Киллиан шагает ко мне, ухмылка играет на его глупо великолепном лице.

— Твоя гордость настолько важна для тебя, что ты предпочла бы трахнуть себя электрошокером, чем пройти десять футов до моей двери и взять то, что тебе действительно нужно?

— Правда? — спрашиваю я.

Мои глаза наполняются слезами боли, когда я пытаюсь пристально посмотреть на него, хотя, честно говоря, я не думаю, что смысл доходит.

— Ты хочешь прочитать мне лекцию прямо сейчас?

Киллиан смеется, и если бы я не была в такой агонии, я могла бы даже на мгновение задуматься о том, как гладко это звучит и как это каким-то образом исцеляет что-то внутри меня. Это подходит ему наилучшим образом, и хотя мне хочется придушить его за то, что он смеется надо мной прямо сейчас, я не могу отрицать, что его смех делает его таким беззаботным. Держу пари, он из тех мужчин, которые нечасто смеются, и мысль о том, что я стану кем-то, кто сможет дать ему это... Ну и черт с ним. Было много вещей, которые я не ожидала получить от этих отношений, и это, конечно, не было одной из них, но теперь, когда я знаю, каково это, я никогда не хочу отпускать.

Он подходит к краю моей кровати и опускается на колени, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Ты в порядке, Ангел?

Слезы текут, и я вижу, как в его темные глаза проникает нежность.

— Возможно ли опалить твой клитор? Потому что, клянусь, его больше нет.

Киллиан тянется за одеялом и откидывает его, прежде чем бросить быстрый взгляд между моих ног.

— Я могу подтвердить, что твой клитор все еще цел, — говорит он мне, осторожно убирая электрошокер, прежде чем эти пленительные глаза встречаются с моими, и, даже не предупредив шепотом, он мягко выдыхает прохладный воздух на мой клитор, и нуждающийся стон вырывается из глубины моей груди. — Это помогает?

— О Боже, — стону я. — Так хорошо.

Киллиан ухмыляется, и это самая дьявольская вещь, которую я когда-либо видела, но прежде чем я успеваю понять, что происходит в его пленительной голове, он просовывает свою сильную руку мне под колени и притягивает в свои объятия.

Движение сковывает, но когда он прижимает меня к своей груди, мне вдруг становится все равно. Киллиан выходит из моей комнаты и несет меня вниз по лестнице, не говоря ни слова.

— Ты понимаешь, что несешь меня через весь свой дом без трусиков?

— Я болезненно осознаю этот факт.

Я улыбаюсь ему в грудь, когда он достигает нижней ступеньки и заворачивает за угол в огромную кухню. Уже поздно, Криста ушла на ночь, и мы здесь вдвоем. Свет погашен, и только тонкий лунный свет проникает в окно, и в этом есть что-то такое величественное. Может быть, дело в этом доме, или в ситуации, или, может быть, дело только в нем. Я не знаю, но что бы это ни было, я зависима.

Киллиан усаживает меня на стол, и я смотрю, как он поворачивается и берет стакан из буфета. Он подходит к морозилке и наполняет стакан льдом, пока я хмурю брови, гадая, какого черта он делает. Я думала, он возьмет какой-нибудь пакет со льдом, чтобы успокоить мою горящую киску, но стакан льда? Я не знаю. Он планирует приложить его прямо к моей коже? Это будет трудный пас для меня.

Он возвращается ко мне, ставя стакан со льдом рядом с моим бедром.

— Все еще болит?

Я киваю.

— Тебе когда-нибудь раньше прикладывали электрошокер к кончику члена?

— Нет, я не могу сказать, что такое было. В меня стреляли, кололи ножом и пытали до полусмерти, но электрошокер на кончике моего члена? Нет.

— Аааа, так ясно, что ты, должно быть, не понимаешь моего нынешнего уровня боли.

— Явно нет, — бормочет он, опуская пальцы в стакан и зачерпывая кусочек. Он прижимает его к моему бедру и медленно продвигает вверх к моему бедру. — Может, я и не понимаю твоей боли, Кьяра, но я точно знаю, как ее унять.

Моя бровь выгибается дугой, и я теряю дар речи, когда он подносит наполовину растаявший кусочек льда ко рту. Его губы приоткрываются, и лед исчезает внутри, прежде чем он хватает меня за колени и подтягивает прямо к краю.

