Варя сперва возмущённо фыркнула над неудачной шуткой, потом смягчилась и улыбнулась. Ирина отделалась только порозовевшим ухом, за которое та её дёрнула.
Она осталась в машине – ждать Варю с Алёнкой из школы и раздумывать над тем, что же всё-таки им подарить. Жизнь – это хорошо, но традиционных новогодних подарков никто не отменял.
На дисплее высвечивался незнакомый номер. Озадаченно нахмурившись, Ирина несколько мгновений медлила, но что-то внутри беспокойно ёкнуло и заставило её нажать кнопку приёма вызова.
– Привет, Ириска, – сказал мужской голос. – Ну, как твои анализы?
Воздух внезапно кончился в лёгких, и Ирина ловила его ртом. Вечерние огни плыли в солёной пелене.
– Х-хорошие, – пробился голос из её сдавленного горла. – Всё... под контролем. – И она добавила то, что не смогла сказать Варе: – Пока под контролем.
– Вот и умница. Так держать.
Теперь настал её черёд зажимать себе рот и глотать невыносимые комки, чтобы сказать: «Я не плачу, всё нормально». Целая туча слов рвалась наружу, сумбурно толпясь на выходе, но ни к чему толковому эта возня не приводила. Горло выдавало только обрывки, только главное.
– Пап... – Это слово ахнуло, как большой глоток воздуха, после которого Ирина снова сжала губы, чтобы следом не вырвался всхлип.
– Ну разве можно быть такой доверчивой, а? – усмехнулись в динамике. – Ты ведь даже голоса своего отца не помнишь. Откуда ты знаешь, что это он сейчас с тобой разговаривает, а не какой-нибудь самозванец?
Сначала – лёгкий укол мороза в сердце, а потом – снова тепло, и губы Ирины сами растянулись в улыбку.
– Если бы это был не ты, ты не задавал бы такого вопроса. А ещё – «Ириска». Мама рассказывала, что только ты меня так дома называл.
– Правильно. – В мужском голосе тоже слышалась улыбка.
– Я тебя когда-нибудь увижу?
– Увидишь, Ириска. В новогодние выходные я буду в России. На православное Рождество, скорее всего.
– Пап... А это... не опасно для тебя?
Смешок – вибрирующий, бархатисто-низкий.
– Нет, теперь уже нет. Не бойся. – И уже серьёзнее: – Я не мог взять вас с мамой с собой. Не был уверен, что сам выживу. Был на нелегальном положении, безопасность вам обеспечить не мог. Ну а что потом было – при встрече расскажу.
– Не оправдывайся, пап. Я догадываюсь, что было... трудно.
– Я рад, что ты понимаешь.
– Мама замужем...
– Я знаю. Пусть будет счастлива.
– Пап, она тебя любит до сих пор! Тебя! Ты сможешь её вернуть... Всё получится.
– Сложно это всё, дочка.
– Нет ничего невозможного, если есть желание!
Усмешка на другом конце земного шара.
– Опыт иногда опровергает это утверждение... Но иногда и подтверждает. Как тебе, кстати, «бумер»? Понравился?
Невидимая удавка отпустила горло, и наружу вырвался смех – несколькими свободными выдохами, лёгкими и светлыми.
– Погоди, я тебе сейчас фотку скину. – Ирина сфотографировала себя так, чтобы был виден салон машины, и отправила снимок.
– Вижу, понравился, – улыбнулся голос из другого полушария. – Да, кстати, вот ещё что: тридцать первого числа придёт курьер с посылками. Это подарки. Сюрприз, конечно, не получился, но лучше предупредить, чтоб ты не опасалась. Там всё чисто, без подвохов.
– Я... Я тридцать первого, наверно, не дома буду, – замялась Ирина.
– Я знаю, где ты будешь. На тот адрес и принесут.
У Ирины вырвался смешок, а сердце покусывали морозные щипцы.
– Ты так много знаешь, что мне даже как-то... неуютно!..
Голос обдал теплом:
– Нет ничего такого, что я бы о тебе не знал, родная. И нет ничего, за что ты должна передо мной оправдываться. – И опять усмешка: – Девчонке скажи, что подарки – от Дедушки Мороза.
Звонко скрипя шагами по снегу, Варя с Алёнкой подошли к машине. Дочка – в шапочке с кошачьими ушками, розовой курточке и с выпуклым, как черепаший панцирь, школьным рюкзачком.
– Так, запрыгивай давай... Осторожно, папку с документами не урони! – Варя сняла с Алёнки ранец, пристегнула её ремнём безопасности к детскому креслу.
Она что-то заметила в лице Ирины, что-то почувствовала и опять, конечно, встревожилась. Снова эти испуганные огоньки в её глазах...
– Кто звонил? – дрожащим шёпотом спросила она.
