Ветер пронесся по комнате, на балконе зазвенели колокольчики, и тепло коснулось моей щеки, как будто кто-то положил туда руку.
Я резко вздохнул, и Дариус весело фыркнул.
— Видишь, мудак? Я же говорил, что мы будем помнить тебя, — сказал он пустому пространству, и свет замерцал, как будто Хэйл ответил на эту насмешку.
— Ты думал о Марселе, как я тебе говорил? — внезапно спросил Дариус у Габриэля, привлекая к нему все внимание.
— Что? — Габриэль нахмурился в замешательстве.
— Твой мертвый отец. Биологический. Я рассказал тебе о нем, прежде чем ты ушел в хижину, — сказал Дариус, прищурившись на Габриэля, как будто он намеренно тупил.
— Ты ни разу не упомянул мне о моем биологическом отце и не указал, что имел с ним какое-либо общение за пределами Завесы, — раздраженно ответил Габриэль.
— Марсель, — объявил Дариус. — Я точно говорил.
Еще один звон колокольчиков, казалось, подтвердил это, и глаза Габриэля прояснились.
— Марсель… — пробормотал он про себя.
Дариус кивнул.
— Да, я говорил тебе, что он постепенно теряет память и ему грозит опасность быть унесенным в Запределье, если никто никогда не будет думать о нем и не будет горевать по нему. Честно говоря, я удивлен, что ты не отнесся к этому более серьезно, потому что может быть уже слишком поздно, если ты даже не…
Габриэль бросился на Дариуса, схватил золотой медальон, висевший у него на шее, и зарычал ему в лицо.
— Ты ни разу не говорил мне думать о нем, — прорычал он.
— Может быть, ты уберешь от меня свои чертовы руки, Флэппи, прежде чем я их сожгу, — ответил Дариус, делая шаг вперед и сердито глядя Габриэлю в глаза.
— О, перестаньте быть бандитами и вернитесь к своей задаче, прежде чем я выкину вас отсюда! — потребовала Джеральдин, вставая между ними двумя и заставляя их разойтись.
Габриэль нахмурился, глядя на Дариуса, но послушался и забрал у меня кольцо, чтобы внести свой вклад. Я наблюдал, как он добавил два крошечных ромба среди листьев Калеба, размышляя, стоит ли мне комментировать только что сказанное. Он никогда не упоминал мне своего биологического отца, и я задавался вопросом, хочет ли он узнать о нем больше. Я был уверен, что сделал бы это, если бы мы поменялись ролями.
— Кто подослал этого свистящего ублюдка? — Разъяренный голос Тори прорезал воздух.
Я обнаружил, что она залезла в окно, ее волосы торчали во все стороны, а на лице была запечатлена хмурая гримаса.
Джеральдин подошла, чтобы ответить, но я щелкнул вокруг нее заглушающим пузырем, чтобы она не разозлила ее еще больше.
— Я, — сказал я спокойно.
— Ты, — прошипела она, приближаясь ко мне и позволяя своим крыльям упасть за спину.
— Тебе просто нравится утренняя певчая птичка, — сказал я со злой улыбкой на губах.
Тори подняла руку, как будто собиралась попытаться ударить член, но затем ее взгляд упал на кольцо, и она запнулась, сузив глаза.
— Ты засранец, — выдохнула она, опустив руку и подняв глаза, чтобы встретиться с моими. — Ты собираешься сделать предложение. — Она произнесла это как обвинение в убийстве, и я пожал плечами в ответ.
Без предупреждения я получил от Тори кое-что, что редко получал. Она подалась вперед и обняла меня, поднялась на цыпочках, обняла меня за плечи и заговорила мне на ухо.
— Никто ее не достоин, но если кто и заслуживает ее, так это ты, Лэнс Орион.
Эти слова значили для меня все, и я крепко сжал ее, прежде чем отпустить и предложить ей кольцо.
— Добавь то, что тебе нравится.
Она задумалась на мгновение, прежде чем протянуть руку и создать из золота крошечный символ Близнецов наверху застежки, держащей сапфир со звездами с каждой стороны.
— Вот, — прошептала она, и я клянусь, на секунду в ее глазах стояли слезы, прежде чем она моргнула и отступила назад.
— Когда ты собираешься это сделать? — горячо спросил Сет.
— Он узнает, когда, — ответил мне Габриэль со всезнающим взглядом, и я поверил в будущее, которое он мог увидеть для нас. Возможно, он не знал, выживем ли мы в предстоящей битве, но будь я проклят, если вступлю в войну до того, как будет сделано мое предложение, и я был уверен, что он это видел. Я просто надеялся на звезды, что Блу скажет — да.
Я проскользнул обратно в постель, не потревожив Дарси, и легко заснул, прижав ее тело к своему и крепко обняв ее. Я оставил кольцо на сохранение Габриэлю, и, конечно, если бы я отдал его Дариусу, мне, возможно, пришлось бы вырвать его из его пальцев в следующий раз, когда я попрошу его.
Когда мы проснулись, был полдень, и наши желудки урчали от еды. Я отправился в Сферу, принеся с собой пиршество, которое набило нам желудки. Мы пока не позволяли нашим разговорам перейти к войне, говоря о прошлом, нашем детстве, путях, которые привели нас друг к другу, а затем вспоминая дни, которые мы провели, влюбляясь. Вскоре она уже была подо мной, я целовал ее повсюду и говорил ей, как много она для меня значит. Мне хотелось вписать эти слова в ее кожу, сделать их постоянными, чтобы, если мы когда-нибудь расстанемся, она все еще могла чувствовать их там.
Прежде чем я был готов отвязаться от нее, мы получили сообщение от Юджина, сообщающее нам, что он только что отправил в академию еще несколько книг из Библиотеки Потерянных, хотя и здесь, в частности, содержится некоторая информация о Небесной Троице. Дарси вскочила с кровати, желая как можно скорее приступить к их чтению, и хотя я предпочел бы остаться с ней в постели, я знал, что это не может ждать.
Мы приняли душ, оделись и отправились через кампус, рука об руку, продолжая говорить только о хорошем. Хотя наши ноги несли нас к определенному пункту назначения, потому что мы не могли больше оставаться в своем пузыре спокойствия. У нас была работа, и ярко-голубое зимнее небо уже бледнело от предвещающих сумерках. Нельзя больше терять времени, пока нам нужно искать ответы и рисовать новые судьбы.
Дарси повернулась ко мне, когда мы подошли к дверям библиотеки Венеры, в ее глазах отражалось палящее солнце, и я запомнил, как она выглядела в тот момент, опасаясь, сколько еще дней мы можем провести вместе. На этом снимке времени она была идеальна: прядь синих волос щекотал ее лицо, щеки пылали жизнью. Я наклонился, коснулся ее губ своими, и она убрала волосы с шеи, наклонив голову набок.
— Укуси меня, — прошептала она. — Отметь этот момент болью. Заклейми его на мне. Я никогда не хочу забывать этот момент.
Я сделал, как просила моя королева, нежно укусив ее за шею и ощутив на языке чистейший солнечный свет. Она ахнула, когда я углубил укус, клеймя ее, как она и просила, и ее рука схватила меня за шею, подгоняя меня. Я проглотил глоток крови и отпустил ее, уже переполненный магией с тех пор, как я укусил ее прошлой ночью. Простого огня было достаточно, чтобы разжечь в ней силу, но я зависел от ее крови, чтобы оставаться сильным. Что-то мне в этом нравилось.
