Он подходит прямо ко мне сзади, прежде чем провести пальцами по моему плечу и провести ими вниз к запястью. Его пальцы обвиваются вокруг нее, заводя ее мне за спину, прежде чем соединить с другой моей рукой. Он застегивает что-то на моих запястьях, и я ахаю от осознания, прежде чем он затягивает это туго, оставляя меня связанной.

— Не нервничай, — хрипло говорит он.

Я тяжело сглатываю, решая довериться ему, как раз в тот момент, когда он протягивает руку, закрывая мне глаза толстым черным куском материи и завязывая его на затылке, оставляя меня слепой.

Мое сердце бешено колотится, я не уверена, готова ли я доверять ему настолько. Он мог бы сделать со мной все, что угодно, и я была бы бессильна остановить его. Я чувствую, как его пальцы касаются моей кожи, и теперь, когда я полагаюсь на все свои остальные чувства, каждое прикосновение его руки ощущается намного интенсивнее.

— Встань на колени, — инструктирует он, его губы прямо у моего уха.

Я делаю, как меня просят, приподнимаясь, пока не чувствую его грудь у себя за спиной и его руку на своем бедре. Внезапно он толкает меня на свою кровать, мои сиськи плотно прижимаются к матрасу. Мои колени широко раздвинуты, моя задница и пизда выставлены напоказ, как шведский стол "все, что только можно съесть", мои стринги — единственная преграда, сдерживающая нас.

Его рука опускается на мою задницу, и я задерживаю дыхание, пытаясь оттолкнуться от него, но со связанными за спиной руками я не могу далеко уйти. Его пальцы скользят по моей заднице, пока он не достигает тонкой ткани моих стрингов и спускается по ним вниз, прямо к моему центру. Я стону, отталкиваясь от него, когда он проходит по моему влагалищу и спускается к клитору.

Он обхватывает ладонями мою киску, крепко сжимая, и я пытаюсь прижаться к нему, но потом он уходит. Разочарование зарождается в моей груди, и прежде чем болезненный стон срывается с моих губ, его руки внезапно снова оказываются рядом и сжимают мои стринги.

Он делает один резкий рывок, и материал с легкостью разрывается пополам, оставляя меня обнаженной. Я судорожно втягиваю воздух, ощущая прохладный порыв воздуха на своей киске, прежде чем его пальцы оказываются там, проникая глубоко в мое влагалище.

Я стону и прижимаюсь к нему, мои глаза закатываются, когда он сгибает пальцы и массирует мои стенки. Я чувствую два его пальца там, и чего бы я не отдала за третий. Он делает это снова и снова, пока я не завожусь окончательно, но он высвобождает пальцы, продолжая сладкую пытку. Он скользит рукой вниз к моему клитору и проводит ею по тугому, чувствительному бутону, удерживая меня на самом краю, пока мои бедра подрагивают от жгучего удовольствия. Затем, как раз когда я ожидаю, что он поравняется с моим входом и вонзит свой толстый член глубоко в меня, он отходит, оставляя меня нуждающейся и неуверенной.

Все, что я слышу, — это звук моего собственного тяжелого дыхания, когда предвкушение того, что должно произойти, угрожает прикончить меня. Не проходит и секунды, как я слышу тихий стук, и прежде чем я успеваю понять, что это было, его рот накрывает мою киску.

— О Боже, — вскрикиваю я, мои глаза тут же закатываются к затылку, когда его теплый язык скользит по моему клитору, прежде чем переместиться к влагалищу. Он погружает свой язык в меня, и я отталкиваюсь от него, такая чертовски чувствительная к его прикосновениям.

Он сосет и покусывает, и как раз в тот момент, когда я думаю, что лучше уже быть не может, я чувствую его пальцы на своей заднице, надавливая ровно настолько, чтобы мои глаза снова закатились.

— О, черт, — я шиплю сквозь сжатую челюсть, издавая стон, когда он берет мою задницу глубже.

Он отдает мне все, воздействуя на мое тело до тех пор, пока я не взрываюсь под его умелым языком. Я кончаю жестко и быстро, и он впитывает каждую каплю моего возбуждения, пока моя киска бьется в конвульсиях, а кайф разливается по всему телу.

— ДА, — кричу я. — О Боже, да.

Его язык продолжает ласкать меня, не позволяя ни единой капле пропасть даром, пока я не спадаю со своего кайфа, а потом он снова уходит.

Я пытаюсь освободиться от пут, предполагая, что он собирается освободить меня, но слышу, как он спускается по лестнице. Мягкий звук его шагов доносится с другого конца комнаты, за ним следует знакомый звук открывающегося и закрывающегося ящика.

— У тебя божественный вкус, Сладкий Ангел, — урчит он, и от этого акцента я снова становлюсь влажной. — Но я человек слова, и я еще далеко не закончил с тобой.

Я тяжело сглатываю, слушая, как он шагает ко мне. Когда он медленно поднимается по ступенькам, его пальцы касаются моей задницы.

— Что я тебе говорил там, у бассейна? — спрашивает он.

Я качаю головой, едва в состоянии вспомнить слова, когда его рука резко опускается на мою задницу.

— Что я тебе говорил?

— Что ты будешь трахать меня до тех пор, пока я не поверю, что хочу этого.

— Вот именно, — мурлычет он, подходя прямо ко мне сзади.

Его пальцы пробираются сквозь мою влажность, подтягивая ее к моей заднице и проводя медленные, дразнящие круги, прежде чем они сменяются чем-то холодным у моего входа — чем-то тяжелым и сделанным из металла. Он толкает его в меня, и я задыхаюсь от его внезапного, восхитительного вторжения. Мои стенки сжимаются вокруг него, приветствуя его, но мгновением позже он снова исчезает.

