- Постой, - Дарья нахмурила лоб, - Это какого метеорита? Тунгусского что ли? Это ж когда было…
- То-то и оно. Начало прошлого века. По его словам, ему было тогда десять лет. А значит, теперь ему сто восемнадцать..., - Олег завернул на небольшую полянку и потушил фары, - Здесь и заночуем. Я понимаю твое замешательство, но лучше нам переждать ночь в тишине.
Дарья не противилась. Ночью она все равно ничего не сможет сделать, а сидеть в пустой квартире – страшно. Зато прямо по приезду она первым делом отправится в местный опорный пункт, наврет что-нибудь, и потребует немедленно вскрыть старое школьное бомбоубежище.
Олег перебрался на заднее сидение, где хранились припасы, и вскоре вернулся с обернутым фольгой мясом, контейнерами с овощами, хлебом и солеными рыжиками. При виде рыжиков, у Дарьи снова разыгрался аппетит.
- А что там? На тех фотографиях? - спросила она.
- Да ничего особенного. Скошенная, выжженная тайга и группа ученых в компании местных эвенков. Среди которых мальчишка лет десяти, которым и является наш Алтанай. Он рассказывал, что в тот день чудом остался жив.
- Ничего себе…, - Дарья повозила по тарелке маринованный лук и не стала его есть, смутно озаботившись свежестью дыхания. Внезапно навалилось томное смущение. Она искоса поглядела на Олега, задумчиво смотрящего на ночную тайгу. В сущности, она совсем его не знает. Все, что запомнилось из детства – это его «ресь-два-три!» и голубое трико, да еще горячая ладонь на губах и шепот: «Только тихо…». Почему же она испытывает такую невероятную, почти болезненную близость к нему? С трудом удерживается от того, чтобы не привалиться к нему, не положить голову на плечо…?
Он взглянул на нее.
- Хочешь вина? Сунул бутылочку на случай, если появится настроение…
- Давай…, - Дарья дождалась, когда он отвернется, копошась в багаже, и быстро оглядела себя в зеркало заднего вида. Нет, нечего и думать. С той стороны на нее глядела измученная, бледная, старая женщина с глубокими складками у рта, кривой морщинкой меж бровей и красными, отекшими глазами, - Почему ты все-таки решил ночевать в лесу?
- Конечно, чтобы воспользоваться случаем и соблазнить бывшую ученицу, - ответил он, с улыбкой откупоривая бутылку и разливая вино по пластиковым кофейным кружкам, - А если серьезно… Места эти нехорошие, и лучше сидеть тихо. Поселок тоже плох, и я тебе настоятельно рекомендую: как только Мария найдется, немедленно уезжайте.
- А если некуда?..
- Весь мир перед тобой! Откинь все малодушные самооправдания «Некуда, не на что, не зачем», и сразу поймешь, что жизнь гораздо проще, чем тебе кажется.
- А если… просто… не хочется уезжать? – выдавила через силу Дарья и залпом выпила вино. Белое, сладкое… Дух захватило, во рту пересохло, сердце забилось. Шли секунды. Она ждала, что он поймет такой явный намек, и… Но он не двигался.
Она подняла на него глаза, и появившийся было романтический настрой увял.
Олег молча смотрел на нее. Были в его взгляде и жалость, и сочувствие, и какая-то непонятная вина, и тепло. Не было только желания… Она смущенно отвернулась.
- Насчет «соблазнить» я пошутил, - произнес он, пытаясь иронией сгладить неловкий момент.
- Я такая дуреха…, - пробормотала она, - Просто слишком много впечатлений в последние месяцы. Захотелось… хоть одного приятного…
Она отставила кружку и расплакалась. Вскоре он уже обнимал ее, гладил по голове, как ребенка, и шептал:
- Вот увидишь, все скоро наладится. Маша найдется. Живая и невредимая. И вы уедете прочь из этого проклятого места, и начнете жизнь заново… И все-все забудете, как страшный сон.
- Я не смогу, - всхлипывала она, - Разве такое можно забыть?!
- Сможешь. Ведь один раз у тебя уже получилось…
…
Когда она проснулась, было еще темно. Лишь на востоке небо слегка посветлело. Деревья снова двигались мимо.
- Кофе остыл, но он все еще есть, - сказал Олег, не глядя на нее.
Дарья поморщилась и отказалась. Что на нее нашло этой ночью? Никогда в жизни она не кидалась на мужиков. А ведь если бы он захотел, то она с радостью бы взгромоздилась на него. В машине, в лесу… Но зачем ему все-таки понадобилась эта ночевка? За всю ночь она не услышала ни единого шороха. Только совы ухали где-то вдалеке и шумели деревья. Немудрено, что она что-то себе придумала… А Машка тем временем…
Сердце ее болезненно и привычно сжалось. Шестой день! Нет уже надежды, или все-таки? Вдруг мальчишка-шаман не совсем дилетант? Может, ему все-же можно верить?
До поселка они доехали в молчании, а когда кромка леса поредела, Олег сказал:
- Ты ведь дойдешь сама до дома? Все прутся на работу, и мне бы не хотелось…
- Да. Да, - поспешно ответила Дарья, стыдливо пряча глаза и заранее схватившись за ручку, чтобы, как только вездеход окажется у ворот, сразу выйти, - И вы простите. Я сама не своя в последнее время…
- Не дури, - строго ответил Олег, - Я тебе, кажется, уже объяснил, что серьезные отношения не для меня. А с тобой могут быть только серьезные отношения.
«Кинул кость… подсластил пилюлю» - замельтешило у нее в голове. Настолько его слова не сочетались с бесстрастным, почти безразличным выражением лица, когда они подъехали к кромке леса.
- К тому же… ты скоро заберешь дочь и уедешь. Так стоит ли…?
- Ты правда думаешь, что я ее найду? – поторопилась она сменить тему.
- Уверен, - твердо ответил он, остановив машину, - Прямо как твой шаман.
- Он не был уверен, - Дарья вздохнула и открыла дверь.
- Значит, он никудышный шаман.
…
Прежде чем идти домой, Дарья через силу дотащилась до лагеря поисковиков. Сердце ей подсказывало, что ничего нового она там не услышит, и не ошиблась. Группу она нашла в большой крытой палатке, служащей столовой, за неспешным завтраком. Утомленные лица отводили взгляды, руководитель черкал перед Дарьей в развешенной на стене карте, отмечая запланированный на день участок поисков и тоже прятал глаза. Никто больше не верил и уже даже не пытался ее успокоить. Наоборот, Дарье показалось, что руководитель аккуратно подготавливает ее к худшему.
Навалилась страшная усталость, тело ныло от спанья в неудобной позе, во рту ощущался вкус кислятины, а ведь выпила-то всего стаканчик. Дарья вспомнила, что сразу по возвращении собиралась идти в участок, заставить полицию вскрыть заложенную лестницу в бомбоубежище. Теперь они казались смехотворными. Если стена заложена кирпичом и облицована мрамором, как Машка могла туда попасть? Вспомнилась сцена из «Чародеев» - молодой Абдулов придерживая на голове ушанку, проходит сквозь стену. Ерунда… Но подспудно подтачивало осознание, что все лишь отговорки, чтобы отступиться, пойти домой и лечь спать. Забыться, спрятаться, свалить всю грязную работу на посторонних людей, которые получают за это зарплату... А она устала. Так чудовищно устала…
