Ба подняла руку с платком и взмахнула им, призывая успокоиться волну голосов, вызванную последней репликой:
- Поэтому предлагаю, все запасы еды переписать, магазин закрыть и провести в нем ревизию. Мы должны знать, сколько без завоза товара из центра можем продержаться. Если солнца долго не будет, урожай на огородах не вызреет, лес ягод и грибов не даст. Будем надеяться на рыбу, которую в реке и море добыть можно. Поэтому нужно организовать бригаду рыбаков и улов на общий стол кидать. Все условия для хранения в магазине есть! Кто согласен с моей программой, поднимите руки!
Ну ба дает! Она сейчас рукой с платком так трясла, как Ленин на броневике фуражкой. Я знала, что она у меня боевая, но не думала, что в ней столько запала!
Народ проголосовал единогласно. В штаб избрали бабулю, как председателя и еще четверых сельчан, отличающихся опытом хозяйствования. После этого все разошлись по домам проводить ревизию имеющейся провизии.
Глава 3
"В наибольшей безопасности тот, кто начеку, даже когда нет опасности"
Сайрус
На следующий день вечером прибежали близнецы Радько, мои друзья. Они были напуганы. Бабушка завела их на кухню и налила теплого молока.
- Выпейте, хлопчики! Только не торопитесь. Потом расскажете, что случилось.
Братья взяли кружки и стало видно, как дрожат их руки. Дождавшись, когда пустые посудины окажутся на столе, бабуля кивнула:
- Пахом, начинай.
Он был старше Тараса всего на полчаса, но являлся главным заводилой.
- Мама из района не вернулась! – посмотрел несчастными глазами.
- А когда ушла? И на собрании я ее не видела, - забеспокоилась бабуля. Мама близнецов работала заведующей сельпо, того самого магазина, в котором проводилась ревизия. Доклад о запасах принесла продавщица - Галкина мама.
Мальчишки переглянулись.
- Вчера рано утром. Очень переживала, что денег много скопилось, а из района не приехали. Вот и повезла. Заодно узнать хотела, что случилось. Нас просила никому не говорить, за деньги переживала.
- Сколько денег было?
- Две сумки. Она их в мешки зашила, чтобы не видно было, что везет.
- И как увезла?
- На лошади, - Пахом вздохнул, - обещала не позднее шести дома быть.
Вот это да! Что скажет теперь Иван?
Бабушка взяла школьную тетрадку и вывела в ней «Радько Олеся. Выехала в район 10 июля 1941 года с двумя мешками денег и не вернулась».
Потом мы пошли к Ивану. Тот уже спал, дверь открыла жена, но узнав в чем дело, разбудила.
- Так, ребята, сейчас вы напишите заявление, что гражданка Радько самовольно покинула объект с большой суммой денег. Когда из района приедет комиссия, разберется куда пропали деньги.
- А искать маму будем? – хором спросили близнецы.
- Нет, нас никто не уполномочивал, не будем заниматься не своим делом, мы не милиция, - аккуратно собрав исписанные под диктовку листочки, сложил их в кожаную папку.
Так, не солоно хлебавши, мы покинули дом председателя поселкового совета.
Это был первый зафиксированный случай пропажи. Кроме Нюркиной козы, конечно.
Шли дни, записи в тетрадке пополнялись. Хотя все были предупреждены, но находились не верящие в опасность или случайные нарушители границы. На глазах у соседей вошла в реку и пропала в белом мареве женщина, полоскавшая белье и упустившая сорочку. Ниже по течению, где туман отступал, женщина не появилась. Двое подростков на спор забежали в него, ни один не вернулся. Правда были и курьезные случаи, когда панику подняла жена аккордеониста, но он вскоре был обнаружен спящим в палисаднике у соседей. От него за версту разило самогоном.
