— Конечно, кузен. Это была невинная оговорка. Я и не подозревал, что она так много для тебя значит.
Я прищуриваюсь и смотрю на своего кузена, ни на секунду не доверяя ему, но он знает, что если он перейдет черту со мной, я без колебаний уберу его.
— Она ничего не значит для меня, — возражаю я. — Однако это не значит, что она не имеет права на некоторое уважение. Она гостья в моем доме, и к ней будут относиться с тем же уважением, с каким я отношусь к твоей жене в ее доме.
Серджиу наблюдает за мной слишком пристально.
— Ты уверен, кузен? Похоже, она держит тебя в безвыходном положении. В прошлом у тебя было много гостей, ни одного из которых ты раньше не пытался защитить.
Я просто пожимаю плечами и устраиваюсь поудобнее на своем сиденье, сосредоточив внимание на лобовом стекле внедорожника, прекращая разговор, потому что, честно говоря, мне не нравится то, на что он намекает. Потрясающая блондинка, которая в настоящее время проживает в моей комнате для гостей, действительно привлекла сегодня много моего внимания. Каждую минуту я думал о ней, желая знать, что она делает, что чувствует, находясь здесь, в моем мире, и боится ли она меня так, как должна.
Как и сказал Серджиу, я никогда раньше не заботился о тех, кто заходил в мой дом, так почему же сейчас? Я слишком хорошо понимаю, что мне нужен наследник, и тот факт, что я даже рассматриваю ее как женщину, которая вынашивает моих детей, говорит мне более чем достаточно — мне не все равно.
Но почему?
Я понятия не имею.
Я увлекся женщиной, о которой ничего не знаю.
Любому ребенку повезло бы унаследовать ее красоту и твердость характера. Она сильнее, чем я, кажется, даже предполагал, и по какой-то причине я полностью верю, что она удивит меня. На самом деле, я действительно надеюсь, что она это сделает, и одна только эта мысль заставляет меня радоваться возвращению домой, я более чем готов увидеть ее снова.
9
КЬЯРА
У меня дрожат руки, когда я подхожу к главной спальне, мои пальцы сжимаются вокруг ручки. Я колеблюсь, тяжело сглатываю и пытаюсь унять волнение, пульсирующее в моих венах. Я не должна была соглашаться на это. Я должна была запереться в своей спальне и придумать, как, черт возьми, отсюда выбраться.
Но я заинтригована.
Он хочет трахаться, и, черт возьми, за полтора дня я превратилась в нуждающуюся шлюху для этого мужчины. Он едва прикасался ко мне, почти не разговаривал со мной, но непреодолимая потребность доставить ему удовольствие загоняет меня в яростную хватку. Это что, какой-то острый Стокгольмский синдром, или я такая же облажавшаяся, как и он?
В любом случае, я должна довести это до конца. Я должна точно знать, что он собирается со мной сделать. Как он собирается прикасаться ко мне, как он собирается использовать мое тело, и, черт возьми, я должна почувствовать, как он проникает глубоко в меня. Я могу это вынести. Во всяком случае, мой румынский тюремщик наконец-то встретил достойного соперника.
С тех пор, как я раздвинула для него ноги на его гребаной маленькой сцене прошлой ночью и почувствовала тяжесть его взгляда на своей киске, я жаждала его прикосновений. В ту секунду, когда мысль о том, что он трахает меня, пришла мне в голову, для меня все было кончено. Все чувство выживания сгорело дотла у моих ног. Если бы только он знал, какого дьявола выпустил на волю.
Несмотря на это ревущее желание, горящее внутри меня, я все еще невероятно хорошо знаю его правила. Вместо того, чтобы ломиться в дверь и требовать, чтобы он поторопился и трахнул меня, я обнаруживаю, что колеблюсь. Стучать ли мне? Или он ожидает, что я приглашу себя войти и усядусь на пол с раздвинутыми коленями, надеясь немного разыграть извращенный секс с Кристианом Греем? Потому что, если это так, он должен знать, что я не умею заплетать свои собственные волосы, и у меня будет более чем достаточно проблем, если я позволю над собой таким образом доминировать. Когда дело доходит до того, чтобы опуститься и испачкаться, я далека от покорности.
Прерывисто вздохнув, я стучу костяшками пальцев в дверь, прежде чем слышу, как меня окликают с мягким акцентом.
