— Думаю, недели товарищам должно хватить.

Николай Иванович с внутренним удовлетворением читал свою статью. Было жаль, что так получилось, но раз Коба такой упрямый и не хочет даже слушать товарищей по партии, то придется подключать народные массы. Тем более это не первый его сомнительный прожект. Николай покосился на другую газету за более раннее число.

— Надо бы поблагодарить Михаила Ефимовича за его позицию, — решил мужчина и потянулся к телефону.

— Девушка? Соедините меня с редакцией газеты «Правда»… Спасибо, жду… Михаил Ефимович? Это Бухарин. Хочу вам лично выразить огромную благодарность, что не проходите мимо бед людей… О чем я? Так о вашей статье про злоупотребления при переходе на семичасовой рабочий день!.. Не ваша? Как это, там же вы указаны!.. А-а-а, решили подсобить молодому таланту? А не подскажите тогда, где мне его найти? Хотел бы лично выразить ему свою благодарность… В Московский Университет звонить? Спасибо, Михаил Ефимович. Но и вам все равно выражаю благодарность — дали ведь шанс этому таланту, а могли и мимо пройти. Всего хорошего!

Положив трубку, Николай Иванович удивленно хмыкнул. Надо же! С самых низов недовольство пошло! Но это даже хорошо. Будет еще одним аргументом о том, что предложение Кобы скороспело и не проработано.

— А студента этого надо поддержать, — кивнул своим мыслям Бухарин.

И не откладывая, набрал номер ректора университета, где, как сказал ему Кольцов, учится автор статьи Огнев.

— Иван Дмитриевич? Бухарин беспокоит… Да, здравствуйте. Хочу поблагодарить вас за правильное воспитание студентов!.. Да! Ваш Огнев очень хорошую статью написал. Мне очень понравилось. Передайте ему от меня личную благодарность. Именно такие люди и являются опорой для нашего будущего. Уверен, в ваших руках Московский университет станет флагманом советского просвещения. До свидания.

Удальцов озадаченно положил трубку телефона. Что это за студент у него учится, о котором даже товарищ Бухарин в курсе, а он — Иван Дмитриевич — ни сном, ни духом?

— Тамара Зиновьевна, — позвал он свою помощницу, — а вызовите ко мне Жидунова.

Уж комсорг университета должен знать такого студента. Он над всеми комсомольцами главный, и вряд ли себя так смог проявить кто-то, не входящий в эту организацию. Вскоре тот постучался в кабинет ректора.

— Георгий Юрьевич? Проходите, — махнул рукой на стул для посетителей Удальцов. — Скажите, вы знаете такого нашего студента — Огнева?

Иван Дмитриевич с удивлением смотрел за преобразившимся в лице комсоргом. Тот сначала был расслаблен, затем удивлен, а после даже тень страха промелькнула.

— Знаю, и не сомневайтесь, Иван Дмитриевич, меры по нему уже приняты. Огнев с позором выгнан из комсомола, а сейчас прибыл в деканат для отчисления.

— ЧТО⁈ — шокировано воскликнул Удальцов. — Как изгнан? За что?

— Так. за статью, — растерялся Жидунов.

Он-то подумал, что ректору из партии пожаловались, не надеясь на самого комсорга. Но реакция Удальцова была странной.

— Что это за статья-то такая? — удивленно прошептал Иван Дмитриевич, но тут же встряхнулся и продолжил. — Мне только что сам товарищ Бухарин звонил и благодарил меня за воспитание студентов. Упоминал как раз этого Огнева и его статью. У нас же один Огнев в университете? — на всякий случай уточнил мужчина.

— Да вроде один, — удивленно пожал плечами Жидунов.

— Так почему же студент, которого благодарит сам генеральный секретарь исполнительного комитета Коминтерна, вдруг был с позором исключен из комсомола и готовится к отчислению? Вы меня подставить хотите⁈

— Нет, товарищ ректор, — побледнел Жидунов. — Из горкома звонили. Товарищ Пилютин очень ругался…

— Кто этот Пилютин, а кто товарищ Бухарин? — перебил комсорга Удальцов. — Живо исправьте все, что наворочали! И извиниться не забудьте!

— Будет сделано, — подскочил со стула Жидунов.

И тут же вылетел из кабинета, когда Иван Дмитриевич молча указал ему на дверь.

* * *

Я стоял перед деканом нашего факультета, Жижиленко Александром Александровичем, и хмуро ждал, пока тот заполнит бумаги на мое отчисление. Тот писал быстро, явно желая побыстрее избавиться от неприятной работы. Кто и когда ему приказал меня отчислить, я мог лишь догадываться, хотя вариантов не много. Мне сказали явиться в деканат, а уже здесь Александр Александрович поставил меня перед фактом, что вынужден отчислить меня «за халатное отношение к учебе». Я по его лицу сразу понял, что он не верит в это, наверняка заглянул в журнал моей успеваемости, да и помнит, как я на его лекциях по криминалистике сидел. Потому и вид недовольный.

