Покус резко метнулся вперёд и впился в щёки Киры жёсткими пальцами. Приблизил лицо вплотную, принюхался, уставился в глаза.
«Тихо… тихо…»
Только бы тело не подвело, только бы губы не задрожали.
– Рано тебя забирают, – сквозь зубы процедил летун. – Кто ж знал…
И вдруг захотелось, чтобы срединные жрецы явились побыстрее. Пусть хоть на остров увезут, хоть к чёрту на кулички – подальше бы от этого психа. Кира впервые осталась с ним наедине и поразилась злобе, плескавшейся в раскосых глазах.
Дверь распахнулась, впуская в переднюю свет и влажный воздух, и Покус отпрянул. Кира заметила, как он вытер руку о штаны, будто испачкался, прикоснувшись к ней. Откуда что взялось? Раньше же не было. Или это она, погрязшая в жалости к себе и в попытках не раскрыться, ничего не видела дальше собственного носа?
– Подъезжают, – доложил Крес, с подозрением оглядывая собрата. – Выводи.
И Киру вытолкнули под дождь.
Бронзовое войско
Садиться в короб не хотелось.
Кире уже довелось прокатиться в этом парящем над землёй кубе с окнами, но тогда рядом был восьмой отряд, не друзья, но уже привычные лица, а вокруг – один из огромных городов Сарнии, монохромный, но живой и суетливый. Удивительным образом сочетающий в себе признаки фантастических антиутопий, современной Земли с её стеклянными небоскрёбами и волшебных сказок, наполненных магией и приключениями.
Теперь же ей предстоял полёт над водой с единственным попутчиком – жрецом срединного храма.
Он ждал внутри. Сквозь испещрённое каплями воды стекло виднелся размытый силуэт, напряжённо застывший на сиденье. Каким он окажется? Ещё более не похожим на человека, чем все, кто встречался Кире до сих пор? Или наоборот – понятным и близким? Заметит ли жрец изменения в пустышке? Прочтёт ли страх в её глазах?
Голова разрывалась от мыслей и боли, и казалось, будто вены на висках под узорами пульсируют столь отчётливо, что только слепой не увидит. Но летуны глядели на Киру без всякого выражения. Покус распахнул дверь короба и жестом велел ей забираться внутрь. Затем все трое отступили на полшага и замерли, ожидая чего-то.
Кира затаила дыхание.
Закутанный в балахон жрец напротив неё пошевелился, и из-под вороха ткани медленно выползла рука. Бледная, почти белая, с тёмными струйками жил, что извивались и разветвлялись – словно чернила пролили, и те потекли сразу во все стороны. Жрец высунул конечность на улицу и волновым движением раскрыл ладонь. По узловатым пальцам с жёлтыми ногтями застучали капли.
Но как ни косила Кира глаза, как ни приглядывалась, так и не сумела увидеть, что опустил Покус в эту бледную ладонь – слишком быстро пальцы сжались, и рука вновь скрылась под балахоном.
Неестественно быстро, будто и не было ничего.
Значит, всё-таки предмет.
Кира с трудом сдержала взволнованный вздох.
Ключ к её свободе не в заклинаниях и ритуалах, а в неком предмете, и его только что передали жрецу. Не то чтобы она собиралась наброситься на него по дороге к храму, но с чем-то материальным дело иметь всегда проще. Когда речь о материальном, всегда есть шанс…
Дверь захлопнулась, отсекая шум дождя и ветра, и короб погрузился в тишину, особенно пугающую на фоне начавшегося за окном движения.
Тронулись.
«Не глазеть. Не думать. Отключиться».
Лучше всего сейчас было бы уснуть, но вдруг кошмар? Вряд ли оболочкам хоть что-то снится. Или ещё хуже: вдруг Кира решит поболтать во сне? В прошлой жизни такое случалось. Оставалось только сидеть, пялиться в одну точку – едва заметную царапину на спинке сиденья слева от жреца – и молиться, чтобы не произошло ничего экстраординарного.
С летунами было проще. Им бы и в голову не пришло, будто пустышку можно наполнить содержимым. Но жрец… жрец – совсем другое дело. Ему наверняка известно куда больше, чем простым смертным. Он насмотрелся на оболочки, и любое отклонение от привычного поведения вызовет вопросы. Хорошо ещё, если он решит их задать, а не прибьёт без разговоров.
В общем, Кира боялась. Тело с каждым днём всё явственнее отдавалось во власть её души, и казалось, вскоре от автоматических действий пустышки ничего не останется. Придётся самой контролировать каждый мускул, каждую непроизвольную реакцию. Очень вовремя – как раз когда её забирают в храм. Конечно, там появится шанс понаблюдать за себе подобными, и…
Вдруг Кира не единственная переселённая душа?
– Твоё имя?
Всё же изначальные рефлексы тела ещё не до конца испарились, иначе она бы наверняка вздрогнула от этого жуткого шёпота. Словно треск жухлой листвы под ногами.
«Не глазеть. Не думать».
– Айрэ.
Собственный голос звучал не лучше. Из-за долгого молчания из горла вырвался лишь невразумительный сип. Надо откашляться и повторить? Это нормально для оболочки?
Пока Кира терзалась сомнениями, жрец решил её проблему. Тьма под балахоном всколыхнулась, и на свет вновь выскользнула рука, бледной молнией метнувшись к лицу Киры и накрыв его растопыренной ладонью. Она моргнула. Ресницы мазнули по жестким пальцам.
– Твоё имя? – повторил жрец.
– Айрэ.
Слово ничего не значило. Совершенно. Если верить Айку, оно лишь указывало, что пустышка родилась в семье элоргов, и те захотели её отметить. Иначе бы девочку нарекли уже в храме одним из таких же ничего не значащих, только островных имён. Просто для… распознавания, наверное.
Пальцы жреца впивались в кожу, ладонь больно давила на нос.
– Настоящее. Имя.
В этот миг не то чтобы внутри что-то щёлкнуло, нет. И не было ощущения, будто кто-то копается в голове, выцарапывая мысли и воспоминания. Но какие-то изменения явно произошли. Кира захотела вспомнить. Даже то, чего помнить в принципе не могла в силу давности событий.
