Когда они ведут меня на первый этаж и запихивают в клетку, которую выставляют на обозрение нетерпеливым покупателям, я даже не утруждаю себя осмотром. Я никогда в жизни не чувствовала себя такой опустошенной и одинокой.

Скоро я буду окружена жалкими мужчинами, которые будут торговаться за возможность изнасиловать меня всеми мыслимыми способами. Только, в отличие от прошлого раза, во мне не осталось ни капли борьбы. Моя единственная надежда в том, что, когда Киллиан придет за мной, а он придет, я все еще буду достойна спасения.

Хотя прямо сейчас я в этом не уверена.

Как он мог хотеть меня сейчас?

Я рушусь в своей клетке, падаю на землю и сворачиваюсь в клубок, примерно так же, как провела последний час, только теперь мои связанные запястья освобождены и мне немного легче, впервые с тех пор, как меня забрали из квартиры.

Люди вокруг меня деловито готовятся к аукциону, и по большей части я остаюсь одна и делаю все, что в моих силах, чтобы восстановить хотя бы часть энергии, но это бесполезно. Я настолько истощена, что те крохи энергии, которые я смогу найти, не принесут мне особой пользы. Не перед лицом этих придурков.

Он придет за мной. Он должен.

Как только он поймет отсутствие связи со службой безопасности, которую он разместил возле моей квартиры, он сделает свой ход. Он во всем разберется. Я просто надеюсь, что когда он наконец доберется до меня, то только для того, чтобы отвезти меня домой, а не для того, чтобы избавить меня от страданий.

Как мне вообще из этого выбраться?

Все, чего я хочу — это быть в безопасности в его объятиях, прижатой к его теплой груди, где, я знаю, со мной никогда ничего не случится. Я хочу снова быть его милым ангелом. Я хочу быть той женщиной, которая ему нужна, и если я не могу этого получить, а это мой единственный вариант, то я надеюсь, что тот жалкий ублюдок, который купит меня, будет достаточно милосерден, чтобы всадить пулю прямо мне между глаз. Но вероятность того, что это произойдет, не кажется большой.

Зачем мне было провоцировать Монику? Я могла бы промолчать, когда она пришла позлорадствовать в бар. Я должна была оставить ее в умелых руках Киллиана, и, возможно, они оставили бы меня в покое. Может быть, это все моя вина.

С того момента, как Моника дотронулась до меня, Киллиан настаивал, что он справится с этим, и вместо того, чтобы позволить ему делать то, что у него получается лучше всего, я сдерживалась, и тем самым подвела саму себя. То же самое касается Серджиу. Как только у меня появился шанс, я должна была пойти к Киллиану. Я должна была рассказать ему, что его кузен сделал со мной, и с этим разобрались бы, но я предпочла бояться Серджиу, вместо того чтобы верить, что Киллиан не принимал участия в маленьких визитах своего кузена.

Он бы защитил меня. Он бы все исправил и позаботился о том, чтобы Серджиу или Моника не могли даже слышать моего имени, не опасаясь этого — при условии, конечно, что он позволил бы им жить, но я сомневаюсь в этом. Он не известен тем, что умеет прощать. Только со мной.

Черт, я скучаю по нему. Я бы все отдала, чтобы увидеть, как он войдет в эти двери и заберет меня отсюда.

Минуты превращаются в часы, когда огромный склад начинает заполняться мужчинами. Подают напитки, пока другие женщины в клетках лихорадочно оглядываются в поисках выхода. Я завидую их борьбе за свободу. Они все еще цепляются за надежду, что смогут выбраться отсюда, но вскоре обнаружат, что были глупы, цепляясь за эту надежду. Все, что это делает — это съедает то немногое, что у них есть.

Мужчины окружают мою клетку, но я не осмеливаюсь поднять глаза. Я не выступаю перед ними и не демонстрирую свое тело по их требованию. Я просто сижу, свернувшись калачиком, и жду, когда какой-нибудь подонок решит мою судьбу.

