Вот тогда я и узнала, что жизнь — это не мой ежедневник, где можно все предусмотреть и спланировать.
В декабре Дима уехал на три недели в командировку в Сочи, где их компания открывала новый салон, а наш университет вовсю готовился принимать областные педагогические чтения. Я оказалась в числе организаторов и до того запарилась на работе, что тест на беременность смогла сделать только спустя полторы недели после задержки, а обнаружив две полоски, на следующий день записалась на УЗИ… Не понимаю, как дотерпела до Диминого приезда, но мне очень хотелось увидеть его лицо, когда он узнает, что у нас будет сразу два малыша… Только Дима меня опередил со своими новостями…
Нет, он не вываливал на меня свое признание с порога, но я сразу поняла — что-то случилось… Я стала его обнимать, полезла с расспросами, а Дима не привык ходить вокруг да около и сказал, как есть…
Сегодня я долго не могла уснуть, все размышляла над словами Димы о том, почему я сразу не подала на развод. Стыдно признаться, но мой ответ такой банальный — я просто боялась остаться одна, беременная, с маленькой Машкой. И вот, к чему привело мое малодушие — нам обоим стало только тяжелее.
От самого дома мы играем в молчанку. На улице пекло, в салоне прохладно. Очень странно и непривычно ехать вдвоем, без детей, еще более странно, что мы с Димой вообще куда-то едем вдвоем.
Я знаю, это глупая идея. Наша жизнь рушится, а мы собрались на отдых. Не стоило мне соглашаться…
— Новое платье? — замечает Дима, ненадолго отрывая взгляд от дороги.
Я невольно опускаю глаза, рассматривая длинное красное платье в мелкий белый цветочек.
— Да.
— А эти пуговицы… — Дима снова стреляет в меня взглядом. — Обманки, или их можно расстегивать?
Я хватаюсь за верхнюю пуговицу.
— Можно расстегивать, а что?
— Это хорошо, — кивает муж.
— Дима… — хмурюсь я. — Что за вопросы? — мой голос слегка звенит от неловкости.
— Пытался немного разрядить обстановку. Я и забыл, как мило ты умеешь смущаться, — говорит он.
Покосившись на Диму, замечаю на его губах легкую улыбку.
Что он делает?
— Я волнуюсь. Думаешь, твоя мама справится? — с беспокойством проверяю свой телефон.
— Конечно. Моя мама самая ответственная, зато твоя самая умная, — дипломатично заявляет Дима.
— Да. Когда сначала она пообещала забрать на эти выходные Машку, я даже напряглась, что Машка может вернуться от нее с наметками будущей диссертации.
— Теща может, — в голосе мужа читается ирония. — А ты правда свою не будешь дописывать? — спрашивает он уже на полном серьезе.
Я утвердительно киваю.
— Да.
— Тебе же нравилось преподавать.
— Нравилось. Но мне не нравились остальные девяносто процентов моей работы. Я чувствовала, что просто должна всем этим заниматься, — признаюсь ему.
— Ты никогда ничего такого не говорила, — не без удивления произносит муж.
— Хуже. Я даже ни о чем таком и не думала. Бросить науку? Студентов? Пойти против мамы? — качаю головой. — Сама себя не узнаю.
— Или, наоборот, только начинаешь узнавать.
— