Чувствуя тяжесть этого решения на своих плечах, я заставляю себя слегка улыбнуться, ненавидя беспокойство в его темных глазах.
— Да, я в порядке, — отвечаю я ему. — Плохой сон.
Киллиан кивает и проходит дальше в мою комнату, прежде чем взять стакан воды с прикроватного столика. Он протягивает его мне, прежде чем опуститься передо мной, его теплые руки лежат на моих бедрах.
— Выпей немного воды, Ангел. Это поможет.
Не желая разочаровывать его, я делаю маленькие глотки, пока не опорожняется половина стакана, прежде чем возвращаю его ему. Он ставит стакан на прежнее место, прямо поверх небольшого кружочка конденсата, который уже начал образовываться на стекле. Только он не уходит, он остается прямо передо мной, его глубокие глаза прикованы к моим.
— Это было из-за твоего пребывания в аукционном доме?
Мои брови хмурятся, и он продолжает уточнять.
— Твой сон.
— О, ммм... нет. Ну, вроде того. Это было о той ночи, когда меня схватили на улице. Обычно мне часто снится та ночь, но, оглядываясь назад, время в аукционном доме было еще хуже. Во всяком случае, можно подумать, что это были воспоминания, которые будут проигрываться на повторе каждую ночь.
— Не обязательно. В ночь, когда тебя похитили, все изменилось. Твой разум не знал, что ему нужно быть начеку, поэтому выброс адреналина и страха были бы шоком для твоего организма. К тому времени, как ты добралась до аукционного дома, ты уже осознавала, что тебя окружает, так что, возможно, ты испытывала тот же страх и адреналин, но уже была в режиме выживания. Пока ты вспоминаешь эти вещи, твое подсознание работает сверхурочно, чтобы заблокировать их.
Я киваю и поднимаю взгляд, чтобы встретиться с ним.
— Ты действительно думаешь, что это правда?
— У меня нет причин сомневаться в этом, — говорит он мне. — Я прошел через множество непростительных обстоятельств, и если единственные шрамы, которые у тебя остались — это шрамы на твоем подсознании, то я считаю, что тебе повезло.
Я с трудом сглатываю и действительно смотрю на него, видя глубину в его глазах.
— Вот я и ною о дурном сне человеку, который, без сомнения, пережил гораздо худшее.
Киллиан протягивает руку и обхватывает мое лицо, и я инстинктивно прижимаюсь к нему.
— Травмы у всех разные, — бормочет он. — Это то, что отличает нас друг от друга, и то, что произошло на сегодняшнем гала-концерте, является первой из многих ступеней, которые проложат твой путь к величию. Когда ты выживаешь в немыслимом, другие начинают бояться силы, которой ты обладаешь, и эта сила — величайшая сила, которую ты когда-либо узнаешь.
Я качаю головой.
— Не думаю, что я способна на такую силу.
— Не сомневайся в себе, Ангел. Ты сильна. Я видел это, и однажды ты тоже это увидишь.
Киллиан встает и медленно отступает к двери, прежде чем повернуться и встретиться со мной взглядом.
— Отдохни немного, Кьяра. Утром ты почувствуешь себя лучше.
Я киваю, и с этими словами Киллиан выскальзывает из моей комнаты, оставляя меня обдумывать его слова.
Когда вы выживаете в немыслимом, другие начинают бояться силы, которой вы обладаете, и эта сила — величайшая сила, которую вы когда-либо познаете.
Я не уверена насчет силы, но я чертовски уверена, что пережила немыслимое. Я выжила в банде торговцев людьми. Я пережила Серджиу, а теперь и его жену, и, несмотря на все это, я остаюсь здесь, готовая заслужить свое положение рядом с Киллианом.
Я не убегаю, и я чертовски уверена, что не хочу прятаться. Возможно, это и есть та сила, о которой говорил Киллиан. В любом случае, я показала, что я не являюсь какой-то проблемой, которую можно замять. Я здесь, чтобы остаться, и если у Серджиу и Моники с этим проблемы, то им лучше подготовиться, потому что я не сдамся без боя.
Я намерена восстать и стать женщиной, которой, по мнению Киллиана, я могу быть, а что касается Моники, то это последний раз, когда она прикасается ко мне. В следующий раз — а я не сомневаюсь, что следующий раз будет, — я буду готова.
20
КЬЯРА
Раздается тихий стук в мою дверь, и я открываю глаза и обнаруживаю, что моя комната залита дневным светом. Боль пульсирует у меня за глазами, и я тут же морщу лицо.
— Черт возьми, — стону я.
Еще слишком рано, чтобы просыпаться.
— Кьяра, милая? — я слышу, как Криста стучит в дверь, когда она заглядывает внутрь. — Я просто зашла проведать тебя. Как ты себя чувствуешь?
— Как будто я едва сомкнула глаза, — бормочу я в подушку. — Который час?
Криста смеется про себя.
— Почти полдень, — говорит она. — Ты проспала почти двенадцать часов.
Мои брови хмурятся, когда я сажусь прямо в кровати, мои широко раскрытые глаза останавливаются на Кристе.
— Нет, это не может быть правдой, — бормочу я, потирая уставшие глаза и тут же сожалея об этом, когда задеваю швы. — Ой. Черт.
Я осторожно прижимаю швы, чтобы убедиться, что ничего не лопнуло, пока Криста вносит поднос с беконом, яйцами и апельсиновым соком. У меня так пересохло во рту, что стакан апельсинового сока буквально зовет меня. Не думаю, что когда-либо в жизни мне так хотелось пить.
