— О нет. Прошу меня простить, господа, Верховный маг. Все что я могу впопыхах ляпнуть, лучше согласовывать в узком кругу. А на мой взгляд так и в очень узком, если позволите. Вы наслышаны о моей мерзком характере, о моей пакостной и несдержанной натуре, так что возьмите в расчет еще и мою исключительную паранойю. Откровенно боюсь ляпнуть лишнего.
— Весьма дальновидно, господин Дидар, — согласился со мной Верховный маг, а остальные только согласно закивали.
— Я просто буду слушать докладчиков, и многозначительно молчать столько, на сколько хватит сил. Что касательно голосования, то в этом вопросе, целиком и полностью доверяю вашему суждению и проголосую с большинством или по вашим рекомендациям. В данном вопросе я лицо не заинтересованное, так что как скажите, так и сделаю.
Все остались довольны. Я вроде и был на виду, но одеяло тянуть на себя не собирался, кичиться своими подвигами не намерен, и лезть в дела совета не горел желанием.
Потом были общие вопросы касательно очередности выступающих и докладчиков. Обсуждались некоторые политические нюансы. В целом, скучное заседание. Последовавший после этого легкий фуршет, принес многим больше пользы в плане утверждения позиций каждого члена совета.
В зале собралось около трех сотен дворян, столько же магов, не входящих в коллегию, военные чиновники и больше сотни действительных членов коллегии на рядовых должностях.
Речь императора длилась почти час. Ничего особенного, общие фразы, но все пафосно и с преданием значимости. После короткого перерыва стали выслушивать докладчиков. Первым свой доклад читал Магистр из одной южной школы, который много говорил о наследии древних. О магической дисциплине, которая бы позволила познать тайны былых эпох и достижение магов древности, работы которых были утеряны на протяжении долгих лет. Был доклад Магистра, командующего боевым крылом имперской армии. И крайним докладчиком был мастер, весьма слабый, судя по ауре, из одной экспериментальной школы. Вот этим докладом я заслушался. Впрочем, как и император, насчет которого я ошибся, считая, что тот смоется сразу после церемонии открытия совета. Так вот, докладчик, будучи весьма талантливым ритором, в часовой речи позволил себе усомниться, не много ни мало в правомерности существующего строя. Преподнес он все довольно обтекаемо, так что в экстремизме и революционных настроениях его не обвинить. Но вот то, что он предлагал, было именно революцией. Пока что не социальной, а индустриальной. Мне то такие вещи были хорошо знакомы. Я хоть и не воплощался на земле в эти смутные периоды, но был в курсе дел, больше чем многие смертные, так, как черпал информацию напрямую из ментального плана. К моему удивлению сам император выразил свое удовольствие докладом бурными аплодисментами, и я не смог удержаться, чтобы не высказать своего, неправильного, мнения. Попросив слова, я вышел к трибуне.
— Господа. У нас здесь не дворянское собрание, но я позволю себе говорить и от имени дворян, и от имени сообщества магов. Внимательно выслушав доклад весьма грамотный и хорошо подготовленный, я могу сказать, господа дворяне, и уважаемые маги, вас хотят ограбить.
В зале раздались несдержанные реплики и поднялся шум.
— Прошу позволить уточнить и прояснить мою позицию! — рявкнул я, усиливая голос при помощи магии. — Это не займет много времени, но прояснит мой взгляд на проблему.