Люди все чаще стали собираться у нашего дома, интересоваться нет ли новых пропавших, не поменял ли туман свои границы, долго ли всем сидеть на усеченном пайке. Туман не распространялся, но и не уходил. Самое неприятное было то, что солнце так и не появилось. Днем, конечно, было светло, но серость никуда не делась. Природа словно застыла. Птицы постепенно стали исчезать. Над морем не летало ни одной чайки. Благо рыбы было достаточно, и наш снабженческий отряд каждый день пополнял запасы. У смелых умов родилось предположение, что можно покинуть поселок под водой, но никто не решился это проверить.
Было страшно, но человек не может долго находиться в напряжении, и жизнь брала свое. Мы приспосабливались к ограниченному пространству. Даже начались танцы. Сначала собирались у дома аккордеониста, пели песни, а потом стали танцевать. Это помогало забыться на некоторое время.
Множились слухи и нелепицы. Старики утверждали, что мы прокляты за то, что свергли царя. Но никто из жителей поселка в этом не участвовал, поэтому гипотезу отмели. Некоторые бабки вспомнили сказку о кузнеце-ведьмаке и стали детей да девиц впечатлительных пугать проделками черта. Но и это было пресечено как вредный пережиток прошлого. Аккордеонист предположил, что врагами создан новый вид оружия, и теперь он испытывается на нашем поселке, а мы все - подопытные мыши под колпаком. Многие верили, что такое может быть. Председатель утверждал, что начался какой-то природный катаклизм, но в Москве разберутся, и скоро придет помощь, нас всех вызволят.
Я активно участвовала в жизни поселка, ходила протягивать веревки от колышка к колышку, обозначая границы тумана, а после того, как на суше работы были закончены, каждое утро делала контрольные замеры его распространения с обязательной записью данных в блокнот. Читай книги на Книгочей.нет. Поддержи сайт - подпишись на страничку в VK. Но туман не проявлял особую активность, можно сказать, не двигался, просто клубился, меняя форму. То он был как облако, то стелился пером по земле, то принимал причудливые формы.
В оставшееся время я помогала бабуле по дому и при необходимости участвовала в делах штаба, отвечала на вопросы людей, собирала или распространяла необходимые сведения.
Но каждое утро в пять часов я была в беседке у моря. Это стало привычкой, неизменным ритуалом. В этом ритуале участвовал еще Его пес - Дик. Когда бы я не пришла, собака уже была там. Марта рассказывала, что Дик один раз в сутки появлялся у дома, обходила его по периметру, ел и опять исчезал.
В беседке мы всегда оставались вдвоем, и если кто-то проходил, а обычно это были рыбаки, пес устрашающе рычал и лаял. Дик ложился у моих ног, и мы молча смотрели на море. Мы ждали. Он обещал, и мы ждали. Не знаю, как объяснить, но я была уверена, что мне непременно нужно находиться в беседке, сколько бы дней не прошло.
Однажды в наш дом постучала Галкина мама. Екатерина была вдовой. Оставшись без средств существования, она вернулась с дочкой в поселок в пустовавший родительский дом и устроилась продавщицей в магазин. Приезжие хахали заглядывались на красивую женщину, но Екатерина не хотела обременять себя дачными романами, а серьезных кандидатур не находилось, так и жила с дочкой вдвоем. Галина отличалась от матери, как день от ночи. Черная галка и белая чайка. Чувствовалась в Екатерине какая-то беззащитность, хрупкость, ей хотелось помочь, поддержать.
Когда я открыла дверь, она почему-то шепотом спросила, можно ли поговорить с бабушкой. Сильно нервничала, это было видно по движению рук. Женщина то потирала ладонью о ладонь, то скрещивала руки, будто ей было зябко. Бабушка провела ее на кухню и налила горячий отвар шиповника.
Екатерина, отпив маленький глоточек, поставила чашку на стол, подняла на бабушку глаза и тихо произнесла:
- Я долго не решалась прийти, но скрывать эту тайну больше не могу. Мне страшно.
