- … Стивенс просто ненормальный! Он предлагает выдавать бывшим черным рабам по сорок акров земли, - с праведным негодованием говорил тучный пожилой мужчина.
- Но ведь любой американец может получить от государства до ста шестидесяти акров, - напомнил его оппонент, который был лет на пятнадцать моложе.
На это замечание тучный господин пренебрежительно махнул, не принимая данный довод в качестве аргумента.
- Никто всерьез не собирается давать бывшим рабам те же права, что и настоящим гражданинам, сколько бы конгрессмены не пытались протолкнуть этот закон. Юг на такое никогда не пойдет.
- Но позвольте, если у негров не будет гражданских прав, они автоматически снова станут рабами, и какой тогда смысл был в войне? – Вмешался в дискуссию судовладелец, отрываясь от светской беседы с Каролиной.
Меньше всего девушке хотелось участвовать в подобных разговорах, и она напряженно размышляла над тем, под каким предлогом ей будет позволительно покинуть этот политический кружок, стихийно образованный у обеденного стола. К счастью, ей на выручку пришел Дэвид, который подойдя к своей невесте снова тихо напомнил ей о том, что им нужно поговорить. Окинув быстрым взглядом присутствующих, Каролина убедилась, что все гости были заняты друг другом, а отец и Изабель были в зоне видимости. В конце концов она ведь заслуживает небольшой передышки, чтобы уделить несколько минут жениху.
- Пойдем в дом, - беря Дэвида под руку, шепнула ему на ухо Каролина.
Пара прогулочным шагом направилась к распахнутым настежь дверям дома, через которые то и дело сновали слуги с подносами. Большая часть гостей предпочла оставаться снаружи, поэтому в гостиной обнаружилась лишь небольшая компания, состоявшая из двух дам и одного джентльмена, флиртовавшего одновременно с обеими своими собеседницами. Дверь в кабинет Чарльза Клейтона была сразу у входа, поэтому, стараясь не привлекать внимание веселящейся троицы, Каролина торопливо завела в него Дэвида. Взволнованная девушка даже не заметила, что ее жених аккуратно притворил за ними дверь, тем самым нарушая правила приличия.
- Так что же такого срочного вы хотели мне сказать? – Поинтересовалась Каролина, подходя к рабочему столу отца. И, обернувшись к напряженно застывшему у закрытой двери молодому мужчине, полушутливо-полусерьезно спросила у него, - уж, не хотите ли вы разорвать помолвку до того, как о нашей свадьбе заговорят во всеуслышание?
Дэвид побледнел, но решительно шагнул, сокращая между ними расстояние, почти ненавидя себя за то, что был обязан сделать. В эту минуту, глядя на сияющее лицо своей нареченной, напоминавшей ему безгрешный лик ангела, он был готов отказаться от всех дурных мыслей, что роились в его голове. Дэвиду потребовалось сделать невероятное усилие над собой, чтобы заставить непослушный язык произнести отвратительные вещи, бросавшие тень на ту, которой он совсем недавно был готов поклоняться, как святой.
- Нет, Каролина, я не откажусь от своего слова, - размеренно и как можно тверже произнес он, испытывающе глядя на девушку. Она с непониманием и любопытством смотрела на него, ожидая продолжения. – Просто я хочу, чтобы между нами не было никаких тайн. Я буду предельно честен с вами и ожидаю такой же честности в ответ.
Дэвид умолк, силясь отыскать в безмятежно устремленном на него взоре лучистых карих глаз проблески понимания, испуга или сомнения, но нашел лишь вызванное его словами изумленное недоумение. Каролина явно не собиралась помогать ему перейти к неприятной сути их разговора.
- Я щадил ваши чувства, ни разу не затронув, безусловно, мучительную для нас обоих тему, но больше нет смысла скрывать неприглядную правду. Мне все известно, - отрывисто произнес он, чувствуя невыносимое волнение в груди, от которого перехватывало дыхание.
- Что вам известно? – Растерянно произнесла Каролина, теряясь в догадках относительно странного поведения Дэвида.
Ее немного пугала нервозность мужчины и пристальный взгляд, пробирающий до мурашек. Вместо заботливого друга, каким она его всегда считала, перед ней сейчас предстал незнакомец, поведение которого стало вызывать у нее опасение.
Все, - лаконично сообщил Дэвид и сделал еще один шаг к Каролине, заставляя ее невольно попятится назад. – Но даю вам возможность самой рассказать, какой ценой вы купили свою свободу.
- Свободу? - Непонимающе повторила за ним Каролина и нахмурилась, - если вы имеете в виду выкуп, который пришлось заплатить отцу…
- Нет, - резко оборвал ее Дэвид, не давая закончить фразу, - вы прекрасно знаете, что я имею в виду! – Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться и, смягчив тон, снова обратился к Каролине. – Я понимаю, как вам было страшно и хотелось вернуться домой, а этот негодяй предложил или заставил вас… - голос Дэвида сорвался.
