могли хоть как-то сохранить свою человечность, и погибли в первую очередь, — вздохнул я. — А те что остались, уже превратились в жестоких зверей. Ладно, пошел я за Цари с Ником. Будем искать девочку.
— Ну что, где и как мы будем ее искать? — спросила Цари, когда мы вышли из лагеря.
— Все очень просто — мы будем везде бродить и громко разговаривать, рассчитывая на то, что она нас услышит, — ответил я, с улыбкой вспоминая свою дикую жизнь. — Можно к ней напрямую обращаться, громко рассказывая ей о том, кто мы такие, о событиях в поселке с бандитами и мальчишками, о произошедшем в соседнем поселке, о нашем предложении ей. Надо ее предупреждать, что когда мы всех в поселке убьем, то уйдем отсюда и вернемся не скоро, из-за чего ей придется здесь зимовать в одиночестве. И никто больше здесь не появится до следующей весны, так как мы перекроем переходы с равнины, а одна она здесь не выживет. Надо рассказывать ей, что мы взяли для нее много вкусной еды и можем ее покормить. Ну и прочие интересные для нее вещи.
Поймите главное — пока она сама не покажется, мы ее не увидим. Она уже научилась прятаться и бесполезно ее высматривать. Так что не ломайте свои глаза, а просто ходите туда-сюда и громко разговаривайте либо между собой, либо с ней. Но если будете говорить между собой, выбирайте такие темы, которые ей будут интересны. Рано или поздно она захочет с нами поговорить и сама покажется. Кстати, иногда на видном месте можно оставлять ей еду. Я думаю, она так оголодала, что готова быка съесть.
Вот так мы и бродили полдня по окрестностям поселка, иногда удаляясь от него на несколько километров. Уже хрипеть начали от громких разговоров, как вдруг у себя за спиной услышали голос:
— А почему вы хотите убить всех мальчишек?
Обернувшись, мы увидели худую чумазую девчонку в каких-то лохмотьях и с копной спутанных волос.
— А ты думаешь, что среди них остался хоть кто-то, заслуживающий пощады? — спросил я спокойно. — После всего того, что они делали с тобой и другими девчонками?
— Не все мальчишки плохие, — ответила она угрюмо.
— Когда ты сбежала, сколько мальчишек оставалось в банде? — спросил я ее.
— Больше дюжины, — ответила она неуверенно.