Зал затих, и я продолжил:
— Уважаемый докладчик печется об имперских военных заказах, которые, по его мнению, выполняются с задержками и не в лучшем качестве. Он предлагает объединение артелей в некие сообщества, усиление производства, под гарантии частных инвестиций. Вопрос очень серьезный. Но предложение спорное. Проще говоря докладчик призывает создать группу финансово заинтересованных лиц, которые станут ответственны за объединение производств и за выполнение государственного заказа. Обеспечение армии должно быть на высшем уровне. Это непреложная истина. Но что случится со всей этой, корпорацией, назовем ее так, когда государственный заказ будет выполнен? Я скажу вам что будет. Будет очень обогатившаяся группа лиц, будут переполненные товаром склады, и будут тысячи безработных, которые потеряли место в артелях, и через какое-то время потерявшие место и на больших производствах. Я ничего не имею против того, чтобы купеческая гильдия, интересы которой, как я понимаю, тут и представляет докладчик, обогатилась. Но не за счет же граждан империи, которые в результате этой аферы, а по-другому не назвать это предложение, останутся без работы. Аристократы, по закону, могут иметь только половину дохода от финансовых сделок на рынке. Задача аристократов поддерживать порядок и благополучие на вверенных им территориях. А у купцов, такой ответственности нет. Их цель прибыль, и за чей счет она будет получена, для них значения не имеет. Это очень опасная тенденция, господа. Я знаю, что помимо финансового благополучия, дворяне должны следить еще и за родовой честью. Что является краеугольным камнем основы империи. О чести купцов мы знаем лишь то, что они держат свое слово или были замечены в махинациях. Я знаю бедных, но честных дворян. Но, простите меня, я не знаю ни одного честного и богатого купца. Ни в коем случае не настаиваю, на своем мнении, но рекомендовал бы советникам императора, министрам, и военным чиновникам еще раз рассмотреть с особой тщательностью это предложение об объединении производств. Что бы в тот момент, когда на улицах городов империи появятся тысячи безработных, я бы не стал напоминать свои слова, начиная их фразой — «А я же вам говорил!».
Как я и ожидал, мнения в зале разделились. Надеюсь, что император, которого я считал совсем не глупым человеком, понял мой намек, и еще раз прогонит всю эту шайку-лейку, через свои аудиенции с моей короной на голове. Жаль, конечно, что приходится валить такие мелкие проблемы на правителя. Но для того я корону ему и сделал, чтоб тот подчистил свое окружение.
К концу дня я совсем было слился и не стал участвовать в некоторых заседаниях, хотел сослаться на недомогание и сбежать, но в какой-то момент увидел, что в зал заседания где присутствовал и император, привезли шестерых заключенных. Я бы и не обратил внимания, но привычка изучать ауры людей, позволила мне выяснить, что все они были магами. Подойдя к Алаю, и испросив разъяснений по поводу происходящего, узнал, что с некоторых пор, а точнее уже лет десять как, судьбу провинившихся магов решает не гражданский суд, а именно совет коллегии. Мне стало это интересно, и я тут же проследовал в зал, сразу за конвоем.
Четверо мужчин и две женщины. Все уровнем не ниже мастера. Их держали в железных кандалах с нанесенными магическими знаками и печатями, блокирующими силу. Болезненное испытание надо думать, когда силы не пополняются, а тратятся с утроенной скоростью. Не понятно, как еще на ногах держатся, бедняги. Я сел просто наблюдателем. Принимать решение не имел права. Но послушать было очень интересно. Трех магов обвиняли в содействии темному иерарху. Бред редкостный, похоже, их просто сливали. Доказательств не было, но были свидетели, показания которых, хоть и путанные, суд магов принял. Вердикт- смертная казнь. Вот как. Точно решили избавиться от неугодных. Остались две женщины и молодой парень, здоровенный детина, больше похожий на крестьянина нежели на мага. Оказался маг земли и неслабый, но плохо обученный. Обвинен в провоцировании землетрясения и оползне с множественными жертвами. Парня подставлял кто-то из конкурентов или недоброжелателей. Приговор — пять лет каторги. Да что же это за судилище такое. Я-то вижу, что они не виновны! Мага на каторгу! Это все равно что микроскопом гвозди заколачивать! Женщинам досталась классика жанра в лучших традициях инквизиции моего мира. Обвинение в порче, в смерти роженицы, в производстве запрещенных зелий и ядов. Одна из женщин была алхимик, уж не знаю насколько талантливый, а вторая, совсем молоденькая лет двадцати трех, маг жизни, на уровне ученика, но с неплохим потенциалом. Приговор — все те же рудники. На мой взгляд, такие приговоры — просто растрата драгоценных ресурсов. Я ждал удобного момента, чтобы как-то повлиять на ситуацию. Уже даже прикинул вариант, как найти встречи с императором, чтобы решить судьбу этих несчастных.
— Кто из присутствующих хочет выступить в защиту обвиняемых? — спросил Верховный маг, когда все приговоры был уже озвучены.
— Позволите? — поинтересовался я, взглянув в сторону императора.
— Да, господин Дидар, — согласился Ваттан, — прошу вас.
