Он кивает, тяжесть его поступка тяжело ложится на его плечи.
— Ты позволишь мне попрощаться со своей семьей?
— Ты дал моим людям шанс попрощаться со своими, прежде чем убить их?
Дейго заметно сглатывает, и я сжимаю губы в тонкую линию, жалея жалкое подобие мужчины передо мной.
— Что ж, похоже, ты получил свой ответ, — говорю я ему.
Мгновением позже раздается звонок, подтверждающий, что весь мой товар находится именно там, где сказал Дьяго, вместе со всем остальным, украденным семьей Донателли, и, убедившись, что все это вернулось в мое владение и находится на пути к одному из моих наиболее охраняемых складов, я снова обращаю свое внимание на Дейго.
— Это будет медленно и мучительно, — предупреждаю я его. — Однако, если ты закричишь, я сделаю только хуже. Мне наплевать на мужчину, который не может сдержать свою боль. Это понятно?
Я протягиваю руку Серджиу, и он, не задавая вопросов, вонзает кинжал прямо в центр моей ладони, а Дейго со страхом наблюдает за происходящим.
— Понятно, — бормочет он.
И с этими словами трое моих людей делают шаг вперед и хватают Дейго, привязывая его к кофейному столику, пока он глупо пытается отбиваться от них, тратя впустую те немногие силы, которые у него есть.
— Ну что, начнем? — спрашивает Серджиу.
Я киваю, и он достает ту же папку из плотной бумаги, которую дал мне утром, и начинает зачитывать детали, которые я уже запомнил.
— Паоло ДеКоста, — говорит Серджиу. — Первым погиб во вчерашнем рейде. Отец-одиночка двух мальчиков. Умер от пулевого ранения в грудь. Возможен коллапс легкого.
Я киваю и с этими словами глубоко вонзаю лезвие в грудь Дьяго, убедившись, что оно проходит под таким углом, чтобы проколоть легкое ровно настолько, чтобы он мог дышать, но не настолько, чтобы он не испытал абсолютной агонии, которая приходит вместе с этим.
Дейго вскрикивает, и один из моих людей хватает тряпку и засовывает ее ему в рот, никто из нас не желает мириться с его криками так поздно ночью.
— Один готов. Осталось двадцать два, — говорю я ему, прежде чем поднять взгляд на Серджиу. — Кто следующий?
— Филипп Ланкастер. Отец четверых взрослых детей и...
— Дедушка шести лет, — продолжаю я. — Умер от разрыва артерии. Пулевое ранение прямо в шею.
Серджиу кивает, и я бросаю взгляд вниз на Дейго.
— Приготовься, будет больно.
Час спустя я широкими шагами выхожу из особняка Донателли, оставляя после себя резню, о которой, я знаю, первым делом сообщат в новостях утром. Однако ни одна улика не укажет в мою сторону. Мои люди слишком осторожны.
Серджиу протягивает мне тряпку, и я вытираю размазанную кровь с лица, пока мы возвращаемся к моему внедорожнику.
— Служба безопасности подтвердила, что наш продукт возвращен на наш склад, — сообщает мне Серджиу. — Моя команда проверяет его, чтобы убедиться, что он не был загрязнен.
— Хорошо. Мне нужны новости первым делом с утра, — говорю я ему, когда мы забираемся на заднее сиденье внедорожника, мой водитель уже ждет и готов ехать.
В ту секунду, когда за Серджиу закрывается дверь, он поворачивается ко мне лицом.
— Знаешь, Моника очень взволнована из-за ежегодного собрания DeLorenzo на следующей неделе. Она всегда чувствует, что это ее момент проявить себя.
Я закатываю глаза. Моника — жена Серджиу и заноза в моей заднице, но если бы не она, наши семейные мероприятия были бы не более чем обедом в моем доме. Моника любит совершенство, и планирование мероприятий придает ей целеустремленности, поэтому она всегда делает все возможное, и как самая старшая жена в семье, она склонна брать власть в свои руки.
В один прекрасный день для меня было бы честью поставить ее на место, но, делая это, я бы дал Серджиу повод разыграться, а у нас и так достаточно драмы, исходящей извне семьи, чтобы иметь дело с ней, исходящей изнутри.
— Я уверен, что она будет выглядеть ослепительно.
— Да, как и ожидалось, — бормочет Серджиу. — Скажи мне, ты планируешь привести девушку?
Я пожимаю плечами. Я никогда не беру с собой спутниц на эти семейные мероприятия, но мысль о том, чтобы увидеть Кьяру разодетой в платье, не выходила у меня из головы сегодня.
— Возможно, — говорю я ему. — Я еще не решил, приведу ли я кого-нибудь.
— Кьяру? — Серджиу брызгает слюной, произнося единственное имя, которое я изо всех сил старался не использовать. — Шлюха, которую ты подобрал на аукционе? Будь серьезен, кузен. Привести ее было бы пощечиной. Я уверен, что Моника с радостью найдет тебе более подходящую пару. Ты глава нашей семьи, тебя не должны видеть под руку с какой-то шлюхой. Мы можем найти тебе варианты получше, если ты действительно хочешь привести кого-нибудь. Таких шлюх следует держать в секрете, а не выставлять напоказ перед другими женщинами. Имей хоть немного уважения.
Мой взгляд скользит к моему кузену, и мне не нужно говорить ни слова, чтобы он почувствовал всю силу моего недовольства. Она, конечно, не шлюха, и хотя мне, возможно, нравится называть ее так, когда я наконец погружаюсь в ее сладкое влагалище, ни один другой мужчина не будет удостоен такой чести.
Серджиу заметно сглатывает и отступает на шаг назад, сжимая губы в жесткую линию.
— Кьяра не какая-нибудь дешевая проститутка, предлагающая себя на улице, — сообщаю я ему. — И если ты еще раз назовешь ее так, я позабочусь о том, чтобы тебе объяснили природу этого термина. Возможно, Монику следует предложить каждому мужчине в семье, и ты сможешь по-настоящему понять, что это значит.
Серджиу качает головой, в его глазах вспыхивает гнев.
— Это не то, что я...
— Она была невинной женщиной, которая проводила свой день, когда ее украли и посадили в клетку, — продолжаю я. — Последние несколько дней она провела в ужасе от того, что с ней должно было случиться, а теперь ее бросили в мир, где она должна быстро адаптироваться. Это не делает ее шлюхой. Это делает ее способной выжить, и если тебе когда-нибудь будет предоставлено удовольствие познакомиться с ней, ты будешь относиться к ней соответственно. Я ясно выражаюсь?
Серджиу сжимает челюсти, но, точно зная, у кого здесь власть, быстро смягчается и кивает.
