На данный момент Кирой владела гильдия парящих.
Не самый плохой вариант.
Летуны, как называют их в народе, оказались своеобразными защитниками мира. Небесный патруль, неустанно стерегущий покой материков да отбивающий атаки самых крупных и опасных здешних хищников, что нападают исключительно сверху – астари. Магия в парящих не сильна, но на это её хватает.
А ещё им с небес виднее, где беда. Потому было решено приставить к трём из девяти отрядов пустышек для усмирения стихий, если вдруг. К трём – потому что денег на всех сразу не хватит даже у гильдии, а Торн молчит и не велит своим жрецам делиться с братьями безвозмездно.
Но у парящих оболочек хотя бы три, разящим вон вообще не досталось, а видящие и знающие всего по одной заграбастали.
Кира же, столкнувшись с остальными тремя гильдиями, порадовалась, что не попала к этим карателям и экстрасенсам. Сомнительная у них деятельность, лучше уж геройствовать по старинке, сражаясь с крылатыми тварями, хотя и этого ей пока не довелось, но Кира не теряла надежду.
Да, на смену унынию пришло рвение. Причём рвение к чему угодно. Лучше, конечно, к тем самым геройским полётам и сражениям, но и любая мало-мальски подвижная работы бы подошла.
В конце концов, должна же быть у её появления здесь какая-то цель.
Пока что существование в новом теле удручало своей бессмысленностью и беспросветностью.
Магия включается сама по себе, когда прикажут. Улыбнуться никому нельзя – не поймут. Даже просто выйти погулять не получится – с чего бы пустышке любоваться красотами города?
Вот и сидела Кира как монашка в келье между тренировками – тело работало на автомате, но душа всё равно изнывала от усталости – и полётами с восьмым отрядом. Если б не библиотечные книжки, которые изредка удавалось спереть из-под носа горбатого Нурла, Кира б и вовсе взвыла от тоски.
Всё чаще в голове стали мелькать мысли о побеге. И планы зрели самые разные и изощрённые, и лазейки прощупывались, и карты копились. Потому что невозможно всю жизнь просуществовать вот так… пустышкой. Полгода уже прошло, куда больше?
Оставалось одно огромное но. Как быть с подчинением? Какую власть над оболочкой жрецы передали гильдии? И смогут ли хозяева повлиять на неё на расстоянии, когда прознают о побеге?
В чём вообще сокрыта эта власть? Может, в узорах на лице? Ну так их содрать получится только с кожей. Или в каком-нибудь заклинании, которое как наложили, так и снимут? Или вместе с пустышкой храмовники вручили гильдии какой-то предмет, что ею управляет?
Кира пыталась выведать подробности у Айка, но тот молчал как рыба. Возможно, со временем сломался бы, разнежился, но зубастая астари ему этого времени не дала, разорвав совсем юного летуна пополам.
В день его гибели Кира тайком плакала, впервые с того первого истеричного месяца – не то по какому-никакому другу, не то по собственной судьбе. А когда слёзы высохли, решила, что час настал, и если за ближайшие дни не удастся ничего выяснить о подчинении, она всё равно попробует сбежать.
Вот только Торн, или кто там ещё правит этим безумным миром, рассудил иначе.
* * *
Беда пришла, откуда не ждали – от чёртовых эвертов. Странно, Кира их ни разу не видела, хотя знала, что и среди летунов они есть, и в других гильдиях, да и простые путешественники на остров заглядывают, а восьмой отряд её даже пару раз в таверну таскал, где этих ходоков пруд пруди. Но вот как-то не довелось с эвертами пересечься. И в книжках местных картинок не было. Впрочем, и без личного знакомства Кира почему-то всегда представляла их тупыми качками. Ну а что? Коли эсарни – это разум, элорги – чувства, а эверты – сила? Как есть тупые бесчувственные качки.
Кто ж ещё мог додуматься отказать парящим в плате за защиту.
Мол, они и сами в состоянии о себе позаботиться, и ни астари им не страшны, ни стихийные бедствия. И плевать, что Верния погрязла в междоусобицах, того и гляди ещё один материк на несколько частей расколется. Главное, чтобы ни одного парящего над их землями больше не пролетало.
И ни единой сэ эверты отныне южному острову не заплатят.
Кира слышала возмущённые разговоры тут и там, но даже представить не могла, чем это обернётся для неё самой.
Покус явился на рассвете. В его присутствии Кира всегда с трудом сдерживала улыбку. Нет, внешне он был вполне типичным эсарни: не слишком высоким, поджарым, бледным, с оттопыренными круглыми ушами и вытянутыми к вискам глазами, что в темноте слегка светились. Но стоило мысленно произнести его имя, Покус, и в груди начинал клокотать смех.
Однако сегодня хмуро сдвинутые брови летуна задавили веселье на корню.
Что-то стряслось.
– Идём, – буркнул он уже одетой и смиренно сидевшей на стуле Кире.
Тело, похоже, запрограммировали – или как это называется в магическом мире? – просыпаться и собираться незадолго до первых солнечных лучей.
Она послушно поднялась и шагнула в дверь вслед за парящим.
Серые коридоры, лестницы, капли дождя по грязным окнам. Сердце вдруг зачастило, захотелось остановиться и прижаться лбом к холодному стеклу. А лучше открыть створку и втянуть утренний воздух полной грудью.
Что-то стряслось.
Кира чувствовала грядущие перемены каждым миллиметром своей-чужой кожи. В затылок будто впивались невидимые иглы, а душа стремилась спрятаться в дальний угол, забыться и позволить оболочке действовать самостоятельно.
Как в самые первые дни, которые, вероятно, спасли ей жизнь.
Кира не сразу осознала, кто она и где. Пыталась кричать от боли, но не могла открыть рот. Потом решила, что после аварии угодила на операционный стол, и анестезиолог облажался, но ощущения мало походили на действия хирурга.
А потом оболочка открыла глаза, и началась её повседневная жизнь. А Кира сидела внутри не в силах даже пальцем шевельнуть.
Жуткие, жуткие дни.
Но именно они помогли разработать план действий. Понять, как вести себя дальше. Получить хоть какие-то знания о новом мире.
Свой первый самостоятельный взмах рукой Кира, наверное, никогда не забудет. Столько радости он принёс и столько страха. Потому что после него уже нельзя было оставаться простым пассажиром в чужом теле. Впрочем, и не хотелось.
До сегодняшнего дня.
Что-то стряслось. Что-то ужасное.
Не для летунов – они, конечно, хмурились, но скорее от досады, чем тревожно.
Не для летунов – для Киры.
* * *
– Не видать ещё? – Покус высунулся за дверь, где под набирающим обороты дождём мокли Крес и Джани – единственная женщина в восьмом отряде.
– Не, – отозвался Крес, – не видать.
– Глупости какие, – проворчала Джани. – Мы бы её уже сами давно доставили. Только срединных жрецов нам тут не хватало.
– Не тебе решать, – пожал плечами Покус и, захлопнув дверь, прислонился к стене напротив застывшей Киры.
Она с трудом удержалась, чтобы не сглотнуть.
Её продавали обратно в храм. И всё из-за клятых эвертов.
Раз один из трёх материков не намерен платить за защиту, значит, нужно вернуть деньги за одну из трёх пустышек. За последнюю. Самую молодую и слабую.