Каролина во все глаза смотрела на него, чувствуя, как стремительно сбегают с ее лица все краски. Интуиция подсказывала, что она стояла на пороге катастрофы, которую уже не могла предотвратить, но глубоко внутри все еще лелеяла надежду, что неожиданно возникшее кошмарное недоразумение между ней и Дэвидом вот-вот разрешится, и все станет, как прежде.
- О ком вы говорите? – Тихо спросила она с каким-то обреченным спокойствием в тоне.
- О вас и Райте, - буквально выплюнул Дэвид, сжимая в ярости кулаки.
- Ваши обвинения оскорбительны и недостойны, - вскинув подбородок, холодно произнесла Каролина.
- Так вы будете отрицать, что провели с ним ночь? – Дэвид буквально оглушил ее, выбив почву под ногами своим вопросом.
- Откуда вы знаете? – Растеряно пролепетала Каролина, застигнутая врасплох его осведомленностью.
- Значит, это правда, - про себя еле слышно прошептал Дэвид.
Где-то в глубине души он все же ожидал, что Каролина опровергнет обвинение и развеет нелепые домыслы грязного разбойника. В этот миг он был ошеломлен не меньше Каролины и точно так же растерян.
- Правда, мы провели в одной комнате ночь, - отведя взгляд, была вынуждена признать она, - но что касается моей чести…
- И моей чести! – Снова порывисто перебил ее Дэвид. – Это касается и моей чести, поэтому я и требовал от вас откровенности.
- Вы забываетесь и ведете себя не как джентльмен, - Каролине удалось вернуть себе самообладание, заставившее ее горделиво выпрямить спину и нацепить на себя маску холодной учтивости, - пожалуй, мне следует вернуться к гостям, а разговор мы можем продолжить, когда вы успокоитесь и вспомните о манерах.
Она попыталась обойти молодого человека, чтобы покинуть кабинет, но неожиданно Дэвид перехватил ее левое запястье и с силой сжал, заставляя девушку остановиться. От гнева у него заходили желваки, а взгляд стал чернее ночи. Слова Каролины словно пощечины обожгли его щеки, и в нем снова заговорило уязвленное самолюбие.
- Я не потерплю к себе столь вопиющего неуважения, - с угрозой процедил он сквозь зубы.
- Я тоже, - с вызовом бросила ему в лицо Каролина.
Девушка вся дрожала от каскада захлестнувших ее ярких эмоций, в котором тесно переплелись возмущение, испуг и обида, не оставив места для привычной кротости. Ее дух бунтовал против несправедливого обвинения и уничижительного обращения с нею Дэвида, который в свою очередь был неприятно поражен дерзостью своей невесты. Он предпочел бы увидеть, как она заливается слезами и умоляет простить ее падение, благородно прикрыв его их будущим браком.
- Не нужно строить из себя оскорбленную невинность, - с отвращением произнес он, - вы должны быть благодарны, что я и без этого спектакля сдержу свое слово чести, которое дал.
- Тогда я возвращаю ваше слово, раз у него столь высокая цена! – Голос Каролины звенел от напряжения, но она была намерена до конца отстаивать свое женское достоинство, которое столь не заслужено пытались попрать.
Дэвид окончательно утратил над собой контроль, дойдя до высшей степени ярости. Он схватил девушку за обнаженные предплечья с такой силой, что она невольно вскрикнула от боли, и резко дернул ее на себя. Упершись ладонями ему в грудь, Каролина отчаянно попыталась вырваться из капкана мужских рук, причинявших ей боль, но ее сил для этого было недостаточно. Неизвестно, чем закончилась бы их неравная борьба, но в этот момент дверь в кабинет распахнулась.
- Коутс! – Прогремел окрик Чарльза Клейтона, перед глазами которого предстала столь безобразная сцена.
Дэвид тут же отпустил Каролину, и, повинуясь многолетней воинской муштре, вытянулся по струнке перед грозным взором генерала. Все еще потрясенная и задыхающаяся после пережитого Каролина тоже замерла на месте, боясь пошевелиться от жгучего стыда и страха. Чарльз Клейтон беззвучно шевелил губами, пытаясь в полной мере осознать, чему он только что стал свидетелем. Человек, к которому он относился, как к своему родному сыну, успехами которого так сильно гордился, и которому доверил свое главное сокровище, только что поднял руку на его любимую дочь. Доказательством этого служили красные отпечатки от мужских пальцев уродливо проступавших на нежной коже Каролины. Он шагнул внутрь кабинета, намереваясь что-то сказать, но вдруг побледнел, зашатался и схватился рукой за левую часть груди.
- Отец!
- Генерал!
Одновременно воскликнули Дэвид и Каролина ошеломленно глядя на то, как Чарльз Клейтон начал заваливаться и падать. Дэвид подхватил пожилого мужчину у самого пола, смягчая удар от падения. Каролина упала на колени рядом с распластавшимся телом отца и с ужасом увидела, как у того посинели губы.
- Доктора! – Крикнула она Дэвиду. – Бога ради приведите доктора!