Передо мной раздается смех, и от его леденящего душу тона у меня что-то сжимается глубоко внутри. От этой неприкрытой фамильярности у меня по спине пробегает холодок, и я не могу удержаться, чтобы не поднять взгляд. Его лицо запечатлелось в моей памяти с той ночи, когда я стояла в этой самой клетке и сломала ему гребаный нос, только теперь его нос зажил, и на горбинке у него чертовски большой скол.

Парень со сломанным носом.

Он был ослом в ту ночь, и я не сомневаюсь, что он будет ослом и сейчас. Единственная разница в том, что у меня нет сил сказать ему, чтобы он отвалил, или даже попытаться снова сломать ему нос. Рана определенно зажила, но, черт возьми, была вправлена неправильно, и что-то подсказывает мне, что он не в восторге от этого. Интересно, какое дерьмовое оправдание он придумал своей жене.

— Ну-ну. Я не ожидал увидеть тебя здесь, — упрекает он, и его озорной взгляд загорается возбуждением. — Я собираюсь повеселиться с тобой.

Мой взгляд опускается обратно на пол грязной клетки, мне наплевать на то, что он собирается сказать, но мое отсутствие борьбы, кажется, только заводит его.

— Вау. ДеЛоренцо действительно тебя облажал, да? Посмотри на себя, в тебе не осталось ни капли достоинства. Но не волнуйся, у меня есть идеальное место для таких потрепанных маленьких шлюх, как ты.

Я закатываю глаза.

Его тактика запугивания не действовала на меня раньше, и уж точно не действует на меня сейчас. Он действительно думает, что женщина, которая провела время с Киллианом ДеЛоренцо, сломается от его вялых угроз? Он, блядь, обманывает себя.

Очевидно, что шоу, на которое он надеется, не получилось, Сломанный Нос в конце концов ускользает, и я возвращаюсь к игнорированию окружающего мира, отчаянно пытаясь выкинуть образы последних нескольких часов из головы, но это невозможно. Они навсегда запечатлелись в моем мозгу, и ничто не заставит их исчезнуть. Ничто и никогда не исправит это.

Аукцион начинается, и я не удивлена, когда оказываюсь первой. Они хотят убрать с дороги скучную сучку, чтобы добраться до захватывающих девушек ночи — девушек, которые устраивают шоу, тех, кто вызывает неподходящий интерес в своем отчаянии выжить.

Ставки невелики, и когда я слышу, как Сломанный Нос присоединяется к вечеринке, выглядя более довольным, чем когда-либо, все, что я могу сделать, это покорно вздохнуть. Пока он вложил всего триста штук, тогда как в прошлый раз он превысил свой лимит в миллион долларов. Этот засранец, вероятно, думает, что заключил выгодную сделку.

Кто-то другой делает ставку, и я даже не утруждаю себя поиском.

— Четыреста.

— Пятьсот, — отвечает Сломанный Нос.

Другой парень не отвечает, и когда аукционист объявляет, что я продана, Сломанный нос ликует, кулак потрясает воздух, как будто он только что выиграл приз, но что, черт возьми, он думает, что выиграл? Женщину, которая настолько сломлена, что не может даже найти в себе силы встать? Женщину, разорванную в клочья и испорченную действиями других мужчин?

Думаю, его следует поздравить. Он только что попал в аварию. Хорошая работа, придурок. Даже другие мерзкие мужчины, прогуливающиеся вокруг, были способны бросить на меня один взгляд и увидеть, что я не стою ни цента, и знали, что нужно смотреть мимо меня.

Но не этот мудак — мой совершенно новый владелец.

Веселые времена.

Его единственной целью было сломать меня, но как, черт возьми, он думает сломать того, кто уже разбит и не подлежит восстановлению? Что за гребаная шутка.

