— Не знаю, Сережа. Но на сердце неспокойно. Времена нынче такие, что все может быть. Даже самое жуткое.
Понятно. Мама в своем репертуаре — о плохом сразу думает. Прекратив расстраивать ее мыслями о пропаже соседа, перевел тему на свою поездку. Вот тут она сразу оживилась и с удовольствием слушала мой рассказ.
В течение следующих трех дней я снова был звездой нашего класса. Один плюс — Семен Валерьевич похоже свое обещание выполнил, потому что девочки больше ко мне не липли. Во всяком случае так, как это делали до поездки. Сейчас они относились ко мне так же, как пацаны — им было интересно, как прошла экскурсия, глаза у них горели решимостью стать лучше, чтобы в следующий раз тоже съездить в другой город, а на меня посматривали с завистью. Но и только, вроде как никто больше «обуздать» мою тушку не стремится.
А вот Игорь так и не появлялся. Через два дня после приезда в очередной раз смотря на опухшее от слез лицо Кати я не выдержал и сходил с ней в милицию. Но там лишь развели руками. Таких пропавших, как Игорь, оказалось сотни. И очень часто по словам милиционера большинство просто уходит в запой. Это что касается мужиков. Вот когда дети теряются — тогда они ищут сразу. А сейчас нам предложили еще подождать.
— Ничего, — обратился я к Кате, когда мы покинули милицейский участок, — я отряд подниму — если надо, всей школой будем твоего отца искать!
Ребята из пионерского отряда конечно не отказались помочь. Первым делом я спросил Катю, когда она последний раз видела папу и что он говорил. Может делился, куда собирается ехать. Или что делать. С кем-то встретиться может хотел.
— Не, все как обычно, — замотала головой девчонка. — Оделся, да к дядьке Никифору пошел.
— Зачем? — тут же навострил я уши.
— Так у него подворье, где папа Уголька держит и бричку. Не оставишь же их на улице, а у нас не свой дом, сам видишь.
Вот и первая зацепка! Лошадь у извозчика — как машина у автомобилиста — первый след. И ведь все лошади разные, одинаковых не найдешь.
Мы тут же отправились к этому дядьке Никифору. Он жил в трех кварталах от нас и имел не просто подворье — а настоящие конюшни, где кроме лошади Игоря своих четвероногих пристраивали другие извозчики. Никифору они платили аренду — по копейке в день, или можно было едой отдавать. Тут уж у кого как получалось.
Мужик встретил настороженно, но обнадежить чем-то не смог. Четыре дня назад в день своей пропажи Игорь забрал как обычно своего Уголька и отправился колесить по Москве. Про свои планы он мужику не рассказывал. Тупик.
— И что дальше делать? — озадаченно спросил Сенька.
Нас сейчас собралось восемь человек, плюс Катя. Почти десяток. Большинство — мои одноклассники, хотя была пара мальчишек из соседнего класса и даже один просто друг со двора.
— Уголька этого искать, — заявил я. — Конь — не иголка. Кто-то должен был его видеть.
— А как он выглядит?
— Черный, — начала описывать Катя. — Только по носу белая полоска идет, и на левой задней ноге — белое пятно в форме бабочки.
— Все запомнили? — оглядел я наш поисковой отряд. — Тогда вперед — идем по улицам и смотрим на всех черных лошадей. Как видим — подходим и проверяем, есть ли у нее такие пятна.
— И долго ходить? — спросила Оля Смирнова.
— Сколько потребуется. Разбиваемся на двойки — чтобы больше улиц одновременно проверить. Но поодиночке не ходим! Время нынче не то. Двинули!
Но в тот день Уголька никто так и не увидел. Еще два дня мы ходили по улицам в тщетной надежде обнаружить пропажу, пока я не дал отбой этой идее.
— Это бесполезно, — подвел я итог. — Даже если Уголек в городе — нас слишком мало. Да и на одном месте он вряд ли стоит. Кроме того, он может находиться на чьем-то подворье, а то и вовсе — давно уже и не в городе.
— И что нам делать? — зашмыгала носом Катя.
— Может на Новоконную площадь сходить? — вдруг предложил Лешка Василенко. — Там лошадей продают. Если с твоим отцом что случилось, — с сочувствием посмотрел он на Катю, — то бандиту надо было лошадь продать. Зачем ему такая приметная?
— А если бросили ее?
— Где ты такого дурного в Москве найдешь? — с удивлением посмотрел на меня одноклассник.
И другие его поддержали. Ну так-то да. Сейчас времена голодные. Скорее всего Уголька либо продали, либо сами закололи на мясо. Это если думать о самом плохом варианте, что Игоря ограбили и убили.
К сожалению, Лешка оказался прав. Пусть не сразу, но мы нашли мужика, который вспомнил, как продавали похожего на Уголька коня. Он же описал и продавца и тот мужик на Игоря совсем не походил. Игорь молодой, темноволосый, а тот был старый, худой, с бородкой.
— Из солдат бывалых, — со знанием рассказывал торговец.
Не редкая нынче профессия. Как НЭП начался, так и нашлись люди, занимающиеся скупкой и перепродажей вещей, продуктов или вот — лошадей.
— Раньше его видели? — тут же деловито спросил я.
Торговец пожевал губами, посмотрел на Катю, которая смотрела на него с надеждой и страхом, и все же ответил.
— У меня брат на Сухаревке торгует. Я два дня назад там этого мужика видел. Он крестик продавал. Но где живет и чем промышляет — того не знаю.
Снова тупик. Но одно можно сказать точно — с отцом Кати и правда случилась беда. Может, его уже и в живых нет.
Мы снова сходили в милицию. На этот раз там не стали от нас отмахиваться и приняли заявление о пропаже. Тем более что ходили мы не одни, а вместе с Катиной мамой. Казалось, что все, что от нас зависело, мы сделали. Но оставалась еще одна зацепка, которую мы не «отработали» — бричка, на которой занимался извозом Игорь. Она тоже довольно приметная, особенно если знать, на что обращать внимание. Я не раз видел ее у нашего дома и вполне был способен различить, если наткнусь на улице. Но с ней та же проблема, что и с конем — город слишком большой, да и бричку тоже могли уже продать. Однако и опускать руки, пока не сделал все, что в моих силах, я не собирался.
В этот раз я пошел иным путем. Бричку вполне могли оставить себе или продать другому извозчику. Это конь требует не просто ухода — чужого человека он может и не подпустить, или еще как проявить свой норов. С бричкой проще и отношение к ней иное. Потому я отправился по местам, где чаще всего извозчики искали клиентов — на вокзал, к складам да к набережной. И вот тут удача улыбнулась мне! Возле Николаевского вокзала (в будущем его назовут Ленинградским) стояла знакомая бричка, запряженная гнедой лошадью. На облучке сидел мужичок в сером картузе кепке-фуражке и смолил папироску. Лет пятидесяти, худой, с бородкой клинышком изрядно побитой сединой. Неужто это тот самый мужик, о котором говорил торговец на конном рынке?
— Здравствуйте, — подошел я к нему.
Тот повернулся и спокойно поздоровался в ответ.
— А давно ли у вас эта бричка? — решил я не ходить вокруг да около.
— С чего твой интерес? — удивился мужик.
