Тамнаргун окинул скептическим взглядом ее тщедушную фигурку, но промолчал.
Вскоре они были на месте. Дарья посмотрела на часы на приборной панели. Половина одиннадцатого. Сонливость прошла, но усталость по-прежнему валила с ног. Она оглядела темное, мрачное в этот поздний час здание школы. В коридорах первого и второго этажей теплился приглушенный свет, оставленный для охранника, но все кабинетные окна были темны. Можно ли верить им? Она поискала глазами окна школьного музея, бывшего когда-то «красной» комнатой, но и там было темно.
- Хочешь сказать, что зерцало под школой? – спросил Тамнаргун, наблюдая за ней, - Как удобно…
- Тут еще и детский сад через дорогу, - пробормотала она, выключила фары, положившись на свет фонарей и, проехав мимо школы, припарковалась в неприметном, темном закутке, - Здесь недалеко, но топать придется по глубоким сугробам.
…
Кое-как они, сменяя друг друга, дотащили сопротивляющуюся Машку до «лечебной физкультуры» и при свете фонариков устроились передохнуть. Здесь, на пыльном, вонючем диване, в непосредственной близости от пункта назначения, Дарья почувствовала нарастающий страх, а недавняя уверенность в собственных силах начала гаснуть. Она ожидала, что в компании ей будет не так страшно, но с удивлением и тоской поняла, что накануне, пусть и в одиночестве, ей было намного спокойнее. Смутно виднеющиеся в полумраке силуэты дочери и Тамнаргуна вселяли настоящий ужас, ведь в сущности с ней теперь двое детей, за которых она, как взрослая, несет полную ответственность.
Что, если их поджидает ловушка? Что она может противопоставить крепко сложенному и, без сомнения, решительно настроенному Олегу? Ведь ясно же, что, если он их застукает, то не позволит выйти живыми… Она содрогнулась и поднялась. Что толку мучить себя сомнениями. Узнать, свободен ли путь, они смогут только на месте.
В мельтешении фонарных лучей они спустились в катакомбы. Дарья оставила детей у входа, добралась до места и, встав на коленки, прислушалась, пытаясь уловить малейшие звуки за толстой стеной. Тишина. Она аккуратно разобрала бетонные обломки и, не дыша, долго вглядывалась в мерцание свечей идущее снизу. Ничего, кроме гула, что издавало Зерцало. Она помигала своим фонариком, и вскоре появился Тамнаргун, не слишком почтительно волочащий Машку за шиворот. Дарья достала из своего рюкзака моток бельевой веревки и, как могла, крепко прикрутила к торчащей из стены анкерной петле.
- Знаю, здесь невысоко, - ответила она на немой вопрос Тамнаргуна, - Но это только кажется. Забраться без веревки будет крайне затруднительно, тем более, если…
Она не договорила. Не хотелось еще больше нагнетать атмосферу. Она протиснулась в брешь, ухватилась за веревку и спустилась на пол бомбоубежища, тут же начав заполошно оглядываться. Никого! Если, конечно, не считать десятка плененных Зерцалом детей.
- Эй! – послышался сверху шепот, - Принимай девочку.
Дарья встала на цыпочки, вытянула руки и ухватилась за появившиеся в проеме лодыжки дочери. Та отчаянно дрыгала ногами и клялась бессмертием рода Романовых отомстить. Дарья дернула ее вниз и едва удержала. Следом шустро спустился Тамнаргун, мрачно поглядел на Зерцало и стянул шапку. Словно на похоронах.
- У нас мало времени, - произнес он, быстро копаясь в сумке и доставая оттуда множество странных вещей. Какие-то нанизанные на леску резные, деревянные погремушки, очки для подводной рыбалки с затычкой для носа, склянку с мутной, зеленоватой жидкостью, потрепанную книжку, вроде офисного ежедневника, завернутые в тряпицу толстые свечи, стянутый бельевой резинкой веник, вроде тех, что были в руках эвенков во время первого ритуала, сплетенные из сушеной травы перстни, которые он тут же нацепил на средние пальцы рук.
- Мало времени? – Дарья присела рядом на корточки, разглядывая вещицы, - Ты думаешь, кто-то идет?..
- Понятия не имею, но как минимум двое из них мертвы, - ответил он, кинув быстрый взгляд на кольцо из распростертых тел, - Зерцало небольшое, восьмерых должно хватить, но… надо быть готовыми, что оно закроется в любой момент.
- Закроется…, - женщина с тревогой всмотрелась в несчастных детей. Восемь из них по-прежнему подрагивали, но двое уже обмякли и застыли, их затылки всплыли и лениво покачивались на поверхности, словно в бочке с мазутом, - Если будет необходимо… Я готова сама туда сунуть голову. Только пообещай…
- Давай обойдемся без обещаний , - скривился Тамнаргун, просовывая голову в ожерелье из погремушек, - Там ты сгоришь в считанные минуты. Здесь от тебя больше пользы. Твоя дочь стабилизирует Зерцало, а твоя задача… оберегать меня.
