Мы не знали внутренних порядков Нирвины — лишь общие географические особенности. К примеру, город пересекала надвое река под названием Тириш, на вершине одного из самых высоких холмов находился Рычащий Замок, где заседал Высший Совет Федерации, известный также как Коллегия Восьми, а на склонах второго находился кампус университета Нирвины, куда Кенире и предстояло поступить.
Дорога к долине, в которой располагалась Нирвина, спускалась по пологому склону, и отсюда, с высоты, можно было прекрасно рассмотреть город — порт и доки, мосты, промышленную зону и утопающие в зелени престижные кварталы. Путь наш лежал в район, не считающийся элитным, но и к трущобам тоже не принадлежащий.
Пусть дорожное движение в городе было непривычно интенсивным, до нужной улицы мы добрались всего лишь за час. За местный, конечно же, а не земной. На улице Кожевенников, где, вопреки названию, мы не увидели ни одной кожевенной мастерской, среди жилых строений, магазинчиков, сквериков и фонтанов быстро нашли дом номер двадцать три. Вывеска на фасаде с надписью: «Исцеление Табран, дипломированный доктор, диагностика и лечение» показала, что мы попали именно туда, куда надо.
Мы оставили омни на маленькой пустующей стоянке перед домом и зашли через центральный вход. О нашем приходе сообщил перезвон маленького колокольчика.
Молодая девчонка, лет двенадцати от роду, вскочила из-за стойки, где она листала какой-то цветной журнал, и бросилась к нам навстречу.
— Чудесное исцеление Табран! Чем могу вам помочь? — затараторила она.
— Мы друзья Ксандаша, — представился я. — Меня зовут Улириш, а это Алира.
— Папы сейчас нет дома, — ответила девчонка, — а мама с пациентом, но скоро освободится. Папа о вас рассказывал! Он говорил, что придёт толстяк и настоящая красавица! Госпожа Алира, вы действительно очень красивая, почти как мама! А вы, господин Улириш, старый, но совсем не толстый! Ой, что я такое говорю? Мама говорит, что я постоянно тараторю без умолку, что это невежливо! Я не должна держать вас в приёмной, а пригласить в гостевую комнату и предложить чаю! Проходите, пожалуйста!
— Называй меня просто Алирой, — улыбнулась Кенира, — А его — Улиришем.
— Ой, меня зовут Пала, — представилась девочка, — если официально — то Патала Табран, но так меня никто не называет, говорят, надо ещё подрасти! Вы проходите, присаживайтесь, я сейчас!
Она провела нас в небольшую комнатку с удобным диваном, низким столиком, парой шкафов с книгами и большим светлым окном.
Кенира присела на диван, а я прошёлся к шкафам, с интересом разглядывая сквозь прозрачные дверцы книжные корешки. Тут была художественная литература, несколько книг по медицине, здоровому питанию и физическим упражнениям. Одно из названий мне показалось знакомым, так что я вынул книгу, и с интересом её просмотрел. Почувствовав неожиданно тёплое и светлое чувство ностальгии, я закончил листать книгу и приготовился поставить обратно на полку.
— Нашёл что-то интересное? — спросила меня Кенира.
— Можно сказать и так, — рассеяно улыбнулся я. — Тут в основном скучная теория, но сама тема очень полезная, причём на практике. Речь идёт о трансляции сложных трёхмерных ритуальных структур в упрощённые двухмерные. Пусть требуется больше места для схемы ритуала, но при этом теряется не так много возможностей. Забавно, что теорему Каапо-Кросгрома, лежащую в основе методики, вывел не кто иной…
— Ули! Стоп! Остановись! Немедленно! — крикнула Кенира.
Я оторвал взгляд от книги и удивлённо взглянул на девушку.
— А разве тебе можно всё это рассказывать? Ты же сам говорил…
Книга выпала у меня из руки и шлёпнулась на пол. Я стоял, открыв рот, и дышал, словно рыба, выброшенная на берег. Кенира была права, книгу «Основы магии. Использование сафир-перехода в двухмерных структурах» я прочитал в Цитадели Ашрад, а значит, наказание за разглашение полученных там сведений должно было последовать на втором-третьем слове. Но мне удалось без малейших проблем не только рассказать в общих чертах о содержании книги, но ещё и помянуть конкретный специфический термин, которым являлось название теоремы.
Ценность данного открытия трудно было выразить словами. Оказывается, сведения, полученные в Цитадели, можно разглашать, но лишь в том случае, если я узнаю их снова из другого источника! Причём, саму книгу-то я просто наскоро пролистал, не вникая и не вчитываясь в текст, но даже этого формального ознакомления оказалось достаточно, чтобы запрет перестал действовать.
Я наклонился, подобрал книгу и поставил её снова на полку. Затем, повернувшись к Кенире, расплылся в довольной улыбке.
— И знаешь, что это значит? — спросил я её.
— Что? — не поняла она.
— Я смогу тебя всему научить сам! — захохотал я. — Нужно просто найти нужные книги!
