— Да у меня сосед на такой же ездил. Вон, даже скол на сиденье в том же месте.

— Уж не хочешь ли ты меня в чем-то обвинить? — прищурился мужик.

— Ни в коем случае, — поднял я миролюбиво руки. — Но вопрос я уже задал, а вы так и не ответили…

— Купил я ее, — буркнул старик.

— Не покажите, у кого? Пропал мой сосед, ищу вот его.

— Пропал, говоришь? — вскинул брови старик. — Ну тогда ладно. Садись, съездим, покажу, у кого я бричку взял.

— Правда? Вот выручите!

Я тут же полез на сидение. Похоже, есть шанс узнать, куда делся Игорь! Это была моя последняя мысль перед тем, как голова взорвалась болью, и сознание покинуло меня.

Осень 1922 — весна 1923 года

Катя в последние дни чувствовала себя так, словно мир рухнул. Отца она любила, хоть и редко это показывала. Но если он найдется, теперь будет каждый день ему говорить, как она его любит! И обнимать. Только бы он нашелся!

Повезло, что Сергей, соседский мальчишка, все же поверил ей. Помогает вот. Больше чем кто-либо! И других привлек к поискам папы. Вот и сейчас они пошли на вокзал, чтобы проверить новую идею Сергея. Если она сработает, то Катя скоро увидит папу!

Для скорости они разошлись по вокзалу в разные стороны, но так, чтобы не терять друг друга из вида. Это Сергей настоял. Как же он оказался прав! Катя часто кидала взгляд на мальчишку, переживая, что он исчезнет, как папа. Поэтому она вовремя заметила момент, как Сергей полез зачем-то в бричку. Бричку, так похожую на бричку Катиного отца! Сердце девочки бешено застучало. Неужели они нашли?

— Их! — сдавленно вскрикнула Катя, когда незнакомый мужик ударил наотмашь Сергея по голове. Могло показаться, словно он подтолкнул его внутрь брички, но Катя-то видела, что Сергей от этого «толчка» не встал, а так и рухнул внутрь транспорта.

А мужик спокойно вернулся на облучок и, как ни в чем не бывало, подстегнул коня.

«Сейчас они уедут, и Сережа тоже пропадет! — мелькнула в голове Кати паническая мысль. — Как папа!»

Больше медлить было нельзя. Оглядевшись, девочка вскоре заметила проходящего по каким-то своим делам милиционера и тут же кинулась к нему.

— Дяденька милиционер! — закричала она на весь вокзал, привлекая его внимание. — Дяденька милиционер! Моего друга похитили!

Пропустить такой крик мимо ушей не смог никто. И уже через пару минут народ на вокзале организовал погоню, возглавил которую тот самый милиционер. Далеко уйти похититель просто не успел.

* * *

Голова болела. Открыв глаза, я увидел над собой лицо Кати. Девчонка обрадовалась, ее губы растянулись в счастливой улыбке.

— Он очнулся! — воскликнула она, посмотрев на кого-то.

Только тут я стал соображать достаточно, чтобы осмотреться. Я лежал на койке в тюремной камере. На это указывало маленькое окошечко, забранное решеткой, кирпичные стены, даже не покрашенные, и запах плесени и нечистот. Приняв вертикальное положение, от чего в голове загудело, я увидел, что здесь и дверь решетчатая есть. Хорошо хоть сейчас она была открыта. В нее как раз вошел милиционер.

— О, герой, ты как?

— Голова болит.

— Главное — жив. Мы сейчас с твоим похитителем работаем. Если идти можешь, отправляйтесь домой. Как что станет известно по твоему отцу, — повернулся милиционер к Кате, — сразу сообщим. Ваш адрес у нас теперь есть.

— Хорошо. Идем, Сереж, — потянула меня на выход девчонка.

От удара я отходил сутки. Знатно меня мужик приложил. Потом выяснилось, что нам «повезло» нарваться на самого настоящего серийного убийцу. И Катиного отца он тоже убил. Эта новость стала для девочки настоящим потрясением. Она до последнего надеялась на чудо, но нет. Самого мужика звали Василий Иванович Комаров. Отрицать свои преступления он не стал. Даже сознался, что готов еще при необходимости убивать. А начал он это дело в 1921 году, когда Ленин начал НЭП, и в страну вернулись деньги. Вот из-за них-то мужик и пошел на множественные убийства. Только за прошлый год он отправил на тот свет почти два десятка человек. В этом году уже десятерых упокоил, а сколько еще могло пострадать?

Год выдался таким насыщенным на события, что до самого нового года я решил «жить тихо, никуда не высовываясь». В моем случае это означало, что никаких новых инициатив от меня больше не поступало. Кружки я не создавал, новых изобретений не выдавал и даже на заводе выполнял только минимально необходимый объем работ, никаких улучшений и идей. А то удача — дама капризная. Как бы не повернулась ко мне задом, итак чудом жив остался.

Перед самым новым годом 30 декабря состоялся всесоюзный съезд советов. На нем было принято историческое решение — все разнообразные республики, народившиеся в ходе гражданской войны, объединялись в единое целое — Союз Советских Социалистических Республик.

Новогоднюю ночь вновь уже по традиции всей квартирой собрались в нашей комнате. Тихонько помянули Игоря, пожелали удачи нам всем в новом году, да разошлись по комнатам. Настроение было совсем не праздничное.