- Отгонять духов? – Дарья покосилась на «веник».
- Дед сказал, что все популярно тебе растолковал, но, видать, вам – женщинам - надо объяснять дважды.
Мальчик торопливо подскочил к зерцалу и оттащил за ноги одного из тех, что уже не дрыгались. Дарья зачарованно глядела на мертвого ребенка. Лицо его было покрыто зеркальной пленкой. Эластичная и блестящая в первые секунды, она быстро мутнела и трескалась, превращаясь в сухую крошку. Очнулась она, только когда Тамнаргун протащил мимо нее Машку, ухватив одной рукой ее сзади за шею. У «зерцала» он пнул ее под колени, от чего она с возмущенным кряканьем осела, а потом сунул ее голову в омут. Машка забилась, но тут же обмякла. Ее ручонки принялись шарить вокруг и, нащупав руки соседей, ухватились за них и затихли.
- Ее… нужно раздеть?
- Сейчас это не обязательно. Одежда каким-то образом ускоряет расход энергии, но твоя дочь пробудет там совсем недолго, поэтому нет смысла возиться…
Дарья почти не слушала, застыв над дочерью. В голову внезапно хлынул поток давно умерших воспоминаний.
Она вновь оказалась в этой самой пещере, только тридцать лет назад. Блестящая, серебристая поверхность озера расходилась концентрическими кругами. Только не от центра к краям, а, наоборот. То и дело натянутая, как латекс, поверхность, вдруг затвердевала, змеилась трещинами, а потом снова мягчела, расправляясь.
На краю сидел Чибис, баюкая на руках тело маленького мальчика и сыпя проклятиями. Над ним, совершенно растерянная, стояла баба Надя и упрашивала:
- Виталька… Я шлущайно… прошти… не дерши жла… девощка помошет.
- Ты думаешь, так просто достать топливо, старая дура?! – завизжал Чибис и, отпихнув тело ребенка, пошел на старуху с кулаками, - Ты думаешь, его тут пруд пруди?!
- Я приведу ешо… Не шердишь…
На глаза Дарье упала теплая, подрагивающая рука, кто-то жарко зашептал в ухо: «Только молчи, милая… ни звука…» и потянул ее назад, в густую тень.
Даша не сопротивлялась. Все вокруг было таким чудовищным и непонятным, что не могло быть чем-то иным, нежели сном… Самым страшным в жизни, проживи она еще хоть тысячу лет. Она просто искала сменку, а потом ее схватили, поволокли куда-то во тьму подземелья…
Все отдаляясь, слышались глухие звуки ударов, сдавленные вскрики, шамкающие мольбы. Под теплой ладонью Дашины глаза закрылись, она обмякла, полностью оцепенев, положившись на неведомого взрослого, который тащил ее сквозь узкий с острыми зазубренными краями лаз. Несколько минут темноты, наполненной тяжелым, прерывистым дыханием и звуками торопливых шагов. Потом рука упала с Дашиных глаз, темнота чуть рассеялась. Даша испуганно глядела на смутный силуэт рядом, а потом громко всхлипнула от облегчения, узнав Олега Иннокентьевича. Учитель тут же зажал ей рот и покачал головой.
- Подожди… Мне надо немного прийти в себя, - голос его дрожал и срывался на фальцет, сам он то и дело испуганно дергал головой, прислушиваясь.
Девочка послушно стояла навытяжку, хотя все ее существо стремилось к свету, струящемуся с такой близкой и знакомой лестницы. Стоит только подняться пару пролетов вверх, мимо каморки бабы Нади, а потом еще один и… там они оба смогут прийти в себя. В безопасности родной школы.
- Хорошо, - он чуть сдвинулся, и лицо его спряталось в густую тень, - Ты хочешь наверх? К маме и папе?
Даша снова всхлипнула и энергично закивала. Рука больше не зажимала ей рот, но она уже не смела произнести ни слова.
- Мы и пойдем наверх, только… при одном условии. Ты мне пообещаешь, что никому, ни единой живой душе не расскажешь, что видела там. Никогда. Ни через год, ни через сто лет.
Даша снова закивала и сделала шаг в сторону, но Олег Иннокентьевич мягко, но решительно удержал ее. В голосе его появились какие-то неестественные, противные нотки, от которых все внутри похолодело еще больше.
- Пообещай, или, ей богу, я немедленно отведу тебя назад. Помни, я смогу сделать это в любой момент. И никто этому не сможет помешать. Тебе лучше держать рот на замке, а лучше совсем забыть, если не хочешь оказаться там… с остальными. Ну, что скажешь? Только тихо…
- Я… обещаю…, - выдавила из себя Дарья, глядя сквозь слезы на спасительный свет и, не удержавшись, захлюпала носом и, одновременно, описалась.
Олег Иннокентьевич, пряча глаза, притянул ее безвольное тельце к себе и ласково погладил по голове.