Джвид тут же вскочил на ноги и кинулся на поиски доктора Говарда, который находился в доме среди прочих гостей. Дальше Каролина была, как в тумане. До нее доносились оханья и аханья пребывавших в смятении гостей, но видела перед собой только глубоко озабоченное хмурое лицо доктора Говарда, когда тот, бегло осмотрев ее отца, велел слугам перенести потерявшего сознание хозяина дома в его спальню и уложить в постель. К больному был срочно вызван еще один доктор, но несмотря на все усилия эскулапов к утру Чарльз Клейтон скончался.
Трагедия, внезапно обрушавшаяся на Каролину, так сильно потрясла девушку, что Изабель всерьез забеспокоилась, как бы та от горя не повредилась рассудком. Когда доктор Говард вышел ко всем ожидавшим известий в гостиной и с прискорбием сообщил о безвременной кончине генерала Клейтона, Каролина наотрез отказалась поверить в смерть отца. Не слушая увещеваний, она бросилась к его постели и не отходила ни на шаг, сжимая ледяную руку покойного и нашептывая ему что-то ободряющее. Доктор предупредил Изабель, что подобная реакция на смерть близкого человека не редкость, и Каролине потребуется время, чтобы смириться со столь значимой для нее утратой.
После того, как она провела всю ночь у постели отца, который за все это время так и не открыл глаз, Каролиной овладела скорбь. Словно безжизненная мраморная статуя она застыла на одном месте и отрешенно смотрела в пустоту, не реагируя на попытки Изабель привлечь ее внимание. Девушка послушно шла туда, куда вела ее компаньонка, позволяла ей усаживать себя, но оставалась абсолютно безучастной к тому, что происходит вокруг. Изабель не смогла уговорить ее выпить даже глотка воды, не говоря уже о том, чтобы попытаться хоть чем-то накормить Каролину. Молодая женщина не решалась применить силу, и без того переживая за душевное состояние своей подопечной.
На третий день состоялись похороны Чарльза Клейтона, на которые собралась добрая половина жителей города, и они длинной траурной процессией прошли за крытой повозкой с гробом. Изабель вместе с Каролиной сидели в экипаже, который медленно тащился следом за телом покойного. На кладбище колыхалось живое море из синих мундиров солдат федеральной армии, приехавших проводить своего генерала в последний путь. Над вырытой могилой мэр Сакраменто, Чарльз Хеман, прочитал трогательную речь, выразив всеобщее сожаление уходом из жизни национального героя. Когда лакированный дубовый гроб под бой барабанов принялись осторожно опускать в яму, выстроившиеся в два ряда солдаты по команде выстрелили залпом в качестве прощального салюта. Обнимавшая и поддерживающая Каролину Изабель почувствовала, как та вздрогнула и задрожала всем телом при звуке выстрелов. Густая черная вуаль надежно скрывало омертвевшее девичье лицо с застывшим взглядом.
Вернувшись домой, Изабель увела Каролину в ее комнату и усадила на постель. Ей пришлось оставить девушку, чтобы от ее имени принять соболезнования от всех сочувствующих, решивших навестить их после похорон. О самочувствии Каролины справлялись абсолютно все и сокрушенно качали головами, узнав, как тяжело дочь переживает смерть отца. На помощь Изабель вскоре подоспел майор Коутс и принял на себя львиную долю внимания посетителей. Ни для кого не было секретом, что Дэвид являлся заместителем генерала и будущим мужем Каролины, поэтому его воспринимали в качестве члена семьи Клейтонов, которая в данный момент лишилась главы. Не знавшая подробностей того рокового вечера Изабель наравне с остальными считала, что на правах будущего зятя покойного генерала Дэвиду позволительно принимать соболезнования и отдавать некоторые распоряжения по дому.
Изабель казалось, что этот бесконечный выматывающий день никогда не закончится. Но, к счастью, поздно вечером дом окончательно опустел. Она тепло распрощалась с Дэвидом, пообещавшего заехать с утра, чтобы справиться о тревожном состоянии своей невесты, и на подгибающихся от усталости и нервного напряжения ногах направилась к Каролине. Та, судя по всему, так и провела все это время, сидя на кровати и глядя в одну точку на стене. Тяжело опустившись рядом с ней на постель, Изабель дотронулась до ледяных кистей рук Каролины и мягко сжала их в своих теплых ладонях.
- Лина, милая, ты слышишь меня? – Тихо заговорила она, чувствуя, как на ее воспаленных глазах невольно наворачиваются слезы. – Я знаю, что тебе сейчас очень больно и тяжело, но ты должна вернуться. Мистер Клейтон так сильно любил тебя и был бы ужасно огорчен, увидев тебя в таком состоянии. Он всегда желал тебе только добра и не хотел бы, чтобы из любви к нему ты загнала себя раньше срока в могилу. Пожалуйста, вернись ко мне, - Изабель крепко обняла Каролину, прижавшись мокрой от слез щекой к ее щеке.
Несколько долгих минут ничего не происходило, но затем Каролина пошевелилась, и, слегка ослабив объятия, Изабель отстранилась от девушки. Та часто моргала и щурилась, пытаясь обрести прояснившееся зрение. Немного повернув голову, Каролина чуть не столкнулась лбом с Изабель и замерла, вглядываясь в заплаканные глаза своей старшей подруги.
