Они солдаты, именно такими, какими я их учил. Они безжалостны, черствы и жестоки. Моя воля — это их путь, и если они подведут меня, то станут всего лишь забытым телом рядом с людьми, которых они убили сегодня вечером.
Дейго в панике стоит посреди своей гостиной, с ужасом наблюдая, как его люди падают вокруг него, как игрушечные солдатики. Крики разносятся рикошетом из каждого угла особняка, когда мои люди рассредоточиваются в поисках любого, кто мог сбежать. Стаккато выстрелов начинает замедляться по мере того, как мои люди обыскивают верхние уровни.
Мне не нужно говорить ни слова, мне не нужно даже шепотом отдавать приказ, мои люди просто знают, чего от них ожидают, и в обязательном порядке выполняют любое мое желание. В моей семье всегда были беспорядки, всегда шла борьба за власть — особенно с такими мужчинами, как Серджиу, которые никогда не будут удовлетворены тем, что занимают второе место, — но когда дело доходит до защиты нашей семьи, мы никогда не были так синхронны.
БАХ! БАХ!
Еще два тела с тяжелым стуком падают на пол, когда эхо выстрелов разрывает мою грудь, и болезненное удовлетворение наполняет мои вены.
Кровь забрызгивает стены и окрашивает мраморную плитку в темно-малиновый цвет, который был бы восхитителен на губах Кьяры, и в тот момент, когда Дьяго наконец берет себя в руки настолько, чтобы попытаться взять под контроль нескольких оставшихся на ногах мужчин, уже слишком поздно. Он знает, что это проигрышная игра, но это не мешает ему пытаться.
— УБЕЙТЕ ИХ, — приказывает он тем, кто остался из его людей, в последней отчаянной попытке спастись.
С окровавленным лицом и трясущимися руками он тянется за пистолетом, оброненным одним из его упавших людей, но я не осмеливаюсь дать ему шанс — не тогда, когда двадцать три жизни, потерянные прошлой ночью, все еще свежи в моей памяти. Как только его пальцы обхватывают рукоятку, я поднимаю руку и совершаю идеальный, чистый выстрел прямо в центр его запястья.
Дейго вскрикивает и падает на колени, схватившись за руку, теперь его внимание приковано ко мне. Я шагаю к нему вместе с Серджиу и с удивлением наблюдаю, как Дейго пытается отодвинуться на дюйм.
Он знает, что его ждет.
— Даже подумай о том, чтобы прикоснуться ко мне, и мои люди прикончат тебя, — выплевывает Дейго.
Я вытягиваю руки, делая вид, что осматриваю комнату.
— Какие мужчины? — спрашиваю я. — Оглянись вокруг. У тебя не осталось людей.
Словно не осознав этого, Дьяго бросает быстрый взгляд на залитую кровью гостиную, обращая внимание на тела, распростертые на мраморном полу, ни одно из которых не принадлежало кому-либо из моих людей. В комнате становится тихо, крики стихают, и остается только призрачная тишина, и кап, кап, кап пролитой крови подстегивает меня.
— Нет, — выдыхает Дейго, качая головой, с трудом поднимается на ноги и отступает к стене — вопиющая ошибка, за которую мой дедушка побил бы меня. Ты никогда не загоняй себя в угол. Всегда оставляй себе возможность для побега. — Нет. Ты не можешь убить меня. У меня есть семья.
— Как и те люди, которых ты убил прошлой ночью, — рычу я, когда его самомнение действует мне на нервы.
Он качает головой.
— Клянусь, это был несчастный случай. Мы никогда не хотели никого убивать. Мы шли только за наркотиками. Никто не должен был пострадать. Мы всего лишь пытались сделать себе имя. Мы хотели, чтобы все знали, что мы не шутим.
— И ты думал, что выступить против семьи ДеЛоренцо было правильным способом добиться этого? — я усмехаюсь, едва сдерживая смех. — Позволь мне сообщить плохие новости. Когда слух об этом распространится, ты не будешь известен как храбрец за то, что обокрал меня, ты будешь известен как глупец, который послал своих людей на убой. Позволь мне внести ясность, ты погибнешь здесь сегодня вечером, и тебя будут помнить не более чем как шутку. Люди всегда будут слышать твое имя и смеяться над твоей трусостью.
