– Прошу тебя, дай мне обо всем забыть, – попросила я. – По крайней мере, на сегодняшний вечер.
Это было все, чего я хотела, – провести ночь с Люсифером беззаботно и счастливо.
Теперь он повернулся ко мне. Алые искры в его глазах сияли, словно раскаленные угли.
– Я и сам не желаю ничего больше, – пробормотал он, и его дыхание коснулось моего рта. Я обняла его за шею и поцеловала. Мир расплылся перед моими глазами, и внезапно на всем свете остались только мы вдвоем.
Два человека, слившиеся в единое целое. Влюбленные, породнившиеся душами.
* * *
Я рисовала пальцем маленькие кружочки на обнаженном торсе Люсифера. Ночь была знойная; мы оба вспотели, и на нас не было почти ничего. За нами наблюдали разве что мерцающие звезды.
Люсифер лежал рядом со мной на теплых камнях плато. Его тело сияло серебром в лунном свете. Я нежно пробежалась руками по мышцам его живота.
– Расскажи мне что-нибудь, – тихо попросила я. – О лучшем из миров.
Лежа рядом с ним, я смотрела на него в ожидании. Наконец он кивнул.
– Где-то там, – начал он, широким жестом обводя горизонт, – есть место, где мы счастливы. Свободная страна, которой мы можем придать любой вид, какой пожелаем. Там мы сами решаем, кто мы есть. Там нет никаких пророчеств, магических даров или связанных волшебной нитью родственных душ. Только мы с тобой.
На его губах заиграла легкая улыбка.
Мне было так приятно лежать с ним рядом. Я дала этому моменту навсегда отпечататься в своей памяти – это ощущение теплого воздуха на коже, этот серебристый отблеск луны, постоянный шелест океана и соленый ветерок, ласково разметавший мои волосы. Как никогда четко я запомнила Люсифера, каждую черточку его лица, но прежде всего – его глаза. Эту глубокую бархатистую черноту, в которую мне хотелось бы навсегда провалиться. Искорки, сияющие в них и переливающиеся этим непередаваемым оттенком алого.
Я запомнила все это – и заперла воспоминание глубоко в своем сердце. Я не буду отпирать его, пока не потеряю Люсифера навсегда. Только тогда я вспомню все чудесные часы, проведенные с ним, его улыбку, его голос. Я вспомню, какие счастливые моменты он подарил мне.
Самое важное – я вспомню, насколько он не хотел, чтобы я лишала себя жизни, когда он умрет. И я буду сопротивляться. Я не позволю пророчеству исполниться во второй раз, убив себя.
Отбросив эти мысли, я полностью сосредоточилась на истории, которую рассказывал Люсифер, на его теплом, немного грубоватом голосе.
Он говорил, что мы поженимся и родим ребенка, маленького мальчика. Что мы будем нормальными людьми, которые сильно любят друг друга. Что мы будем путешествовать и исследовать мир, но в итоге найдем свой собственный необитаемый уголок и придадим ему такой вид, какой сами пожелаем.
Я представила себе, как мы найдем себе в лесу маленький домик – возможно, на берегу озера или ручья. Как мы сделаем краски из ягод и фруктов и кистями выкрасим стены домика в яркие цвета. Как мы переедем туда с нашими детьми, будем охотиться на дичь или собирать фрукты и купаться в озере. Как мы будем исследовать этот лес, – да что там лес, весь мир!.. – пока не состаримся. Как мы умрем мирными и довольными – и попадем в еще лучший мир.
Люсифер давно уже замолчал, но теперь мои мысли жили своей собственной жизнью. Я представляла себе даже еще более красивые, красочные и счастливые истории, нежели только что им рассказанную.
– Спасибо, – прошептала я.
Он только что подарил мне нечто невероятно ценное – дар воображения. Теперь мне удавалось представлять себе прекрасное столь же ярко, как если бы оно происходило на самом деле.
Я прижалась к нему, закрыла глаза и во второй раз потерялась в этом чудесном воображаемом мире.
Через несколько минут я задремала.
