Но если она все еще там, как в ту первую ночь, тогда я соберу вокруг нее все это гребаное кольцо.

Мои люди немедленно рассредоточились по территории, чтобы проникнуть через все выходы и убедиться, что ни одна живая душа внутри не сможет сбежать. Я достиг своего предела с Иезекиилем, и если я уничтожу этого ублюдка, то уничтожу его вместе с кораблем. Сегодня ночью ему не удастся сбежать, ни выскользнуть через подземные туннели, ни сбежать через запасной выход на крыше. Я позабочусь о них всех, и сегодня вечером Иезекииль Лопес мой.

— У нас все в порядке?

Кристиан — мой новый заместитель — спрашивает. Он единственный оставшийся старший участник, которому я могу доверять, и, честно говоря, я не грущу по этому поводу. Он и его жена Эви — именно то, что нужно Кьяре для перехода в этот мир. Я должен был подумать об этом первым. Эви может помочь ей, научить всему, что ей нужно знать, потому что будь я проклят, если когда-нибудь снова позволю ей уйти. Что касается Кристиана, то он единственный старший участник, который никогда не хотел быть в центре внимания, единственный, о ком мне никогда не приходилось беспокоиться, что он нанесет мне удар в спину. Он идеальный помощник, однако перед лицом ужаса он всегда восстанет. Если случится худшее и он будет вынужден занять мое место, он отнесется к этой роли так же серьезно, как и я.

Он именно тот, кто мне нужен.

Я собираюсь кивнуть, когда вдалеке раздается прерывистый крик — тон, который я узнал бы где угодно, — и я резко оборачиваюсь, ища его, только для того, чтобы увидеть, как Кьяра, спотыкаясь, заворачивает за угол здания и выходит прямо в свет от внедорожников.

Мое сердце замирает на мгновение, прежде чем парализовать меня, когда оно начинает полноценную атаку, стуча быстрее, чем когда-либо прежде. Я начинаю бежать, мои глаза расширяются, когда она спешит ко мне, но после одного взгляда я понимаю, что она прошла через ад. Ее колени дрожат, а на залитом кровью лице высохли слезы, но все, что имеет значение — это заключить ее в мои объятия.

В тот момент, когда она понимает, что в безопасности, она рассыпается, падая на твердую землю, и в тот момент, когда я добираюсь до нее, я падаю вместе с ней. Мои колени ударяются о гравий, и я притягиваю ее к себе.

— Теперь ты в безопасности, Ангел, — шепчу я, когда она кладет голову мне на грудь, позволяя мне обнять ее. — Мне так жаль. Я никогда тебя не отпущу. Тебе больше никогда не придется бояться.

Она начинает плакать, но я сижу рядом с ней, давая ей время, несмотря на потерю элемента неожиданности в нашей атаке. Нет ничего важнее, чем этот момент с Кьярой. Ей это нужно больше, чем мне — выдохнуть.

— Теперь ты в безопасности, — повторяю я, нежно проводя рукой по ее волосам и обращая внимание на ее травмы. Ее колени ободраны, а на ребрах виднеются синяки, но это ничто по сравнению со случайными порезами на коже. Как будто кто-то взял лезвие и порезал ее, но в этом нет никакого рисунка. Все это случайно, как будто ее вырезали из ее одежды.

— Ты в безопасности.

Ее слезы быстро высыхают, и я сомневаюсь, что ей нужно что-то обдумывать, а плакать она едва начала, но она откладывает это в сторону, зная, что мы здесь не просто так. Она откладывает свои потребности в сторону, чтобы быть сильной ради меня, и такую женщину, как она, я никогда не должен был отпускать.

— Почему ты здесь, Ангел? Ты сбежала?

Кьяра кивает.

— Я... меня продали, — начинает она. — Может быть, десять-пятнадцать минут назад. Он тащил меня к своей машине, я упала и...

Слезы снова навертываются на ее глаза, и, видя в них боль, я не пытаюсь выпытывать информацию. В конце концов, все, что имеет значение — это то, что она смогла сбежать. Вместо этого я просто поднимаю руку и указываю в том направлении, куда она ушла, зная, что мои люди разберутся со всем, что она оставила после себя.

— Нет, — говорит она, беря меня за руку и отводя ее назад. — Тебе не нужно этого делать.

Я ловлю ее взгляд, мои брови хмурятся в замешательстве.

— Я уже разобралась с этим, — объясняет Кьяра. — После того, как я упала, я увидела приближающийся свет фар и поняла, что это ты, поэтому я отказалась вставать. Я не хотела рисковать, чтобы он затащил меня в багажник своей машины, и он сказал, что если я встану на колени, то я...

Моя челюсть сжимается, когда она обрывает себя, и я могу только представить, через какое дерьмо заставил ее пройти этот мудак.

— Я убила его, фф говорит она, дрожа. — Он силой засунул свой... мне в рот, но я не собиралась позволять ему уйти невредимым, поэтому я прикусила и не отпускала, даже когда почувствовала, что вся кровь вот-вот соберется во рту. Я просто... У меня не было выбора.