— Пожалуйста, — умоляет он. — Я все верну. Просто отпусти меня. Ты, конечно, умеешь прощать. Это был момент слабости, неправильный выбор, но я клянусь, я никогда больше не выступлю против тебя. У меня жена и три маленькие девочки. Я им нужен.
Я качаю головой.
— О, ты веришь, что это переговоры? Что я пришел сюда сегодня вечером, чтобы дать тебе шанс вымолить прощение? — я усмехаюсь. — Да ладно тебе, Дейго. Ты, конечно, должен знать, что это не так.
Его лицо бледнеет, когда мои люди выходят из здания, оставляя со мной в комнате только самых доверенных.
— Итак, — начинаю я. — Ты точно скажешь мне, где находятся мои товары и оружие, и как только я получу подтверждение их местонахождения, я жестоко убью тебя, как животное, которым ты и являешься.
Ужас вспыхивает в его темных глазах, когда он оглядывает комнату в поисках выхода, но он слишком поздно понимает, что загнан в гребаный угол.
— Тогда убей меня, — выплевывает он, понимая, что живым отсюда не выберется. — Но я ни хрена тебе не скажу.
Я пожимаю плечами, более чем счастлив сыграть в его маленькую игру.
— Будь по-твоему, Донателли, — бормочу я, подходя ближе с пистолетом в руке. — Но просто знай, что если я не верну свой товар, ты умрешь с долгом, и этот долг унаследует та прекрасная семья, о которой ты говоришь. Твоя жена, вероятно, высохла и злоупотребляет, но эти маленькие девочки. Держу пари, я мог бы получить за них справедливую цену.
От этого предположения мне становится дурно. Я бы никогда не опустился до подобного шага, даже в свой худший день. Семья под запретом, независимо от того, моя она или моего злейшего врага. Есть некоторые границы, которые я просто не переступлю, но Дейго, конечно, этого не знает. Черт возьми, как только я закончу с Дейго, я позабочусь о том, чтобы о его семье позаботились. У него будет дом, в котором можно жить, еда на столе и хорошее образование для его детей. Преступления отца никогда не должны быть бременем для его детей.
Глаза Дейго расширяются, и он начинает плакать, падая на колени в знак капитуляции, когда кровь хлещет из зияющего пулевого отверстия в его запястье. Это был не смертельный укол, и артерия не пострадала, но я занимаюсь этим достаточно долго, чтобы знать, что в любой момент все может пойти не так.
— Пожалуйста, — всхлипывает он. — Я скажу тебе, просто... не впутывай в это мою семью. Они ничего не сделали. Они этого не заслуживают.
— Тогда скажи мне, где находится мой товар, и я даю слово, что твою семью оставят в покое.
Донателли всхлипывает, низко опустив голову.
— У моего дяди дом в Долине. В его гараже есть потайная комната за верстаком для инструментов. Вы найдете там весь свой продукт.
— А мое оружие? — спросил я.
— Посмотри вокруг, — говорит он, указывая на оружие, разбросанное по комнате. — Оно все здесь.
Именно так я и думал.
Я киваю в сторону Серджиу, и, не теряя ни секунды, он подносит телефон к уху и делает звонок. Через несколько секунд половина моих людей мчится по улице к дому его дяди в Долине. Пройдет некоторое время, прежде чем я получу известие о том, что мой товар в безопасности, и пока мы ждем, несколько моих людей собирают все оружие, имеющееся в доме. Все они должны быть вымыты и проверены, прежде чем я даже подумаю о том, чтобы упаковать их для отправки братьям ДеАнджелис, но, по крайней мере, мы вернулись в нужное русло. Последнее, что я когда-либо хотел бы сделать, — это подвести этих братьев. Моя армия намного больше, чем у них, но эти братья в полной заднице, и они не из тех людей, из которых хочется делать врага.
— Чт... что ты собираешься со мной сделать? — спрашивает Дейго, пока мы ждем новостей о моем продукте.
— Это просто, — говорю я ему, обозревая резню вокруг. — Сегодня вечером я буду твоим судьей, присяжными и палачом. Ты убил двадцать три моих человека, и я пообещал каждой из их семей, что отомщу, так что сегодня вечером ты испытаешь агонию двадцати трех смертей, и только тогда я избавлю тебя от твоих страданий.
