— Тридцать лет — это долгий срок.

— Так и есть, — соглашается он. — И все же, вряд ли этого достаточно.

Я киваю, не зная, каково это — потерять родителей, но слишком хорошо зная, каково расти без них.

— Мне никогда не следовало осуждать тебя, Киллиан. Видеть все это... Было тяжело принять, и меня пробрала дрожь от осознания того, на что ты способен, но я не верю, что ты из тех мужчин, которые причиняют другому боль без причины.

— Это не так.

Я поднимаю подбородок ровно настолько, чтобы захватить его губы в свои.

— Хорошо, — говорю я ему. — Тогда я готова. Я готова любить тебя, несмотря на страх перед неизвестностью, несмотря на мир, в котором ты живешь, и несмотря на людей, которые активно хотят работать против нас. Я действительно готова добиться успеха.

26

КИЛЛИАН

Кьяра крепко спит в моей постели, а я сижу в углу своей комнаты, наблюдая, как ее грудь поднимается и опускается с каждым тихим вздохом. Она, несомненно, самое потрясающее создание, на которое я когда-либо смотрел, но внутри от нее просто захватывает дух.

С того момента, как я привез ее сюда, я был сосредоточен на том, чтобы подготовиться к тому, что она полюбит меня, возненавидит, узнает, кто я на самом деле. Я ни на секунду не задумался о том, что бы я чувствовал, если бы ответил на эти чувства взаимностью.

Прошлой ночью, когда мы разговаривали на кухонном полу, мне пришло в голову, что не я один борюсь с этим чуждым чувством внутри себя. Каждое прикосновение к ней возбуждает, каждая улыбка останавливает мое сердце, каждый гребаный раз, когда она смотрит на меня, я очарован.

Я в беде.

Это то, чего я хотел, чего я требовал от нее. Я привез ее сюда, чтобы она была моей, но у меня не было намерения, чтобы это стало чем-то большим, чем сексуальные отношения, и, если они будут развиваться хорошо, возможно, женщина, которая подарит мне ребенка.

Не поймите меня неправильно, я не хочу с этим бороться. Я всегда жаждал иметь рядом с собой кого-то, кто мог бы любить меня, несмотря на мои недостатки, кого-то, кто подарил бы мне свою верность в обмен на мою собственную, кого-то, с кем можно разделить жизнь, и теперь, когда это прямо здесь, в пределах досягаемости, это внезапно становится самой ужасающей перспективой, с которой я когда-либо сталкивалась.

В моем мире нет места Кьяре. Она слишком хороша, слишком невинна, и если не я уничтожу ее, это сделаю кто-то другой. Вчерашний день был доказательством этого.

Я пойду на все, чтобы защитить ее, но Моника уже дважды смогла добраться до нее. Если бы я не был там вчера, я не знаю, что бы произошло. Просто быть с ней — значит подвергать ее жизнь риску, и до вчерашнего дня я думал, что смогу с этим справиться, просто это связано с территорией.

Больше нет.

Я не могу этого сделать. Я не могу быть ее тенью каждое мгновение дня, и я не могу быть причиной того, что ей причиняют боль. Если с ней что-нибудь случится... черт. Я не могу с этим справиться. Я должен быть сильнее этого, но она делает меня слабым. Как я могу быть главой этой семьи, когда все мои мысли сосредоточены на Кьяре? Как я должен защищать своих людей, когда все, чего я хочу — это защитить ее?

Черт.

Люди в этом мире либо рождаются в нем, либо сознательно вступают в брак, но Кьяра об этом не просила. Она не подписывалась на жизнь в страхе. Она не хотела жить в мире, где ей постоянно приходилось бы оглядываться назад. Я вынудил ее к этому, и теперь я поставил ее в положение, когда просто быть женщиной, которая стоит рядом со мной, наносит ущерб ее выживанию.

Я не всегда буду рядом, чтобы защитить ее. Несмотря на то, как сильно я хочу, это физически невозможно, и я могу предложить не так много тренировок. Моника смогла нанести удар в мгновение ока в женском туалете, но что она могла придумать, если бы у нее было время? Она чуть не убила ее спонтанным нападением, и хотя я планирую разобраться с Моникой, и она скоро перестанет быть проблемой, как насчет следующей угрозы? А как насчет следующего врага, который решит использовать Кьяру, чтобы добраться до меня?

Вчера стрелок промахнулся всего на миллиметр, но что бы случилось, если бы я был на встрече или просто опоздал на мгновение? Что, если бы Криста пострадала в процессе? Что, если бы я потерял их обеих?

Несмотря на мои потребности и желания, есть только один верный способ защитить ее. Мне нужно отпустить ее.

Я должен предложить ей свободу и дать Кьяре шанс на настоящую жизнь вдали от опасностей моей. Несмотря на то, как хорошо чувствовать ее рядом со мной, я должен разбить ей сердце. Я должен заставить ее уйти и никогда не оглядываться назад.

Этот мир собирается убить ее.