— И мне не надо будет поступать в университет? — улыбнулась она в ответ.
— Только если ты этого захочешь сама. Всему остальному тебя я обучу во сне.
* * *
Лексна оказалась очень красивой женщиной, выглядящей ненамного старше Кениры. Она обладала прекрасной фигурой, которую только подчёркивала бледно-жёлтая униформа целителя, большими светло-карими глазами, и весёлым дружелюбным нравом. Извинившись за то, что не может уделить друзьям мужа достаточно внимания, она сообщила, что он должен вернуться в течение часа, а потом убежала к следующему пациенту.
Кажись, я проявил невежливость, так как отвечал невпопад, до сих пор пребывая в прострации от нового открытия. То, что у меня появилась возможность делиться знаниями, стоит мне их получить ещё раз, кардинальным образом меняло всю ситуацию. Мне достаточно было повторить хотя бы основные магические методики, ознакомиться с университетским курсом высшей магии и смежными дисциплинами, и я смог бы начать обучать Кениру по-настоящему. Более того, прежде чем углубиться в специализацию, во вводных главах учебники часто давали поверхностный обзор темы, а это тоже являлось формальностью, способной снять наложенный на меня запрет хотя бы частично.
Ксандаш вернулся через полтора часа. Он обрадовался, когда увидел нас с Кенирой, признавшись, что на наше возвращение уже особо не надеялся. Сказанное мной всё-таки было слишком уж невероятным, чтобы верить, что человек, давший обещание, попытается его исполнить. Я не стал из себя корчить человека-загадку и, таинственно двигая бровями, отделываться туманными намёками, не рассказывая, как именно планирую возвращать Санду конечности. Наоборот, воспользовался опытом Лексны, отведя её в сторону обрисовав свою идею. Жена Ксандаша глубоко задумалась, потом убежала, вернувшись со стопкой книг, среди которых был огромный анатомический атлас, что-то долго считала в уме, но потом всё-таки признала, что я, оказывается, не совсем уж старый идиот, в приступе маразма решивший, что ему всё по плечу.
— Не скажу, что я какая-то студентка первого курса, — сказала мне Лексна, — и над чем-то подобным не думала сама. Всё упирается в сложность ритуала и количество требуемой для этого элир. Санд уже язык стёр, рассказывая о твоей жене и о том, сколько груза она смогла унести в сундуках. Так что, допустим, элир у тебя есть. Но что касается ритуала… Боюсь, схемы такой сложности пока что намного выше моего уровня.
Я не стал возражать и рассказывать, что Кенира мне не жена. Меня больше интересовали практические вопросы.
— А то, что система кровообращения и нервов у человека не совсем симметрична? — спросил я. — Вопрос соединения — это, наверное, единственное слабое место моего плана.
— О, об этом как раз не беспокойся, — засмеялась Лексна. — С подобными вещами студенты-медики сталкиваются чуть ли не на первой практике. Если получится всё остальное, то тут уже помогу я.
— Эй, Ули! — окликнул меня Ксандаш. — Сегодня уже поздновато, а завтра с утра я кое-кого поспрашиваю, так что дом вам подберём. Мне бы хотелось, чтобы вы поселились где-то рядом, но этот район не рекомендую.
— Почему, — удивилась Кенира. — Мне показалось, что тут миленько.
— Только на первый взгляд, — покачала головой Лексна. — Когда мы с Сандом поженились, я ушла в отставку со службы. Мне хотелось помогать простым людям, так что практику я открывала поближе к пациентам. Единственное хорошее в недвижимости тут — это цена. Остальное… Скажем так, первые два года нас навещали четыре раза, предлагая защиту и покровительство — ведь с домом простого доктора и его мужа-инвалида может случиться что-то нехорошее. Да и такой красивой женщине как я опасно ходить по улицам без защиты.
— И мне пришлось подробно разъяснить, с кем случится это самое «нехорошее», — осклабился Ксандаш. — И потом даже повторить.
— Они слегка не учли, что если эта «беззащитная хрупкая женщина» лечила штурмовиков и диверсантов, то прошла и обязательную военную подготовку, — хихикнула Лексна. — Весёлые были времена. Напоследок они даже сожгли наш дом.
— А что полиция? — удивился я. — Мне казалось, что здесь, в столице, с преступностью должно быть строго.
— Полиция у нас, конечно, есть, — хмыкнул Ксандаш. — Они взяли показания, обещали провести расследование, но не смогли ничего найти из-за отсутствия улик. Дом был застрахован, и мы, конечно, могли воспользоваться страховкой. До следующего пожара.
— Тут у нас всё сложно, — сказала Лексна. — Близость к докам и промышленной зоне, народ здесь очень простой. Не трущобы, конечно, как в Соринизе, но и не Рассветный Квартал. В Нирвине есть четыре преступные группировки, на существование которых магистрат и Совет закрывают глаза. Так их легче держать под контролем, ведь иначе пришлось бы иметь дело с отдельными бандитами. Но иногда и они выходят за круг, приходится разъяснять.
