– Да, Ириш, я здесь, – ответила невесомость, и у Ирины отлегло от сердца. – Интересная история, хоть кино снимай... Я так понимаю, всё это – под грифом «секретно»? Я ценю ваше доверие. Всё сказанное останется между нами, не беспокойтесь.
– И у вас даже не возникает сомнений, не придумала ли я всё это?
Господи, ну что за чушь... Но эта невесомость была как сыворотка правды – ничего не утаишь, даже самых сокровенных мыслей, запрятанных в глубинах подсознания.
– А зачем вам придумывать?
– Ну... Например, чтобы покрасоваться перед вами.
Невесомость улыбалась.
– А красоваться вам зачем?
– Зачем? Потому что вы... мне... – Вдох, выдох, прыжок в бездну: – Потому что я увиделась с вами всего три раза, а у меня уже снесло крышу. Нет, вру, её уже в первый раз снесло. Просто с каждым разом я влипаю всё глубже. Да, я знаю, что тороплюсь. Просто, Варь... у меня, может быть, не так много времени осталось.
Невесомость нахмурилась.
– В смысле – «не так много времени»? Что вы хотите этим сказать?
– Ох, простите, Варь, зря я, наверно, всё это...
– Нет уж! Сказали «а», говорите и «бэ».
Ирина провела ладонью по лицу с такой силой, будто хотела его содрать, как маску, скатав в трубочку. «Бэ» она сказала вкратце, но правдиво: и о Лизе, и о взрыве в метро, о диагнозе и операции, о прогнозах. Говорила – и тут же жалела о каждом слове, потому что у невесомости стояли слёзы на глазах, хоть это было и не видно сейчас. Но Ирина знала, что они есть. Она даже протянула руку в пустоту, чтобы их смахнуть.
– Я не хочу вызвать у тебя жалость, не надо меня жалеть. Просто у нашей с тобой встречи есть некоторые особенности... некоторые ограничения... по времени. Наверно, так будет правильнее – чтобы ты знала, как всё обстоит. И понимала, почему я живу сегодняшним днём и не заглядываю далеко в будущее. И почему, встретив прекрасную женщину, хочу её поцеловать немедленно. И даже не так важно, полюбит ли она меня. Важно, что я сама хочу любить. Даже если безответно, всё равно хочу. Варь...
Рука потянулась к выключателю, в ванной зажёгся свет – привычная предосторожность. И только потом – настольная лампа в комнате. Постепенно добавлять освещённость.
– Варь, не плачь... пожалуйста. Меньше всего мне хотелось тебя расстроить.
– Всё нормально, Ириш, – бодро ответила невесомость, обретая фигуру, глаза и улыбку. – Я не плачу.
– Не принимай слишком близко к сердцу.
– Ничего не могу поделать, уже приняла.
Когда они успели перейти на «ты»? Этот момент проскользнул незаметно, как мышь. Как троян. И теперь этот вирус вытягивал из Ирины всё новые и новые «ты».
– Варенька, если ты не сотрёшь слёзы и не улыбнёшься, мне придётся поторопить события ещё больше и поцеловать тебя прямо сейчас. Да. По телефону. И ты даже не представляешь себе, куда!
– Ира! Что ты говоришь! – ворковал смущённый смешок. – Я просто боюсь себе это представлять...
– Хм... Ну... Думаю, у меня широкий выбор мест, но я разрываюсь и не знаю, с чего начать. Одно прекраснее другого. И начать с чего-то одного означает обидеть всё остальное серебряными и бронзовыми медалями.
– Ира! Да ну тебя... Не вгоняй меня в краску!
– Прости, если я слишком нагло себя веду. Мне просто хочется тебя развеселить.
Два часа ночи. Два часа непрерывного разговора, сухое горло, горячие щёки. И не было сил сказать «до свиданья» – всё равно что перекрыть кислород себе и ей. Ну, положим, себя не жаль, но она?.. Она будет плакать, точно будет. И ничего с этим не сделать, разве только держать её на линии всю ночь и смешить.
– Ириш, поздно уже. Давай-ка баиньки, а?
– Если я и пойду, то только с тобой.
– Боюсь, сейчас никак не получится...
– Ещё как получится, если ты скинешь мне свою фотку. Я положу её рядом с собой – и как будто мы вместе. На сегодня сойдёт, ну а дальше... Дальше тебе уже не отвертеться, солнышко.
– Нет, какова нахалка, а?
– Ага. Буду тебе названивать, пока не скинешь фотку.
– Ну ладно, сейчас скину. Жди.
Ирина воспользовалась передышкой, чтобы выпить воды: в горле стояла мучительная сушь. Пришла фотография, и она жадно бросилась её рассматривать, легонько касаясь пальцами экрана – щёк, волос, плеч Варвары, снятой по пояс на фоне берёзовых стволов и яркой летней зелени.
– Ну, как? Подойдёт?
– Обломщица ты. Знала же, что я надеялась на фотку в нижнем белье... А ещё лучше без него...
– Ещё чего!
Слыша по-девичьи звонкий смех, Ирина улыбалась. Нет, невозможно, нереально попрощаться и нельзя допустить, чтобы Варвара пролила хоть одну слезу.
– Варь, давай так: ложись поудобнее, а телефон положи рядом, включи громкую связь и просто слушай.
– Сказку мне на ночь рассказывать будешь?
