Он покачал головой.
— Нет, Гвен. Там тоже есть свет. Надеюсь, в каком-то смысле.
— Расскажи мне больше, — попросила я тихим голосом, как у маленькой девочки, надеющейся услышать сказку на ночь. Но это значило для меня больше. Это было все. Дариус проводил время с моими родителями; он знал их так, как я никогда не узнала бы их в этой жизни.
Он выдохнул, уголки его губ приподнялись.
— Ну, твой отец — мудак.
— Что? — спросила я, разочарование охватило меня.
Дариус оглядел улицу, прежде чем наклониться поближе и заговорить со мной тихим голосом.
— Лучший придурок.
Ветер вокруг нас зашевелился, и Дариус поднял брови.
— Если ты это слышал, Хэйл. Ты ослышался.
— Думаешь, он сейчас здесь? — взволнованно спросила я, вспоминая, что он говорил нам о возможности видеться с людьми, о которых он заботится, пока он был за пределами Завесы.
— Возможно, — пробормотал Дариус. — Они часто наблюдают, он и твоя мать. Но требуется много энергии, чтобы пробиться сквозь Завесу и встать рядом с любимым человеком. За этим легче наблюдать издалека.
Мои пальцы сжались на рукояти меча.
— Какой была моя мать?
Комок в моем горле не утихал, пока я ждала ответа на этот вопрос. В детстве я мечтала о матери, о ком-то, кто поддерживал бы меня, когда я болела, кто заплетал мне волосы в школу, кто всегда был рядом со мной, когда мне казалось, что мир рушится. Мы с Тори стали кем-то друг для друга, удовлетворяя все потребности, которые наши родители не могли сделать так, как мы знали. Но это бремя никогда не должно было лежать на нас, наши мать и отец должны были быть рядом и пройти с нами через все это, а мы были лишены этой привилегии. И все из-за Лайонела.
— Она упрямая, жестокая и чертовски умная. Она любит вас больше всего на свете, в этом мире, и в следующей жизни, — серьезно сказал он. — Как и Хэйл. Азриэль тоже. Он просил меня передать тебе, как он благодарен за все, что ты сделала для Лэнса, и что он будет праздновать вместе со всеми заблудшими душами, которые обожают тебя, когда ты захватишь свою корону. Твои родители готовы лопнуть от гордости, они до смерти хотят увидеть тебя на троне. Если честно, это очень красиво.
Я поняла, что мы остановились, и старая рана в моей груди разорвалась, пропасть, которую должны были заполнить эти потерянные души. Узнать, что они где-то здесь, наблюдают за нами, подбадривают нас, любят нас даже сейчас, было одновременно больно и утешительно.
— А что насчет твоей матери? — спросила я, у меня сжалось горло от потери Каталины. На кратчайшие мгновения я познала ее привязанность, и это было одно из самых чистых поступков, которые мне предлагали в жизни. Их с Хэмишем украли слишком рано, как и моих родителей, как и отца Ориона. Слишком много смертей было причинено руками Короля Драконов, и ему придется за многое заплатить. Но это никогда не сможет отменить то, что было сделано. Это никогда не сможет вернуть их обратно.
— Она спокойна, — сказал Дариус, в его глазах бурлили эмоции. — Теперь она счастлива. Это не жизнь, но смерть не так окончательна, как кажется. Еще есть радость для нее и Хэмиша.
— Это хорошо, — прохрипела я, боль от всего этого едва не душила меня.
Прежде чем я успела осознать, мы оба обнялись, наши потери были разделены, и горе от этого улеглось в объятиях друг друга. Было почти невозможно поверить, что я стала думать о безжалостном сыне Лайонела как о брате, но каким-то образом мы попали сюда, пройдя непредвиденный путь, который безвозвратно изменил нас обоих.
Скрип дверной петли заставил нас оторваться, и я подняла меч, а Дариус поднял топор.
На другой стороне улицы стояла открытая единственная дверь, ведущая в дом, похожий на все остальные.
Я шагнула к нему, но Дариус схватил меня за руку.
— Ты планируешь пройти прямо через дверь, которая жутко открылась только для нас? — прорычал он.
— Либо так, либо продолжать бесцельно кружить по этим улицам. Я думаю, что мы должны делать то, чего хочет от нас город. — Я снова попыталась шагнуть вперед, но его хватка только усилилась.
— Гвен.
— Дариус. — я выгнула бровь.
Он вздохнул, отпуская меня.
— Смерть сделала тебя осторожным стариком, — язвила я, направляясь к двери с поднятым мечом и покалыванием огня Феникса в ладонях.
— Чушь собачья, — прошипел он, подходя прямо позади меня. — Я просто не хочу, чтобы твою голову съела чудовищная крыса, потому что у тебя медленнее рефлексы, чем у меня.
Я ударила локтем ему в живот, и он рассмеялся.
— Что ты говорил до того, как твои сверхбыстрые рефлексы не помешали мне ткнуть тебя локтем? — мило спросила я.
Он толкнул меня в сторону с такой силой, что я чуть не упала, и пошел в дом, не оглядываясь.
— Поторопись, Гвен. Я не буду приберегать для тебя ни одного убийства.
Я шла за ним, поджав губы.
— Если ты продолжишь называть меня Гвен, я ударю тебя мечом в задницу.
— Это меч твоей матери. И, кстати, она упомянула, кое-что еще. — Он развернулся, потянулся к рукояти и провел большим пальцем по заклепкам крыльев, обвивающих ее. Лезвие засияло неземным белым светом, и я резко вдохнула, удивившись его красоте. — Теперь, когда ты нанесешь удар, он испустит дополнительный импульс энергии или еще какую-нибудь ерунду, — объяснил он.
— Где крыса-монстр, когда она нужна? — пробормотала я, желая попробовать.
Дверь захлопнулась за моей спиной, от чего в мои вены ударил заряд адреналина. Мы с Дариусом немедленно заняли позицию, подняли оружие и напрягли мышцы, готовясь к предстоящему бою. Когда ничего не произошло, я потянулась к дверной ручке, но это уже не было реальностью, дверь была просто картиной на стене из красного кирпича.
