— Откройте, де Жаме! Тайная полиция короля! — крикнул Марк.
— Глупая шутка, Базен! — проворчал голос за дверью — Убирайся.
Марк отошёл в сторону и сделал знак одному из стражников, высокому с широкими крепкими плечами. Тот невозмутимо кивнул и, ударив в дверь плечом, разом вышиб её. Тут же раздался женский визг и проклятия мужчины, а Марк вошёл в узкую комнату, где среди старой мебели и запылённых гардин увидел кавалера де Жаме в нижней рубашке и молодую красивую женщину, на которой были только распущенный до половины корсет и нижняя юбка.
Мужчина тут же узнал Марка, которого встречал в салоне Аламейры, и в первый момент растерялся, но затем изобразил возмущение.
— Ваша светлость, как вы смеете врываться?..
— Заткнитесь, де Жаме, — прервал его барон. — Лучше наденьте штаны и камзол. Оружие можете оставить здесь, его всё равно отберут. Теперь вы, госпожа. Как ваше имя?
— Клодина Планель, — пробормотала она и, стащив с кресла свою шаль, поспешно закуталась в неё.
— Значит, вы-то мне и нужны. Мы нашли кое-что, принадлежащее вам, — он снова достал серьги и протянул их ей на вытянутой ладони.
Женщина в ужасе отшатнулась, словно увидела ядовитую змею, и отчаянно замотала головой.
— Это не моё, не моё! — крикнула она.
— А ваша горничная Полетта говорит, что ваше. Впрочем, мы можем допросить ювелира, у которого эти серёжки приобрёл вам в подарок ваш покойный супруг. У меня есть ещё одна ваша вещь, — открыв подсумок, он извлёк оттуда пузырёк.
Клодина остановившимся взглядом смотрела на него, а потом пошатнулась и, с трудом нащупав за спиной кресло, упала в него и закрыла глаза.
— Это не она! — воскликнул де Жаме и встал между нею и бароном. — Это я убил старуху!
— Зачем? — поинтересовался Марк, снова убирая пузырёк.
— Она меня шантажировала!
— Чем же?
— Она грозилась, что расскажет Клодине о другой женщине, с которой у меня связь.
— Подумать только! — усмехнулся Марк. — Вы так боялись, что ваша любовница узнает об этой связи, что убили гадалку, а теперь с таким гордым видом объявляете об этом в её присутствии. Может, скажете, как вы её убили?
— Я заколол её кинжалом! — смутившись лишь на мгновение, заявил молодой человек.
— Хорошая попытка. А кто убил супруга вашей возлюбленной купца Планеля?
— Тоже я! — крикнул он.
— Вы даже не возражаете против того, что он был убит. И каким образом вы его убили?
— Я… — кавалер де Жаме на несколько минут замолчал, отчаянно ища ответ, а потом бросил взгляд на подсумок Марка и выпалил: — Я его отравил. Ядом!
— Каким?
— Я не помню. Я просто пришёл к аптекарю и сказал, что мне нужен яд.
— К какому аптекарю?
— Я… я не помню… Было темно.
— Не нужно, Сильвен, — слабым голосом произнесла женщина. — Я признаюсь, ваша светлость. Это я просила гадалку извести мужа, а потом отравила её цикутой.
— Это был я! — обернулся к ней де Жаме. — Зачем ты клевещешь на себя?
— Одевайтесь, — проговорил Марк, осматривая комнату. — Мы продолжим разговор в Серой башне. Мартен, обыщите здесь всё, потом возвращайтесь, — и он вышел, оставив сыщиков в комнате.
Марк сидел в своём кабинете, постукивая по столу пальцами, украшенными драгоценными перстнями. Перед ним в маленькой коробочке лежал ещё один круглый уголёк, а рядом стоял Огастен, стараясь не смотреть на устроившегося рядом на стуле Филбертуса.
— Ещё одно? — спросил Марк устало.
— Да, тоже, что и с остальными, — кивнул Огастен.
— Его жена созналась? — спросил придворный маг и, взяв коробочку, вытащил оттуда то, что когда-то было сердцем купца Пламеля.
— Во всём, — кивнул барон, жестом отпуская тюремного лекаря и тот, вздохнув с облегчением, поспешно удалился. — Всё, как я и предполагал. Она купила цикуту, чтоб отравить мужа, но боялась разоблачения и потому пошла к гадалке, к которой ходила уже не раз. Гертруда предложила ей помощь за сравнительно небольшую плату: сто золотых марок и серьги. А потом старик действительно умер, и Клодина испугалась, что Гертруда её выдаст или станет шантажировать. Она отправилась к ней с гостинцами, подмешав яд в ликёр, а когда старуха умерла, испугалась ещё больше, что её разоблачат, и кинулась к любовнику. Управляющий в доме, где живёт Сильвен де Жаме, подтвердил, что она явилась поздно вечером, когда уже началась гроза, и была сильно напугана. Через какое-то время де Жаме куда-то ушёл, надо полагать, к гадалке на улицу ткачей, где проткнул ножом труп, чтоб отвести подозрения от своей возлюбленной. Он продолжает утверждать, что убил обоих, но понятия не имеет, как и от чего они действительно умерли, так что на это можно не обращать внимания. Таким образом, мы раскрыли эти два убийства, но ни на шаг не приблизились к Чёрному кинжалу и его владельцу.
— Напротив, я всё больше убеждаюсь в том, что за всем этим стоит Барбара. Вы обратили внимание на те два сердечка, что были в колдовском сундуке Гертруды? Ведь они выглядят так же, как те, что уже собраны в нашей печальной коллекции, даже рана от кинжала на месте. Мы не знаем, чьи они, но, скорее всего, каких-то нищих, которых злодей убил, экспериментируя с кинжалом, а потом вместе с черепом подарил их Гертруде, чтоб она использовала их в своих постановочных ритуалах. У нас есть доказательства связи Гертруды с убийцей и её связи с Барбарой. Вполне вероятно, что Барбара и есть убийца.
— Не знаю, как ведут расследования в Белой башне, мой друг, но для тайной полиции таких вероятностей явно недостаточно, — он обернулся туда, где возле окна стоял беззвучной тенью Монсо, и спросил: — От Эдама ничего нет?
— Нет, ваша светлость, ничего, — тихо ответил секретарь.
— Куда запропастился этот мальчишка? — пробормотал барон.
— Вы так переживаете за него? — спросил Филбертус.