Я киваю и прижимаю ее к груди, ненавидя каждое мгновение пытки, которую ей пришлось вынести, и все потому, что я оттолкнул ее. Если бы я никогда не отпустил ее, ничего бы этого не случилось.

— Все в порядке, Ангел. Ты сделала то, что должна была сделать.

— Я всадила каблук ему в глазницу и проткнула мозг.

Я просто смотрю на нее. Я ожидал, что из ее уст вылетит много чего, но это было не одно из них. Когда она смотрит на меня в ответ, ее губы изгибаются в порочной усмешке, и на мгновение я не узнаю женщину внутри. Она тверже. Холоднее. Она изменилась.

— Когда мужчина прикасается к чему-то, что принадлежит моему мужу, он должен быть наказан.

Я низко стону. Эти слова, слетающие с ее губ, меня уничтожают, и я крепче прижимаю ее к своей груди, прижимаясь губами к ее виску.

— Это моя девочка, — успокаиваю я, прежде чем взять ее за плечи и мягко оттолкнуть назад, чтобы встретиться с ней взглядом. — Послушай, мой сладкий ангел. Позволь мне отвести тебя к моей машине. Ты можешь посидеть там с двумя моими людьми, пока я разберусь с этим. Мне нужно положить конец этому дерьму, и как только я закончу, я отвезу тебя домой, и тебе никогда не придется уезжать.

Она качает головой, в ее глазах вспыхивает гнев.

— Нет. Я иду с тобой.

— Кьяра…

— Не надо, — говорит она, хватая меня за плечи, когда неуверенно поднимается на ноги. — Если бы ты знал, что эти мерзкие монстры сделали со мной. Что они... Я пойду с тобой, Киллиан. Они подняли на меня свои руки, так что, когда вы будете убивать их, как животных, я буду прямо там, чтобы посмотреть, как это произойдет.

Я поднимаюсь вместе с ней, держа ее за руки, в ужасе от того, что она снова рассыплется.

— О чем ты говоришь, Кьяра? Что они с тобой сделали?

Она отводит взгляд, отказываясь встречаться со мной взглядом, как будто не может высказать эту информацию мне в лицо.

— Они изнасиловали меня, Киллиан, — шепчет она. — Их трое. Парень, который там заправляет, и двое охранников. Они вошли в мою камеру, держали меня и по очереди... — она делает паузу, закрывая глаза, как будто образы, проносящиеся в ее голове, слишком сильны для нее, чтобы справиться с ними. — Они порезали меня. У одного из них был нож, и они нанесли мне на кожу глубокие порезы, пока пытались снять с меня одежду. Но останутся шрамы. У меня навсегда останутся эти напоминания о том, что они сделали со мной.

— Да, каждый раз, когда ты смотришь в зеркало, ты будешь вспоминать. В какие-то дни ты будешь распадаться на части, а в другие дни будешь испытывать ярость, стыд, страх и, возможно, даже отвращение. Но эти шрамы также являются напоминанием о том, что ты выжила. Каждый из них, хотя и такой же болезненный, как и предыдущий, рассказывает историю того, что ты пережила и преодолела. Ты сильнее их, и никакой шрам не помешает тебе добиться справедливости, которой ты заслуживаешь. Я знаю, возможно, сейчас ты этого не видишь, но однажды ты будешь носить эти шрамы как трофей.

Когда она непонимающе смотрит на меня, я знаю, что она сомневается в каждом моем слове. Она еще не поняла. Она прошла через такой ад, который не должна выносить ни одна женщина, и хотя шрамы, которые ношу я, другие, я являюсь свидетельством того, что сила может прийти и в худшие времена.

Прижимая руку к ее пояснице, я начинаю вести ее обратно к своим людям, когда Кристиан отделяется от толпы и встает мне навстречу в середине.

— У вас есть снимки голов людей Иезекииля?

Кристиан кивает и достает свой телефон. Он открывает нужные нам файлы и передает телефон мне. Я прокручиваю изображения, пока Кьяра смотрит.

— Скажи мне, когда увидишь их, — приказываю я.

Она кивает, и пока я продолжаю листать, она наблюдает за мной, как ястреб.

— Стой, — наконец говорит она. — Вернись назад.

Я делаю, как меня просят, и в ее глазах появляется пустота, когда она просто смотрит на него.

— Этот один из них, — бормочет она, прежде чем протянуть руку и самой пролистать изображения. Проходит еще мгновение, прежде чем она снова останавливается. — Этот второй.

Я киваю и убираю телефон, не желая, чтобы она смотрела на них ни секундой дольше, чем необходимо. Возвращая телефон Кристиану, я даю ему свои инструкции.

— Все, кроме Иезекииля и этих двух мужчин, будут убиты. Эти трое вернутся со мной.

— Да, босс. Что-нибудь еще? — спрашивает он, когда я снимаю пиджак и помогаю Кьяре надеть его, чтобы придать ей хоть немного достоинства.