— Войди.
Осторожно нажимая на ручку, я открываю дверь и готовлюсь к встрече с целым миром, полным новых возможностей.
Его комната тускло освещена, и мне как раз хватает света, чтобы разглядеть его на другом конце комнаты. Он без рубашки, и у меня слюнки текут при виде его сильного торса. Эти идеально широкие плечи и четко очерченные грудные мышцы переходят в точеный пресс и глубокую V-образную форму, указывающую прямо на землю обетованную. Его темные брюки низко сидят на бедрах, и я жадно впитываю его, более чем готовая узнать, что он припас для меня.
Мои руки дрожат, и хотя я чувствую себя готовой, страх перед неизвестным все еще охватывает меня.
В его глазах вспыхивает голод, темный и встревоженный, и гордость разрывает мне грудь, зная, что ему нравится то, что он видит. И, черт возьми, мне тоже. Сегодня вечером я выложилась ради него по полной. Черное кружевное белье, подтяжки и чулки до бедер. Я не знаю, что ему нравится в подобных вещах, поэтому я решила все упростить. Безопасность. Я накрасилась натурально, ровно настолько, чтобы подчеркнуть свои черты, и оставила свои длинные волосы распущенными, чтобы он мог намотать на них руку, если возникнет желание.
— Не нервничай, — говорит он, медленно пересекая комнату.
Я слежу за каждым его шагом, как стервятник, но на самом деле сегодня хищником является он. Его глаза подобны маякам, которые захватывают меня, притягивают и требуют повиновения.
— Иди в мою постель.
Тяжело сглатывая, я перевожу взгляд на большую кровать. Огромный матрас королевских размеров лежит на четырех ступеньках в изголовье комнаты, словно главная достопримечательность. Я поспешно направляюсь к ней, прежде чем останавливаюсь на нижней ступеньке, ожидая его следующих инструкций.
Он приближается ко мне, пока не останавливается всего в футе от меня, его пристальный взгляд скользит по мне, отмечая тонкие изгибы моего тела.
— Разденься для меня, Милый Ангел.
О, Боже милостивый.
Его слова подобны порции чистого адреналина, проникающей прямо в мое сердце. Я подчиняюсь ему, нуждаясь в его одобрении больше, чем в следующем вздохе. Желая устроить из этого шоу, я медленно поворачиваюсь и поднимаюсь на две ступеньки, прежде чем поставить ногу на следующую. Оглядываясь через плечо, я медленно наклоняюсь и наблюдаю, как его взгляд опускается на мою задницу.
Проводя пальцами по бедру до верха чулка, я опускаю его вниз, обнажая кожу под ним дюйм за дюймом. Я имею в виду, конечно, я бы хотела увидеть, как он срывает это с моего тела зубами, но то, как его взгляд так сильно сосредоточен на моем теле, возбуждает меня с каждой секундой.
Когда я снимаю чулок, я ставлю ногу обратно на вторую ступеньку и переключаюсь на другую ногу. Как только снимаю оба чулка, я поворачиваюсь к нему лицом и снимаю подтяжки с талии, оставляя на себе только лифчик и стринги.
Его глаза горят, когда я протягиваю руку за спину, не говоря ни слова. На этот раз очарован он. Расстегивая лифчик, я позволяю тонкой ткани медленно упасть по моим рукам, прежде чем слышу, как она мягко падает на пол. Я жду мгновение, позволяя ему обнять меня. Вчера вечером он видел все вкусности, но не совсем такие, как сейчас.
Его пристальный взгляд скользит по моему телу, и я чувствую, что каждый дюйм его кожи оставляет на мне физическое клеймо. Мои большие пальцы скользят по бокам моих стрингов, готовые спустить их, но малейшее покачивание его головы заставляет меня остановиться.
Приподняв подбородок, я встречаюсь с ним взглядом, убирая большие пальцы, и то, как он смотрит на меня в ответ с чистой, животной похотью, — самая захватывающая и ужасающая вещь, которую я когда-либо испытывала. Адреналин пульсирует во мне, как бурлящая вода, когда я устремляю свой разгоряченный взгляд на него.
— Скажи мне, чего ты хочешь, — мурлыкаю я, немного смелее, чем чувствую, но я такая влажная и готовая к этому.