Я буду наблюдать за ней на расстоянии, следя за тем, чтобы у нее было все, что ей когда-либо понадобится. Более приятный дом в более безопасном районе вдали от таких людей, как Иезекииль, машина, деньги и полная кладовая продуктов. Я могу гарантировать, что она снова поступит в колледж и что не будет никаких последствий из-за того, что она пропустила время, пока была здесь со мной. Но самое главное, я могу быть уверен, что ее жизнь не находится в постоянной опасности, просто оставаясь женщиной, которую я люблю.

Черт, и я действительно люблю ее. Я так чертовски влюблен в нее, что это причиняет боль. Я даже не осознавал, что способен на это, но вот мы здесь. Я впустил ее, и вместо того, чтобы оттолкнуть меня, как сделала бы любая здравомыслящая женщина, она вцепилась в меня и вонзила ногти, заявляя права на меня точно так же, как я поступил с ней.

Я никогда ничего не боялся. Никогда не был эмоционально вовлечен до такой степени, чтобы это оставляло шрам. Я был дураком, веря, что у меня это может быть. Мужчинам в моем положении не достается счастья. Они не могут иметь семьи и любить друг друга, не рискуя при этом своей жизнью.

Я сижу и наблюдаю за ней, пока солнце не начинает заглядывать в окно, и когда она наконец просыпается, тихий стон срывается с ее губ, когда она одной рукой прижимает одеяло к своей обнаженной груди, а другую протягивает поперек матраса, прямо туда, где я должен спать.

Ее тело напрягается, моя сторона кровати кажется холодной, и я смотрю, как она открывает глаза навстречу утреннему свету.

— Мммммм, — ворчит она, потирая рукой свои ярко-зеленые глаза, прежде чем принять сидячее положение и послать меня к чертовой матери. В таком виде она выглядит потрясающе. Ее волосы в беспорядке, а ее кремовая кожа выглядит достаточно аппетитной, когда она натягивает одеяло, чтобы прикрыть свои полные сиськи. — Что ты там делаешь? Ты спал?

— Мне очень жаль, Кьяра.

— Прости? — спрашивает она. — Почему? Тебе нужно на работу этим утром или ты хочешь вернуться в постель? Ты утомил меня прошлой ночью, но теперь, когда я чувствую себя отдохнувшей, моя очередь оказать тебе королевское лечение.

Я выдерживаю ее нежный взгляд, зная, что слова, которые вот-вот сорвутся с моих губ, сломают ее, но я никогда не был тем, кто ходит вокруг да около. Я прямолинеен в своих намерениях, чтобы никто не понял меня неправильно, и то же самое будет применимо и здесь.

— Тебе нужно уйти.

Ее брови хмурятся, и она смотрит на меня в замешательстве.

— Уйти? — бормочет она, ее губы кривятся от беспокойства. — Что ты имеешь в виду? Это слишком? Тебе нужно, чтобы я вернулась спать в свою комнату? Если ты это имеешь в виду, то все в порядке, но я думала, ты этого хочешь.

— Я не имею в виду, что тебе нужно покинуть мою комнату, Кьяра. Тебе нужно покинуть мое поместье. Тебе пора возвращаться домой. Я отпускаю тебя. Ты свободна идти и жить своей жизнью. Ты больше не моя собственность.

— Я... я в замешательстве, — говорит она, плотнее прижимая одеяло к груди, как защиту. — О чем ты говоришь? Когда ты привез меня сюда, то сказал, что я здесь на неопределенный срок. Я была твоей собственностью. Нет карточки "Выйди из тюрьмы бесплатно". Теперь это мой дом. Черт возьми, ты сказал своей семье, что я твоя жена, черт возьми, а теперь вдруг просто собираешься сказать мне убираться. Какого хрена, Киллиан?

— Мне жаль, Кьяра. У меня определенно не было намерения причинить тебе какую-либо обиду. Однако наши... отношения развились таким образом, что мне это больше не выгодно, и поэтому теперь ты должна уйти.

— Должна уйти? — она повторяет, как будто пробуя слова на вкус. — Я должна уйти?

— Да.

Кьяра качает головой, ее глаза начинают наполняться слезами, и я смотрю, как она выбирается из кровати, прихватив с собой одеяло.

— Ты должен простить меня, потому что я не понимаю, — выпаливает она, в ее голос начинает закрадываться истерика. — Только прошлой ночью ты открылся мне и сказал, как важно, чтобы я действительно понимала, кто ты есть, и сказал, что тебе нужно, чтобы я любила тебя. Ты сказал, что хочешь, чтобы я стала твоей женой, а теперь я должна вот так просто уйти? В этом нет никакого смысла.

— Прости меня, Кьяра. Я...

— Нет, не вешай мне лапшу на уши, — говорит она, направляясь ко мне через комнату. — Ты напуган. Ты открылся кому-то впервые в своей жизни и теперь тебе страшно.

— Я не из тех, кто боится собственного сердца, Кьяра.

— Тогда какого хрена? — требует она, становясь прямо передо мной, когда я встаю ей навстречу. — Я же говорила тебе, что готова. Я позволила тебе испоганить всю мою жизнь до такой степени, что мне не к чему возвращаться, да я и не хочу возвращаться. Я хочу этой жизни с тобой. Я хочу быть здесь, с тобой.