В течение следующих нескольких дней я непрерывно тренировалась. Уже перед восходом солнца я была на ногах и бегала по Горе вверх и вниз, дабы улучшить свою выносливость. После завтрака я метала ножи, а также билась на мечах, кинжалах и шпагах с Леандером, стражниками или солдатами. При этом я в особенности старалась приспособиться к своим противникам, как учил меня Люсифер.
После обеда я либо ехала в Сатандру, чтобы сразиться с Люсифером, Астрой и Ленноксом, либо натаскивала Тессу. Мы с Леандером сменяли друг друга в этом нелегком деле каждые два дня. После того как Тесса пожаловалась, что меч для нее слишком тяжел, а во время метания ножей чуть не выбила глаз одному из солдат, мы попробовали научить ее стрелять из лука. После нескольких часов стенаний Тессы о том, насколько ужасна надвигающаяся война и насколько она считает необходимость сражаться в ней ниже собственного достоинства, я наконец огрызнулась:
– Что до меня, так можешь вообще не сражаться – и пусть тебя убьют безоружную!
После этого Тесса наконец перестала ныть – и дело сразу заспорилось.
Когда я наконец обучила сестру стрельбе из лука, дела у нее пошли на удивление неплохо. Трижды попав в мишень, она в восторге скакала по парку, пока я не напомнила ей, что на войне ее стрелы вонзятся в живую плоть, а отнюдь не в безобидный намалеванный кружок. Ее радость мгновенно испарилась.
Мне и самой не нравилась мысль о том, что снова придется убивать людей, как нам с Люсифером уже дважды приходилось делать. Быстро прогнав эти мысли, я вместо этого порадовалась прямой, почти величественной осанке Тессы, которая при стрельбе из лука определенно давала ей преимущество. Ее многочисленные уроки танцев, казалось, тоже не прошли даром. Когда я тренировала с ней защиту, она плавно уклонялась от моего меча. Сама брать в руки меч она наотрез отказалась – но мне, по крайней мере, удалось обучить ее нескольким приемам с использованием ножей. В целом мы с ней добились вполне осязаемых успехов.
Мать уже предупредила важнейших чиновников о неизбежном приближении войны, и поэтому с рудников в Ауруме, где добывали не только золото, но и железную руду, в Тонду регулярно шли подводы с новеньким выкованным оружием. Однажды я украдкой заглянула в одну из таких подвод. Полированные мечи, кинжалы, копья и щиты сияли на солнце, словно жидкое серебро. Как бы, однако, ни были соблазнительны эти новейшие образцы, я решила сохранить верность своему простому кинжалу и мечу с инкрустированной рубинами рукоятью.
В некоторые из дней я была столь занята, что у меня не было времени думать о возможной скорой смерти Люсифера. Если и выдавалась свободная минутка, я немедленно гнала эту мысль из головы. После ужина я обычно в изнеможении падала в постель и почти сразу засыпала.
В этот вечер, однако, все пошло не так. По пути в мою комнату один из королевских гонцов вручил мне письмо.
Я никогда еще не получала писем. Неужели что-то случилось в Сатандре?
Опустившись на кровать, я при свете свечи повнимательней взглянула на врученный мне лист пергамента. На нем не был указан отправитель; лишь мое имя было написано аккуратным изогнутым шрифтом. Нет, это письмо послал мне определенно не Люсифер. Но кто же тогда?
Существовал лишь один способ выяснить это. Я сломала печать, на которой также не было никакой информации об отправителе, разгладила пергамент – и оцепенела.
В письме было всего одно предложение:
Вам осталось три дня.
* * *
Мне сразу стало ясно, от кого пришло письмо.
Три дня! Как мало времени!..
Что ж, по крайней мере, Аван не просто собирается внезапно напасть на нас. Видимо, где-то глубоко в душе его все еще оставалась малая толика чести.
Я бегом рванула вниз по лестнице – и без стука ворвалась в покои матери. Та сидела в своем кабинете за большим столом, в несколько слоев покрытым пергаментами, перьями и толстыми фолиантами.
