Что-то произошло между нами, по сути, совершенно чужими людьми. Словно невидимая нить натянулась и больше не отпускала. Конечно, я могла все свалить на свою объемную фантазию, — и нить, и напряжение, — но чем больше мы проводили друг с другом времени, тем чаще я стала ловить на себе его долгие и вдумчивые взгляды.

А к вечеру у Алексея поднялась температура, и мы были вынуждены выбираться из своей, как оказалось, надежной норы и отправляться на поиски лекарств.

С машиной мне помог сосед, у которого в гараже пылилась старая "Волга". Василий Юрьевич был старожилой этого дачного поселка и, как многие местные жители, проживал здесь на постоянной основе.

Мне было лет девять, когда я впервые познакомись с ним. Ох, и долго ныло мое ухо после этого знакомства — Василий Юрьевич старательно мне его покрутил за ободранную яблоню. А Алиска стояла в стороне, нервно сминала края нежно-розового платья и скромно просила его: "Дяденька, отпустите Марину. Она не виновата. Это я. Я сломала ветку!" Но кто бы поверил этому маленькому ангелу с двумя огромными голубыми бантами и такими же голубыми глазами. А я? Я носила исключительно пацанские джинсы и заношеные до состояния марли футболки. Так что уши, как правило, трепали мне, а я в отместку трепала всем нервы. Но потом все помеялось местами. И злой сосед стал моим соратником на долгие годы юности. И от этого было еще тяжелей видеть разочарование в выцветших из-за прожитых лет глазах.

Помявшись на знакомом крыльце, все-таки постучала в дверь.

Где-то послышалось недовольное бормотание и скрип. Я, как на яву, представила Василия Юрьевича, который медленно поднимается с продавленного кресла, следом за ним на пол падает шерстяной плед, он разворачивается и, привычно прихрамывая на правую ногу, идет к двери, за которой замерла я.

— Долго же пришлось тебя ждать, — укоризнено, после минутной заминки, проговорил пожилой мужчина, и сразу отступил в сторону, пропуская меня.

И я прошла. Разные смутные чувства одолевали меня, что разбираться какое из них пребладает — попусту терять время. Я выбираю радость, пусь это будет она.

— Я говорил твоей тетке и теперь говорю тебе: не стоит винить себя во всех грехах.

Он прошел вперед к небольшому буфету и открыл дверцу доставая конфетницу с мармеладом, который я терпеть не могу.

— Не стой, — отвлекся он от своего занятия. — Щелкни чайник.

Я подскочила с места и понеслась исполнять поручение с такой скоростью, словно услышала выстрел спортивного пистолета на старте.

Чайник закипел быстро, все это время Василий Юрьевич расставлял на небольшом журнальном столике тарелочки с вареньем. Они все были настолько аккуратными, словно взяты из картины какого-то советского художника и выставлены на обозрение. Казалось, Василий Юрьевич только и ждал, что к нему кто-то придет, раз так быстро организовал стол.

Чаем я занялась самостоятельно. И это у меня получилось довольно ловко. Все лежало на своих привычных места, как и тогда, когда я почти поселилалась у этого нелюдимого мужчины.

Мы сели напротив друг друга и взяла в руки по чашке пускающего пар чая.

— Ну и где ты была, что не навещала старика? — укоризнено протянул Василий Юрьевич.

Я обомлела от такого вопроса. А он ждал, что я буду навещать? Никогда непокидающее меня чувство вины вновь напомнило о себе ядовитыми словами. Они, слова, были неоправданны и несправедливы, но настолько тяжелы, что удержать их в себе я не смогла.

— Не думаю, что меня здесь кто-то ждет. Мне было некогда, да и сейчас я довольно сильно тороплюсь.

— Все еще винишь себя в произошедшем?

Мои руки, в которых я держала чашку горячего чая, затряслись. Чай едва не выплюснулся на пол, едва не ошпарив меня.

— А разве я не виновата? — с вызовом посмотрела на мужчину, который, казазалось, завел этот разговор из праздного любопытства.

— Твоя вина в этом тоже есть.

"Тоже" — я едва не вскрикнула. Да она полностью на мне!

— Не заводись так, — спокойно произмес он.

Но меня уже было не остановить. Я подскочила на ноги и направилась к выходу. Какое же теперь чувство преобладало? Страх? Боль?

— Марина! Постой!

Я замерла у самой двери.

Василий Юрьевич подошел со спины и протянул мне зеленый кубик мармелада.

Осторожно забрала сладость.

— Я не хотел тебя обидеть или… что-то поставить в укор.

— Поняла.

А я не хотела звучать обиженой девочкой, но только горечь отчетливо прозвучала и осталась послевкусием на языке.

Василий Юрьевич усмехнулся:

— Знаю. Приходила-то что?

Я уже заснула мармелад в рот, он раздажающе лег сахаром на зубах — терпеть не могу мармелад.

— Машину попросить, — глухо произнесла, понимая насколько неуместно это звучит.

Василий Юрьевич ответил не сразу.

— Ты села за руль? — наконец, выдал он.

— У меня не было выхода, — произнесла с ощущением полной обреченности.

Потупила глаза. Странно и циклично проходит время. В моменты, когда моя жизнь находится на волоске — я всегда оказываюсь за рулем. Земля делает очередной круг — а я возвращаюсь к тому же, от чего бежала.

— Ну, и правильно. Будет в тебе толк, — кивнул он.

Рукой потянулся в ключницу, которая висела возле входной двери и имитирова часы с кукушкой, ловко выуживая оттуда ключ от "Волги".

— Возвращайся, Марин. Поговорим.

Сжав кркпко ключ я неуверенно кивнула, а затем так же неуверенно приобняла его за широкие плечи.

Марина Глушкова

Крадучись, по-другому не сказать, мы проехали весь путь от дачного домика до небольшого районного городка. Казалось, что удача наконец повернулась к нам лицом.

Я рискнула и рванула прямиком в аптеку, где когда-то работала моя одноклассница. Очень смышленая и безотказная девчонка. И на этот раз она не подвела.

И, самое главное, она по-прежнему работала в этой самой аптеке. И если раньше она была простой практиканткой, то сейчас она стала заведующей. Тот случай, когда человек сразу нашёл своё место.

— Боже! Марина! — воскликнула она. — Когда мы с тобой виделись в последний раз!? Сейчас и не вспомню.

Она немного отпрянула, словно страдая дальнозоркостью, щурясь, начала меня осматривать.