Мне нужно приостановить свою бурную депрессию, чтобы понять, что, черт возьми, со мной сейчас произойдет, я наблюдаю, как Сломанный Нос марширует через аукционный дом к куску дерьма, который только что изнасиловал меня в туннельной камере, чтобы вернуть свой гонорар.

Они оба смотрят на меня, и владелец ухмыляется, отчего кровь в моих венах превращается в яд. Желчь подступает к моему горлу от его тошнотворного взгляда, и хотя Киллиана здесь нет, я все еще верю, что он рано или поздно придет. Меня здесь не будет, когда он придет. Слишком поздно для этого, но когда он найдет этого самодовольного мудака, он оборвет его жалкую жизнь и заставит его страдать самой жестокой смертью, и это единственное, что заставляет меня дышать.

Киллиан узнает, кто купили меня, и через несколько часов он будет прямо там, чтобы забрать меня домой. Он всегда говорил мне не думать о нем как о моем герое или рыцаре в сияющих доспехах, но как я могла не думать? Я знаю, что он придет за мной, и когда он, наконец, спасет меня из этого ужасного ада, все может стать так, как было.

Владелец кивает одному из охранников — третьему мужчине, который силой вошел в меня, — и мгновением позже он направляется через зал аукциона к моей клетке. Взяв замок в руку, он начинает отпускать меня, когда Сломанный Нос подходит, чтобы забрать свой приз, даже не дожидаясь окончания аукциона, чтобы забрать меня обратно в свою адскую дыру.

Дверца клетки открывается, и охранник протягивает руку и хватает меня за руку, его грязные ногти впиваются в мою кожу, когда он отрывает меня от земли.

— Жаль, что ты не собираешься оставаться здесь, — бормочет он, и на его мерзких губах застывает отвратительная ухмылка. — Я еще не закончил развлекаться с тобой.

Я плюю ему в лицо, выдерживая его взгляд.

— Я действительно буду сожалеть, что меня не было здесь, чтобы посмотреть, как мой муж забивает вас, как скот.

Парень со сломанным носом смеется, раскатисто от возбуждения, как будто он только что сделал какую-то рискованную ставку в казино, только чтобы узнать, что она окупается.

— Ооо. Я знал, что в ней еще осталось немного борьбы, — усмехается он, прежде чем дотянуться до меня и притянуть к себе. — Надеюсь, ты, блядь, готова, сучка.

Я сжимаю челюсти. Одно дело, когда меня разрушают трое взрослых мужиков, удерживающих меня, но этот кусок дерьма? Нет. Он старый, и хотя он, конечно, не хилый, какая-то часть меня верит, что я могла бы просто отбиться от него, хотя бы ненадолго. Может быть, достаточно долго, чтобы Киллиан нашел меня. Если он придет за мной — а я знаю, что это так, — тогда я собираюсь выложиться по полной. И когда я закончу с ним, последнее, о чем он будет беспокоиться, — это о своем испорченном носе.

Я собираюсь уничтожить этого ублюдка так же тщательно, как он думает, что собирается уничтожить меня.

Не настолько глупа, чтобы сделать шаг в пределах аукционного дома, я стою рядом, пока мои запястья связаны и туго стянуты, веревка впивается в мою и без того разорванную плоть. Агония разрывает мое тело, но Сломанный Нос тянет меня прочь, как собаку на поводке, и я не пытаюсь бороться с ним.

В отличие от того случая, когда Киллиан забрал меня отсюда, у Сломанного Носа, похоже, нет охраны, которая держала бы меня в узде, и мой разум немедленно начинает составлять план. Наверняка у него где-то здесь есть машина, и если все еще внутри, кто меня остановит?

Пока меня тащат сквозь толпу, мужчины лапают меня, хватают за задницу и сиськи, а Сломанный Нос тянет меня за собой, выпятив грудь, как гребаный павлин, демонстрирующий свою новую игрушку. Но сейчас он показал свои силы. Человека с эгоистичным характером легко сломить. Он показал свою слабость, и если и когда у меня будет шанс, я воспользуюсь им.