Я как раз собираюсь спросить, что он планирует со мной делать, когда чувствую что-то холодное и мокрое. Он трет ею мою задницу, и по слабому фруктовому аромату, витающему в воздухе, я понимаю, что это смазка.

Тихий стон срывается с моих губ, когда я понимаю, что мою задницу вот-вот ударят. Холодный металлический предмет прижат к моей заднице, и я дрожу от предвкушения. Он начинает проталкивать его в меня, и я задыхаюсь от возбуждения, откидываясь на предмет, чтобы принять его глубже, приветствуя полное растягивание моей задницы, только он не останавливается, пока это не становится слишком сильным.

Тихий, полный боли крик вырывается из моего горла, и я прерывисто выдыхаю, пытаясь расслабиться вокруг металла, понимая, что это, должно быть, какая-то анальная пробка. Его пальцы скользят по моей заднице и спускаются к клитору, потирая медленными круговыми движениями, и через секунду жжение пробки становится терпимым. Черт возьми, это даже опьяняет.

— Хорошо, — говорю я ему, зная, что он ждет, когда мне будет удобно. — Я в порядке.

Без колебаний его пальцы погружаются в мое влагалище, и я стону, уже чувствуя себя такой наполненной. Он массирует мои стенки, убеждаясь, что я готова для него, и мгновением позже его рука оказывается на моем бедре, удерживая меня неподвижно, когда я чувствую этот большой, толстый член у своего входа.

Он толкается в меня, широко растягивая, и я задерживаю дыхание, когда он просто продолжает двигаться, вводя меня дюйм за дюймом, пока полностью не оказывается внутри меня. Я никогда не принимала кого-то такого большого, а с моей уже такой полной задницей это застает меня врасплох.

Он крепко сжимает мою ягодицу, а затем, наконец, снова начинает отстраняться.

— О Боже, — тихо стону я, мои пальцы зудят от желания прикоснуться к нему.

Он проходит весь путь назад, прежде чем снова двинуться вперед, на этот раз ускоряя темп. Его пальцы сжимаются на моем бедре, удерживая меня неподвижно, и, несмотря на то, что я не могу видеть его лица, я каким-то образом знаю, что его взгляд прикован к моему влагалищу, наблюдая за тем, как его блестящий член входит и выходит из меня, широко растягивая меня.

Он действительно начинает трахать меня, входя в меня, сильнее надавливая на пробку, заставляя меня вскрикивать, отталкиваясь от него для большего, и без единого чертова слова между нами, он дает мне именно то, что я хочу. Мои запястья освобождаются, и затем этот пьянящий акцент разносится по комнате.

— Потрогай себя, Ангел, — рычит он. — Потри этот сладкий клитор.

Я никогда не выполняла свои обязанности так чертовски быстро.

Моя рука проносится подо мной, просовываясь между ног и задевая чувствительный клитор. Электричество пульсирует в моих венах, заставляя все мое тело содрогаться, когда он трахает меня, вращая бедрами, чтобы войти в меня глубже под каждым чертовым углом.

Он становится быстрее, рыча, когда входит в меня, и мои глаза закатываются, отчаянно желая увидеть его лицо. Мой оргазм начинает нарастать, толкая меня все ближе и ближе к краю, но я держусь за него, совсем не готовая к тому, что это закончится.

Он трахает меня как чертов профи, и, как он и обещал, я кричу, и то, почему я здесь, больше не кажется мне таким важным. Все, что имеет значение, — это достижение этой кульминации.

Я сильнее надавливаю на свой клитор, когда его рука опускается на пробку, нежно пульсирующую напротив нее и доводящую меня до крайности.

— О ЧЕРТ, — кричу я, кончая так сильно, что моя киска непрерывно сжимается вокруг его толстого, доминирующего члена.

Мои глаза зажмуриваются, когда другой рукой я сжимаю в кулаке его простыни. Мой оргазм такой мощный, что я не знаю, как к нему относиться. Это слишком сильно. Мой кайф разрывает все мое тело, и я чувствую, что вот-вот взорвусь. Затем, как раз когда я подумала, что лучше уже быть не может, мой румынский спаситель кончает вместе со мной, выстреливая горячими струями спермы глубоко в мою пизду.

Он заставляет меня чувствовать себя гребаной богиней. Одна мысль о том, что внутри меня будет такая восхитительная сперма, творит с моим телом ужасные вещи.

Мой кайф начинает спадать, и когда он замирает, усталость наваливается на меня. Я закрываю глаза под повязкой, пытаясь отдышаться, пока он осторожно вынимает пробку из моей задницы, в то время как его член остается глубоко внутри меня.

Металлическая пробка с грохотом ударяется о пол и перекатывается шаг за шагом, пока не коснется дна. Как бы мне ни нравилось ощущение, я более чем готова сделать перерыв.

Мой румынский Бог Секса выходит из меня, и мои колени подгибаются, падая прямо на его матрас в полном, предельном изнеможении. Я слышу, как он снова натягивает штаны, и мгновение спустя он тянется через кровать и снимает повязку с моих глаз.

Я смотрю на него в ответ, наблюдая, как он наклоняется и подхватывает меня на руки, его сперма начинает медленно вытекать из меня и растекаться между моих бедер. Он спускается по лестнице, оставляя мое сброшенное белье разбросанным по полу, и выходит из своей комнаты.

Идя по коридору, я поднимаю на него глаза, изучая его точеную линию подбородка и вглядываясь в темноту его глаз, все еще не привыкнув к их пронзительности.