— Уважаемый совет, ваше императорское величество, — начал я свою короткую речь, — в моей речи не будет защиты, прошу меня простить, но позвольте высказать некоторое суждение. Я ни на минуту не позволил себе усомниться в честности и открытости судебного процесса. Были предоставлены доказательства и показания свидетелей. Я прожил долгую жизнь и поверьте, в ней было немало ошибок и проигрышей, но были и успехи, и победы. На мой взгляд, никто из нас не застрахован от ошибок. Подсудимые виновны, без всяких сомнений. Но смертная казнь, пусть и не очень сильных, но все же обученных магов, согласитесь, кажется каким-то транжирством. И признаться честно, на каменоломне есть все шансы, что они осознают свои ошибки, но в чем смысл такого осознания, если выживает один из дести каторжан.
— Что вы хотите сказать господин Архимаг?
— Коль уж вердикт вынесен, я бы предложил купить этих осужденных.
— Но позвольте, господин Дидар, зачем вам каторжане⁉
— Их будет не жалко отправить в пустыню Кирак. Выполнят поручение — хорошо. Погибнут — не жалко. А услуги палача и упущенную выгоду каменоломни за их труд я компенсирую, и даже оплачу судебные издержки. Посудите сами, господа, не отправлять же мне в пустыню моих несчастных баронов, которые ни в чем пока не провинились.
Я заметил, что Ваттан сдерживая улыбку, украдкой взглянул на императора. Импратор Харув в свою очередь еле заметно кивнул в знак согласия.
— Уж лучше бы смертная казнь, — заявил Ваттан глядя на подсудимых с необычайной, но наигранной жалостью.
Осужденные смотрели на меня как на изувера, который готовил несчастных к изощренной экзекуции. Проще говоря они были на сто процентов уверены, что мерзкий некромант не просто их казнит, а с особой жестокостью. Потом воскресит и опять казнит, и так до тех пор, пока ему не надоест. Сам же император и Верховный маг прекрасно понимали зачем мне нужны эти несчастные, а вот остальным знать не обязательно. Пусть будет очередная пугалка. Не просто казнь, а пытка в руках мерзкого мага в самой страшной из пустынь континента.
Суд коллегии назначил мне выкуп за приговоренных в размере по сотне золотых империалов за голову, которые я сразу и оплатил.
Заседание совета продлились еще четыре дня. Император на них уже не присутствовал, а мне было откровенно скучно, и я гонял джинна по всяким мелким поручениям.
Перед самым моим отбытием, когда я купил еще лошадь, много всяких припасов и прочих мелочей, дождался, когда из камер выведут моих «смертников». Кандалы с них не сняли, печати бессилия только ослабили, чтобы они смогли передвигаться самостоятельно. Маг-боевик и трое его подручных, что сопровождали заключенных передали мне ключи от замков. И стали ждать моих действий. Ехидно ухмыльнувшись, я довольно посмотрел на каторжан и поднял свой посох.
— Всякий кто посмеет меня ослушаться — получит наказание.
В качестве демонстрации своих слов я ударил посохом о землю и в тот же миг по цепям заключенных пробежал разряд молнии. Несчастные повалились в грязь скрученные судорогами. Все содержимое желудков выплеснулось наружу, а дыхание сбилось так что бедолаги чуть не посинели от удушья.
— За попытку к бегству продам демонам на растерзание. Они любят людские душонки. Вам все понятно⁉
Лежащие в пыли смертники дружно и судорожно закивали в знак согласия.
— Тогда, добро пожаловать в пустыню.
Произнеся эту фразу с особым ехидством, я открыл обычный портал к дому барона Орума, но прикрыл его иллюзией, знойной, безжалостной пустыни опаленной солнцем и высушенную горячим ветром. Даже конвоиры отпрянули.
Сгорбленные и ссутулившиеся обреченные на смерть будущие «каторжане» смиренно пошли в открывшийся портал.
Как только мы оказались в моих землях, Ардак тут же бросился приводить в порядок несчастных.
Я закрыл портал и с удовольствием выпрямился; все время что я был на совете личину старика приходилось отыгрывать еще и соответствующей, шаркающей походкой и внешним видом.
— Прошу меня простить за доставленные неудобства, дамы и господа.
Все заключенные с удивлением посмотрели на меня. Я вновь поднял посох и ударил о землю. При виде этого действия, несчастные приготовились испытать очередной приступ нестерпимой боли, но вместо этого с них спали все кандалы и печати.