Я судорожно вздыхаю, и не успеваю я опомниться, как Киллиан ДеЛоренцо, самый могущественный человек в мире, опускается передо мной на колени.

Он наклоняется и выдыхает мягкое, ледяное дыхание прямо у меня внутри.

— Здесь, Ангел? Это то место, где болит?

Его рот накрывает мой клитор, и я делаю глубокий вдох, когда его ледяные губы мгновенно успокаивают жжение.

— О Боже, — стону я, мои глаза мгновенно закатываются к затылку. Он проводит языком по мне, нежно щелкая и превращая мою боль в сладчайшее наслаждение.

Его прикосновения подобны волшебству, каждое движение его языка подводит меня все ближе к краю, но когда он запускает пальцы в мое влагалище и начинает массировать меня изнутри, клянусь, я вижу звезды.

Киллиан — человек власти. Он живет за счет страха других. Такой жестокий, коварный и неумолимый, что почти невозможно поверить, что он способен быть таким нежным со мной. Это все, и когда я запускаю пальцы в его волосы и держусь изо всех сил, он поднимает голову, и его темный пристальный взгляд сталкивается с моим, как взрыв в ночи.

Он удерживает мой взгляд, пока его ледяные губы ласкают мой клитор, и через несколько секунд я разбиваюсь, как стекло.

Мой оргазм поглощает меня, взрываясь изнутри, как миллион маленьких фейерверков, захлестывающих мое тело.

— О Боже, Киллиан, — стону я, когда пальцы на ногах начинают сгибаться, и я расслабляюсь в его объятиях. Его пальцы не прекращают двигаться, когда мои стенки сжимаются вокруг них.

Язык Киллиана продолжает скользить по моему клитору, в то время как растаявший лед сводит меня с ума, и он не смягчается, пока я, наконец, не спускаюсь со своего кайфа. Только тогда он поднимается на ноги и сокращает расстояние между нами. Он крепко целует меня, прижимаясь своим холодным ртом к моему горящему, и как раз перед тем, как отстраниться, запихивает мне в рот то, что осталось от кубика льда.

Мой язык высовывается, проводя по нижней губе, пока Киллиан просто смотрит на меня своим дьявольским темным взглядом.

— Все еще больно, Ангел?

— Знаешь, я думаю, что да, — лгу я, протягивая руку между нами и расстегивая пуговицу на его штанах, чтобы высвободить его массивный член. Моя рука обхватывает его, ощущая выступающие вены, пока я продвигаюсь к его кончику. — К тому же, было бы так жаль потратить впустую весь этот лед.

— Ах да?

— Определенно.

Эти темные глаза вспыхивают от возбуждения, и, прежде чем я успеваю опомниться, меня разворачивают на стойке и ставят на колени. Он раздвигает мои бедра настолько, насколько это возможно, и прижимает мою грудь к прохладной мраморной стойке, оставляя меня удивительно обнаженной.

Киллиан опускает пальцы в стакан со льдом и оставляет их там всего на мгновение, а когда вытаскивает, проводит ими прямо по моему клитору. Он медленно трется обо меня своими холодными пальцами, и мои бедра вздрагивают, отчаянно желая большего, но он не осмеливается удерживать меня, беря кусочек льда в другую руку.

— Теперь просто помни, Ангел, — бормочет он, кладя лед на верхушку моей задницы, позволяя ему растаять там, пока капельки воды скатываются по моему центру и заставляют все сжиматься. — Ты сама напросилась.

И с этими словами он опускает то, что осталось от кубика льда, к моему влагалищу и медленно проталкивает его внутрь.

Час спустя мы с Киллианом лежим обнаженные на мокром кухонном полу. Моя голова покоится на его четко очерченной груди, и все, что я могу делать, это вдыхать его. Не думаю, что я когда-либо была так счастлива в своей жизни. Несмотря на весь ужас, который сопутствует тому, что ты жена мафиози, я действительно начинаю верить, что хочу этого. Время, которое я провожу с ним, стоит миллиона наемных убийц, и я расправлюсь с каждым из них, если это будет означать возможность заглядывать в эти темные глаза каждый день до конца моей жизни.

Мне кажется, я влюблена в этого мужчину.

— Срань господня, Киллиан. Напомни мне, почему я так глупо пыталась избегать тебя последние несколько дней, когда мы могли бы делать это вместо этого?