— Так что, пойдешь ко мне в ОКБ?
— И что мне там делать? Какие задачи поставите?
— Боишься, что зажимать буду? — рассмеялся Андрей Николаевич. — Не переживай! До меня дошли слухи, что ты с Николаем об авианосцах разговаривал?
— Было дело.
— Вот самолетами для такого корабля и займешься!
— Эээ… — что-то, чем дальше, тем сильнее конструктор ставил меня в тупик. — Вы уверены? А если не справлюсь?
— Так я присматривать за тобой буду. Но понимаешь… — задумался мужчина, а потом продолжил, решительно махнув рукой. — Буду с тобой честен — разработку такого истребителя нам «сверху» спустили. А я хочу большой самолет создать. Чтобы он много полезной нагрузки сразу мог нести. Превзойти Сикорского с его Ильей Муромцем, понимаешь?
Я молча кивнул.
— А палубный истребитель по сравнению с бомбардировщиком — мелочь пузатая, — прошептал я, но Туполев меня услышал.
— По размеру — да. Но по сложности ничуть не уступает. А в чем-то и потруднее его создать будет. Возьмешься за такую задачу?
Тон у Туполева был однозначный — подначивает меня, на «слабо» хочет взять. С другой стороны — почему бы и нет?
— Возьмусь!
С того дня я вместо завода стал после школы ездить в конструкторское бюро Андрея Николаевича. Естественно, что мгновенного результата от меня никто не ждал. Да и многие сотрудники Туполева весьма скептически ко мне отнеслись. Но общались ровно и отвечать на мои вопросы, каковых возникало множество, никогда не отказывались.
С Борькой о его новом месте работы я поговорил в тот же день. Оказалось, что он боялся раньше времени, пока его официально не переведут к Николаю Николаевичу, что-либо говорить. Никто не был в курсе о смене его статуса, даже родители. Ну ничего, теперь в какой-то степени мы с ним соперниками будем. Даже интересно, к чему это все приведет. Судьбу Борьки я своим вмешательством уже кардинально изменил.
В школе мои одноклассники продолжали носиться со стройкой. А уж когда прошел слух, что участникам строительства будут выдавать квартиры в первую очередь… Тут уж и я не удержался и пошел проверять, насколько правдива эта информация. Конечно, люди в нашей квартире подобрались хорошие, даже Катина мама хоть и скандальная баба, а с нами ссор не устраивает, и одежду нашу спокойно к себе на работу постирать может взять. Причем денег за это не возьмет. Маму с пеленками для Насти она постоянно выручает. Но вот именно из-за сестры я и хочу собственную квартиру, ведь там у меня будет своя комната!
Когда вместе с отрядом я впервые приехал на стройку, то наконец смог и оценить будущие новостройки, и понять, как школьники вообще способны помочь в их возведении. Передо мной была улица, вдоль которой возводили двухэтажные деревянные дома. К возводимому дому подвозили материал, а мои товарищи помогали его выгружать, да подавали строителям. Двое школьников даже пятого класса вполне сносно могли тягать длинную доску, либо короткий брус. Втроем так и длинный брус пронести от грузовика до стены дома были в состоянии. Благодаря чему строительство изрядно ускорялось. И информацию про получение квартиры теми, кто участвует в строительстве, здесь подтвердили. Вот только «моих» кирпичей я что-то нигде не видел. Ни одного кирпичного дома здесь не было! А ведь меня заверяли, что их пустили в производство. Сам Семен Валерьевич подтвердил это, перед классом выразив мне устную благодарность.
Ситуацию прояснил бригадир строителей.
— Так тебе на другую улицу нужно. Кирпичные дома в двух кварталах отсель строят.
Сходил. Но и там «моих» кирпичей еще не было. Дома возводили из обычных, привычных людям красных брусков и иных кирпичей здесь не знали. Вот теперь я уже обиделся. Ладно бы сразу сказали, что идея у меня глупая и отмахнулись, а то ведь заверили, что она принята «на вооружение» и в скором времени пойдет в народ. Для начала — в нашем городе.
Лишь через директора нашей школы, который и заверял меня, будто моя задумка с кирпичами «лего» взята в работу, удалось узнать, как на самом деле обстоят дела.
— Не набралось на складе их еще достаточное количество, — говорил он, созвонившись с заводом. — Они ведь от привычных отличаются. Смешать их со старыми не получится. Дом либо из них делать, либо из старых. У них еще одна проблема возникла — нет проекта дома под такой материал.
— А обычные для кирпичных домов они использовать не могут? — удивился я.
— Не знаю, не ко мне вопрос. Но раз уж ты так печешься о судьбе «твоих» кирпичей, вот сам и съезди — узнай.
Да уж, сам себе на ровном месте проблему создал. Но мне действительно стало не безразлично, пойдет ли моя идея в народ. Поэтому адрес того завода я взял и, связавшись с руководством через Семена Валерьевича, договорился о посещении в воскресенье. Поехал не один, Катя после истории с ее отцом стала моим «хвостиком» и отпускала только в ОКБ Туполева. А так мы и в школу вместе ходили и, когда я в гости к Борьке бегал, она меня сопровождала, даже на рынок за продуктами и то меня одного не отпускала. Это меня потихоньку начинало напрягать, и было второй причиной, почему я хочу для нашей семьи отдельную квартиру.
На заводе мне объяснили причину, почему под «мои» кирпичи нужен отдельный проект дома.
— Они у тебя по размеру отличаются. Шире почти на три сантиметра и длиннее на пять, — показывал мне главный технолог.
