— Мы обязательно предоставим ему множество других душ, когда столкнемся с армией моего отца, — согласился я. — Потому что я еще не закончил жить с тобой этой сумасшедшей жизнью.
ГЛАВА 62
Старый. Я назвал ощущение, которое прижалось к моей ладони, когда я вел ее вдоль нефритовой зеленой стены замка моего отца, блуждая без мыслей, не зная, куда идти дальше.
Я завернул за угол, и пара охранников вытянулась по стойке смирно, запах их страха витал в воздухе, капля пота скатилась по лбу.
Они боялись меня.
Я вздохнул, перемещаясь между ними в более глубокие слои замка. Меня все боялись. Никто из них не понимал, кто я такой, и поэтому боялись. Но никто не понимал меньше меня.
Острый. Я взглянул на кусок камня, который неровно торчал из стены, нажимая на него подушечкой большого пальца, пока этот всплеск ощущений не пронзил меня, кровь хлынула, запачкав стену. Боль.
Отсюда я мог слышать шум армии за матовыми окнами замка. Вдалеке я также слышал голос моего отца, выкрикивающего какую-то команду, которая, несомненно, заставила бы всех разбежаться.
Моя мать вошла в комнату и резко остановилась, обнаружив, что я там скрываюсь, ее глаза переместились на троны, стоявшие на помосте, привлекая к ним мое внимание и заставляя меня понять, что я забрел в тронный зал.
Ее глаза подозрительно сузились, босые ноги застучали по каменному полу, когда она подошла ко мне.
— Мой мальчик, — сказала она, слова закружились в моих чувствах, а затем исчезли. Ее голос казался более резким, поскольку ее власть над тенями внутри меня исчезла, и это больше не было затишьем чего-то, по чему я тосковал, а был командный звук, которому я инстинктивно сопротивлялся.
Я посмотрел на ее лицо, на острые скулы, на кожу, которая казалась тоньше, чем была на самом деле, или, по крайней мере, тоньше, чем у других нимф и фейри, на ее вены, слегка проступающие под ее плотью, темные с тенями в некоторых местах.
— Мама, — ответил я в свою очередь, задаваясь вопросом, почему это слово слетело с моего языка с такой тяжестью.
Я слышал, как многие Фейри кричали о своих матерях в тех лагерях, которые показал мне Отец, те, которые, по его словам, были полны низшими Фейри, и все же они казались мне такими же, как и все остальные. Более того, в их глазах был тот блеск, то… то, чего мне не хватало.
— Что ты задумал? — подозрительно спросила она, и я нахмурился.
— Ничего, — сказал я, потому что именно так я себя чувствовал в последнее время. Ну, в каком-то смысле все, что у меня было, было недавним. Было раньше и потом…
Она поджала губы, взяла меня за руку и притянула мои тени ближе, в то время как ее собственное темное пятно свернулось между ее пальцами. Но они уже не были одним и тем же, больше не сливались, а отделились, и когда я схватил свои тени, они мягко, но твердо оттолкнули ее назад.
Я чувствовал, как моя сила возрастает по ее зову, когда она нажимала сильнее, но с тех пор, как эта звезда исчезла, с тех пор, как ее свет разлился по миру, вес моих теней не был таким плотным. Их цвет уже не был таким темным, и я был вполне уверен, что предпочитаю их таковыми. Я не хотел, чтобы ее пятно было на них.
Я отдернул руку, отошел от нее и направился к тронам в центре комнаты.
Мать молча осмотрела меня, прежде чем подойти и встать у меня за спиной.
— Однажды он станет твоим, — выдохнула она, ее слова были как шелк. — Возможно, в один прекрасный день.
— Стул? — спросил я, не зная, почему меня это волнует.
— Трон, — резко поправила она. — И корона, которая идет в придачу с ним.
Я резко шагнул вперед, упал на отцовское сиденье и прислонился к резной спинке, украшавшая ее чешуя Дракона впилась мне в позвоночник.
— Я не думаю, что он мне подходит, — решил я, так же быстро поднимаясь.
— Это потому, что ты все еще растешь. Он идеально подойдет, когда придет твое время, — заверила она меня.
Я задумался об этом, задаваясь вопросом, возможно, это то, что я искал, но потом я вспомнил, как мои братья вместе смеялись на вершине горы, и что-то в моей груди резко скрутилось.
— Нет, — сказал я просто потому, что знал, что ни один стул или головной убор не дадут того, что я ищу.
Она снова заговорила, ее слова были резкими и отрывистыми, но я отошел от нее, ее голос был всего лишь шумом, который я решил не слушать. Выбор, который мне теперь стало намного проще делать, ее шепот, больше не проскальзывает в мои мысли, когда я ухожу от ее общества.
Голос отца раздался из комнаты передо мной, но я повернулся, не желая ощущать гнев, который я слышал в его тоне, не желая воспринимать какой-либо урок послушания и подчинения, который он преподнес мне сегодня. Его рука ему не была возвращена, и его гнев по этому поводу регулярно выплескивался на меня. Нет, я обнаружил, что больше не хочу становиться жертвой ударов его ремня. Какое-то время я терпел его насилие, ощущение такой боли было для меня странным и новым. Но преданность, которую он требовал от меня, заставляя соглашаться на все, что он пожелает, уже не казалась такой важной.
Я спустился по узкой лестнице вниз, опередив мать, шедшую позади меня, и свернул в другой узкий проход, предназначенный для слуг.
Как только я спустился на половину лестницы, звук ее шагов затих, и я продолжил идти по коридору, а затем спустился по еще одной лестнице вниз, все ниже и ниже, мимо лабораторий Варда, в недра замка, где стены больше не сияли.
Я направился в темноту под горой, не имея в виду никакого направления, но когда моя нога наткнулась на лужу, я резко остановился. Ощущение, будто кончики пальцев ползут по позвоночнику, заморозило меня на месте.
Из лужи у моих ног рванулась рука, заставив меня вскрикнуть от удивления, когда она схватила меня за лодыжку и выбила меня из равновесия, отправив растягиваться на пол. Я перекатился на четвереньки, задыхаясь, когда столкнулся лицом к лицу с мутной водой и гнилым черепом, выглядывающим из-под складок рваного капюшона.
Скелетные руки снова дернулись ко мне, вырвались из лужи и потянули меня за горло, погружая мое лицо под грязную воду.
Меня поразило новое ощущение: пульс участился, адреналин пробежал по моим конечностям, которые дрожали от шока. Страх.
— У тебя есть вещи, которые принадлежат мне, Рожденный Тенью, — ухмыльнулся череп, его прогорклое дыхание омыло мое лицо, даже сквозь окружающую меня воду. — Я пришел забрать их.
ГЛАВА 63
Моя кожа зудела и горела от отчаянной потребности воссоединиться с моим королем, Уз Хранителей на сгибе моей руки теперь резко выделялись среди участка покрасневшей, кровоточащей кожи, где я царапала и царапала ее, жаждая немного отсрочку от их постоянной боли.
Меня охватило лихорадочное желание вернуться к нему, необходимость выполнить требования уз и сдержать клятву вечной защиты, данную ему, заставила мой разум треснуть. Большую часть времени я задыхалась, гранича с безумием. Я не могла думать, едва могла найти силы, чтобы поесть, и иногда мне было трудно дышать без него.
