Зима близилась к концу, и слухи подтверждались – самая снежная треть, прежде всегда приносившая островам хоть одного приёмыша, обошлась без одарённых младенцев.
Зато в первый же день весеннего цикла, едва из-под белой простыни выглянули тонкие и хлипкие стебельки раннушки, свершилось сразу два чуда: над долиной зацвели марны, обещая впредь озарять своим сиянием каждую ночь, и родилась в лесу первая стихийница без меток Торна.
Конечно, что горластой девчонке подвластны стихии, сообразили не сразу, а только когда она своими воплями растопила остатки снега от северного берега до самого перевала да заставила холмы зазеленеть раньше времени.
Таруан Ши лично приводил ошарашенных родителей вместе с малышкой в долину, дабы познакомить девочку с тёзкой.
Кирой.
Однако надолго гости не задержались.
И вот теперь начались разговоры об эвертских травах.
Старая легенда, когда-то даже барды ею не брезговали, но потом Верния ушла в тень, да позабылись все её сказания, и Дэшу пришлось практически выпытывать из старика Уорши всё, что тот знал о пении трав.
Для Киры.
А то в последнее время ему отчаянно не хватало хороших историй. Казалось, она скучает.
Заскучает и не…
– Ты чего здесь?
Не отнимая лба от деревянного косяка, Дэш чуть повернул голову и глянул на друга:
– Стою.
– Вижу, – кивнул Мис. – Красиво стоишь. Может, войдёшь?
– Может, и войду.
Сказал, а с места не двинулся.
– Ну ладно. Смотри, она сегодня ни разу на улицу не выходила, а там дождь собирается. Погуляли бы, что ли, пока не ливануло.
– Дождь, – эхом повторил Дэшшил, выпрямляясь.
– Дождь, дождь. Наконец-то. Снега когда сошли? Я уж думал, не дождёмся…
Мис поднял было руку, чтобы хлопнуть его по плечу, но то ли поймал предостерегающий взгляд, то ли просто передумал.
Отступил. И ушёл, не вымолвив ни слова.
Все слова – нужные и лишние – давно уже были сказаны.
– Дождь, – вдруг искренне улыбнулся Дэш и уверенно шагнул в комнату, где у окна сидела та, что обещала вернуться.
* * *
В долине, как его ни жди, ливень всегда начинается внезапно. Точнее… он как бы предупреждает, что уже на подходе, посылает вперёд себя хмурые тучи, может даже бросить на землю каплю-другую, погромыхать вдалеке, но потом затихает.
Шутник.
Таится, пока все вокруг не забудут, не устанут ждать, не поверят. Солнышку позволяет выглянуть. Насмехается. А потом налетает ураганным ветром, рушится на головы непроглядной серой стеной воды, за секунду вымачивает простыни на верёвках. Мол, я же предупреждал, простофили…
Вот и теперь многие, наверное, устали. Махнули рукой, плюнули, занялись привычными делами. И только Дэш упорно пронзал взглядом небеса.
Кто кого переупрямит.
Вероятно, природа сжалилась. Или дождь тоже соскучился по долине, потому как решил проиграть это безмолвное противостояние. Сдался. И устремился к земле крупными сладкими каплями, что сначала падали поодиночке, а потом слились в длинные мощные струи.
Дэшшил подождал ещё немного. Ему не нужна была стихия как таковая – только финальная часть её буйства. И когда показалось, что дело движется к завершению, схватил сидевшую у окна Киру за руку и потащил на улицу.
– Уорша клянётся, что не знает всего! – перекрикивал Дэш шум ливня, уверенно шагая лишь к ему ведомой цели. – Но это точно не история влюблённых! Хотя, если заменить отца и дочь на мужчину и женщину, суть не особо поменяется.
С недавних пор народу в долине прибавилось. Кто из городов перебрался, как только о марнах прослышал, кто из озёрного края прибыл якобы за новыми впечатлениями. А у дальнего подножья Кривого холма, – того, что ближе всего к побережью, – вообще семейство элоргов поселилось, и Дэш, увлечённый заботой о Кире, даже не сразу их заметил.
Мис потом целую треть хохотал над его удивлённой физиономией при первой встрече с соседями, мол, а эти откуда, я что-то пропустил?
Однако сейчас вокруг не было ни души. Все прятались в тёплых домах и наблюдали за пляской стихии с безопасного расстояния, и только Дэшшилу приспичило нестись к южным воротам, да ещё и Киру за собой тянуть.
– И вроде бы девочка была совсем кроха, – продолжил он. – То ли четыре года, то ли пять. Кудри – что алый закат. Глаза золотые. Кожа – бронза в лучах.
Голос сливался с хлесткими ударами струй о размякшую землю, но Дэш уже не пытался кричать. Просто рассказывал, уверенный, что Кира слышит. Услышала бы, даже не говори он, а думай про себя.
– И растил-то её отец в одиночку. Что с матерью стало, неизвестно, да и неважно уже. Растил хорошо, правильно, справлялся со всем, хотя сам молод был, неопытен, но любовь творит чудеса. И вот положила на этого эверта глаз одна хищница из серебряных, незнамо как забрёдшая в эти края. Красивая была, опасная, своего всегда добивалась. А этот взял и устоял. Дочь для него важнее всех женщин мира оказалась, а тем более важнее той, что девочке с первой встречи не приглянулась. В общем, отмахнулся он и зажил, как прежде.
Кира послушно шагала следом. Промокшая насквозь. Взъерошенная маленькая птичка.