— А под обычный стандарт их почему бы не уменьшить?
— А зачем? Обычно наружные стены в два кирпича кладем, а здесь одного хватит. По размеру же он меньше, чем два обычных кирпича — экономия глины. Плюс — у тебя вот нарисованы «длинные» кирпичи, которые над проходами да над проемами окон класть следует. А ведь чтобы они держались крепко, их армировать нужно. С большим размером это делать легче.
Убедил он меня короче. Зато я понял, что точно хочу себе квартиру в кирпичном доме, построенном из «моего» изобретения. И чтобы это поскорее осуществилось, мне пришлось еще в течение месяца побегать. Сначала найти архитектора. Затем убедить его меня выслушать, а после — нарисовать с ним проект. Я схематично нарисовал трех квартирный этаж с видом сверху. Две квартиры по бокам двухкомнатные, с отдельной кухней и санузлом. И одна — однокомнатная между ними. В центре лестничная клетка со связующим квартиры коридором. Еще и балконы для каждой квартиры подрисовал. Балкон в нынешнее время — наипервейшая вещь, особенно зимой! Холодильников то у народа нет, а хранить продукты где-то надо. Это в деревнях есть подвалы, да ледники, а в городской квартире такого не сделаешь. Хорошо хоть считать прочность, количество кирпичей, водопровод да прочие тонкости буду не я. Да и не умею я этого. Зато размер комнат в квартирах я заложил хороший. Даже самая маленькая комната не намного уступает той, в которой я сейчас с родителями живу. Архитектор со мной не спорил. Как я понял, он человек не творческий, больше математик, и я ему изрядно работу облегчил.
Когда с этим было завершено, я договорился, что меня позовут на строительство первого дома из «моего» кирпича. После чего с чистой совестью вернулся к учебе и работе на Туполева.
Как сделать самолет именно для авианосца я понятия не имел. Решил отталкиваться от задач, которые ему нужно будет выполнить. И первая задача — самолет должен взлететь с ограниченной по длине полосы. Уточнил у Андрея Николаевича, какой длины разрешается взлетная полоса для разрабатываемого самолета, после чего пошел к летчикам. Мне требовалось, чтобы они летали. Много. Для начала я замерил длину посадки и взлета, которые требуются для 'ТОг"а. Решил взять его за основу будущего палубного истребителя. Сомневаюсь, что можно сделать палубный бомбардировщик — размер корабля не позволит.
Итак, после замеров длины необходимой полосы, убедился, что «ТОг» чересчур быстрый. Пилот просто не успевает затормозить раньше, чем закончится условная полоса взлетной палубы корабля. Затем перешел к практическим заданиям для пилотов. Требовалось заходить на посадку с разной скоростью, при разном направлении ветра — когда тот дул то в нос самолета, то когда дул в корму. Так я определял зависимость длины посадки от внешних условий.
Что сказать? Встречный ветер сокращал посадочную полосу метров на пятнадцать в среднем. Попутный ее удлинял. Взлетать лучше было тоже при встречном ветре — тогда отрыв происходит быстрее. Для корабля — очень важная информация, ведь его можно сориентировать по ветру, развернув судно в нужную сторону.
Но все равно длина посадки была чрезмерной. Андрей Николаевич сказал мне ориентироваться на сто метров посадочной полосы, а «ТОг» тормозил лишь на ста восьмидесяти — и это лучший результат. Обычно за двести метров выходило. Оставалось одно из двух: или уменьшать подлетную скорость, или уже работать не с самолетом, а с судном, ставя тормозную систему уже на него.
Можно было в принципе проработать оба варианта. В итоге на этом и остановился.
Уменьшения подлетной скорости я смог достичь аж двумя вариантами: в первый раз поменял двигатель самолета на менее мощный, а во второй поменял тянущий винт с моего трехлопастного на двухлопастной, какой в этом времени обычно ставили на все самолеты. А вот с тормозной системой возникла загвоздка. Я представлял, что поперек садящегося самолета на полосе должен натягиваться канат, но вот из чего он будет сделан? Как сильно он должен быть натянут, чтобы сдерживать садящийся аппарат, а не перерезать его? На каком уровне он должен быть натянут? Если натянуть повыше, то он попадет на винт и либо порвется канат от вращающихся лопастей, либо сломается винт. Если ниже, то попадет на стойки шасси. Тут главное, чтобы тогда верхняя часть самолета вперед не двинулась, когда нижняя замедляться начала. А то «клюнет» самолет и разобьется прямо посреди палубы.
Единственное что я понял в ходе работы — самолет для авианосца и сам корабль — две части одного целого. Если у нас действительно хотят создать свой авианосец, придется мне в скором времени отправляться на какую-либо верфь, чтобы скооперироваться с конструкторами корабля. Поэтому в работе я не сильно спешил. Заботы о собственной квартире и стройке съедали львиную долю моих сил и внимания.
В марте Туполев лично прошелся по коллективу, собирая взносы на создание народного гражданского воздушного флота.
— Сам товарищ Ленин первым внес шесть рублей на такое благое дело! — подзадоривал Андрей Николаевич окружающих. — Так что не жмотимся, товарищи, для всей страны стараемся. Сами же будем потом летать на закупленных самолетах.
Эти взносы были покупкой подписки на акции Российского Общества Добровольного воздушного флота — «Добролет», прародителя известного мне в будущем Аэрофлота. Фактически же можно было сказать, что по инициативе большевиков люди «скинулись» себе на флот. Самолеты покупались не из налогов, не изымались, а приобретались на такой вот причудливый сбор.