До весны ничего интересного не происходило. Жизнь текла своим чередом, Катя постепенно отошла от смерти отца, а Таня умудрилась найти себе нового мужчину. Пока они только иногда встречались, в квартиру она его не приводила, но об «ухажере» я знал от самого проверенного источника — ее дочери. Кате не очень нравилось, что мама уже нашла себе другого мужчину, однако пока молчала. Лишь со мной делилась переживаниями. Я вообще после той истории стал для нее самым близким человеком. Даже ее вечные подколки прекратились.

А вот весной неожиданно наш класс расшевелила Оля Смирнова. В одной из газет она прочитала статью с призывом включаться в работу по созданию жилья для рабочих. Ну статья и статья. Таких по пять штук в месяц выходит. Но тут ее заело. А так как из-за моей относительной «пассивности» в последние месяцы с поста председателя пионерского отряда меня сняли, поставив на это место как раз Олю, то отвертеться от посильной помощи никому не удалось. Вопрос был лишь в том, какую помощь оказывать.

— Мы должны ходить после школы на стройку, — уверенно заявила Оля.

— Я не смогу, — тут же обрадовался я, — у меня уже есть работа.

— Ничего, Огнев, с тебя — придумать изобретения для повышения скорости стройки, — тут же не растерялась эта пигалица.

— Ничего себе заявочка! — возмутился я такой беспардонности. — По-твоему изобретения так легко придумать?

— У тебя есть опыт, ты справишься, — отмахнулась она.

— А если нет?

— Тогда поставим на голосование вопрос о твоем членстве в отряде, — с апломбом заявила эта стерва малолетняя. — Нам не сознательные личности, бросающие тень на лучший пионерский отряд города, не нужны.

И вроде бы — ну чего такого, исключение из пионеров? Вот только я не для того репутацию нарабатывал и горбатился до этого, чтобы так легко все потерять. И из-за кого? Из-за Смирновой! Той, что еще в начале учебного года пыталась мне глазки строить!

— Собирай совет отряда, — процедил я.

Надо поставить ее на место, а то совсем обнаглела. Видимо Оля поняла, что перегнула палку, но слово было сказано и назад отыграть ей будет ой как трудно. Что я вскоре и доказал.

— … прибегла к шантажу, угрожая воспользоваться своим служебным положением, вместо того, чтобы убедить и объяснить важность порученного дела! — вещал я перед всеми пионерами нашей школы, «обличая» сущность Ольги Смирновой. Та сидела пунцовая и не знала куда деваться. Поздно! — Скажите, товарищи, разве так должен поступать настоящий пионер? Неужели такой пример вы считаете правильным, на который должны равняться наши товарищи в школе? Если вы согласны с Олей Смирновой, то я считаю, мне нет места в пионерах. Не тому нас учила Надежда Константиновна, когда организовывала наш отряд! Если же вы считаете, что Смирнова неправа — тогда может ли она и дальше занимать пост председателя отряда?

Закончив на этом свою речь, я замолчал. В результате голосования, которое неизбежно сейчас состоится, я не сомневался. Но и сам быть председателем снова мне не хотелось. Та еще морока. Поэтому когда Смирнову сняли с поста председателя, я предложил вместо нее Диму Терентьева из шестого класса. Вообще у нас в школе было два отряда пионеров — один для пятого-шестого классов, и второй для седьмых-девятых. Причем с восьмого класса уже принимали в комсомол, и участие в пионер-отряде стало для поступления в эту организацию обязательным. Вот и разделили нас на два отряда: младших, кто в комсомол точно пока не попадет по возрасту, и старших — кто состоит в отряде, чтобы пройти потом в комсомол.

— Благодарю за проявленное доверие, — сказал Дима, когда ребята выбрали все же его председателем. — Сергей, — обратился он ко мне. — Ольга была не права, заставляя тебя силой. Да и я уверен, это было не нужно. Ты бы и сам согласился поучаствовать без принуждения. Ведь все мы тебя знаем и не сомневаемся в твоей сознательности и готовности в любой момент помочь окружающим.

Вот блин выбрали на мою голову. И ведь начну отпираться, уже собственноручно свой авторитет уроню. Оля это тут же поняла, вон сидит, сияет что начищенный пятак. Ну ничего, Терентьев, я это тебе еще припомню.

Однако все оказалось не так страшно, как я думал. Стоило чуть раскинуть мозгами, как в голову пришла простая мысль: а с чего я должен напрягаться и самостоятельно оценивать полезность своего «изобретения». Вот сейчас любую идею им подкину, а если она не понравится — так не моя вина. Я честно старался.

И тут же в качестве того самого «изобретения» для ускорения строительства в голове всплыла одна интересная мысль. Точнее я вспомнил, как в детстве играл в конструктор «Лего». Вот чем им не идея ускорения строительства? Делать кирпичи по форме, как в том конструкторе. Сразу и дома ровнее станут, без щелей в руку толщиной. И квалификацию рабочих строителей можно будет чуть снизить. Я не поленился и написал развернутый доклад с зарисовками «кирпича строительного нового типа», после чего с чистой совестью отдал его Терентьеву и шепотом предупредил, что больше таких подстав не потерплю. Вроде внял.

Я и не думал, что «мой» кирпич прогремит на всю страну. А его не только заметили, но и всерьез взяли в работу, перепрофилировав на его создание несколько кирпичных заводов. Вот чего у большевиков не отнять — так это духа авантюризма. Плевать, что идея принадлежит школьнику, и никто так раньше не делал. Значит — мы будем первыми, и пусть все идут лесом!

В апреле обо мне вспомнил Туполев. Андрей Николаевич позвонил на наш завод и передал для меня просьбу приехать к нему. Адрес конечно назвал, не так уж и далеко он от нас по меркам Москвы обретался.

«К нему» — оказалось в здание опытного конструкторского бюро.