Внезапно без стука в кабинет буквально ворвался запыхавшийся Жидунов, вызвав у нас с деканом немалое удивление.

— Георгий Юрьевич! — отойдя от первоначального удивления, разозлился Жижеленко, — что вы себе позволяете? Разве я разрешал вам врываться в мой кабинет?

Увидев меня, Жидунов облегченно выдохнул и аккуратно прикрыл за собой дверь.

— Извините, Александр Александрович, но дело срочное и касается как раз студента Огнева.

— Уже не студента, — брезгливо посмотрев на документы перед собой, декан толкнул их по столу в сторону Жидунова.

— Нет, все же студента, — не согласился комсорг, удивив этим заявлением нас с деканом.

— Объяснитесь, — откинувшись на спинку стула, скрестил руки перед собой Александр Александрович.

— Вышла ошибка, — выдавил из себя Жидунов. — Я только что от ректора, товарища Удальцова. Ему звонил товарищ Бухарин и хвалил комсомольца Огнева за его статью. Видимо в партии что-то напутали.

«Уже комсомольца? — промелькнуло у меня в голове. И тут же следом, — Бухарин? А он-то тут каким боком?»

— Вы уверены? Не прибежите через неделю снова, поменять свое мнение? — едко спросил декан.

— Уверен.

После чего засунул руку в карман и вытащил значок комсомольца, протянув его мне.

— Ну уж нет, — возмутился я.

— Не хочешь больше состоять в комсомоле? — удивился Жидунов.

— Не в этом дело. Вы меня выгнали прилюдно, на собрании. Если увидят меня со значком на груди — тут же накинутся, обвиняя, что я его незаконно ношу. Мне что, каждому лично объяснять, что меня восстановили? Нет уж! Собирайте снова собрание, Георгий Юрьевич, и также — перед всем университетом — восстанавливайте.

Комсорг скривился, но кивнул.

— Что ж, — повеселел декан, возвращая себе документы и демонстративно порвав их, — раз все так удачно разрешилось, жду вас, Огнев, через час на своей лекции. Не опаздывайте!

Покидал кабинет я со смешанными чувствами. Вот уж не ожидал, что мной заинтересуется кто-то на ТАКОМ уровне. Хотя-я-я… Вон, Петр Ионович тоже не мелкая сошка. Да и Михаил Ефимович кое-какой вес имеет. Я к нему и собирался идти на днях, чтобы рассказать о своем исключении из комсомола, да посоветоваться, как быть. Да и понятно, почему Бухарину моя статья понравилась. Пусть не прямая, но критика Сталина, его инициативы. Раз уж он пошел на обострение конфликта, то не удивительно, что ищет сторонников. Тем более ему этот звонок нашему ректору ничего не стоил, а я вроде как теперь ему обязан. А знал ли он вообще, что у меня проблемы? Мог и просто ради интереса спросить, кто я такой. Но как мне быть?

— Похоже, стоит более внимательно изучить его статью, — решил я. — Может и есть там здравое зерно. Сравнить, чье видение будущего для страны наиболее выгодно, а потом и решать — к кому примкнуть, — сделал я вывод.

Боялся ли я идти против Сталина, если выводы Бухарина мне окажутся ближе? Совру, если скажу «нет». Конечно, боялся! Но только что я увидел пример того, что нужно стоять на своем. Пусть и не сразу, но это принесет результат.

Следующие два дня мои однокурсники смотрели на меня как на прокаженного. Девчонки перестали строить глазки, а парни ехидно посмеивались за спиной. Об итогах комсомольского собрания знал каждый. Я старался не обращать на это внимания. Естественно мои лекции по школам прекратились, поэтому освободившееся время тратил на Люду и более внимательное изучение статьи Бухарина. С ней было не все так однозначно. У меня складывалось чувство, что Николай Иванович гораздо более оторван от реальности, чем Иосиф Виссарионович. Последний хотя бы четко отдает себе отчет, к чему приведет его политика. А у Бухарина все «в розовых тонах» описано. Да и упор сделан на критику Сталина, а вот более детальных предложений, как сделать «иначе», я не смог узнать из статьи. Только общие контуры. Но видимо этим грешат все нынешние лидеры. Или для статьи это было бы уже чересчур много текста.

В общем, я пришел к выводу, что товарищу Бухарину я благодарен, но становиться его сторонником с наскока не буду.

На третий день после памятного разговора в кабинете декана наконец Жидунов снова собрал всех комсомольцев.

— На повестке собрания — восстановление студента Огнева в нашей организации, — начал комсорг. — Считаю, что произошла чудовищная ошибка, и мы с вами поторопились товарищи.

Тут же вверх взлетела рука уже знакомой мне Жени Васюриной.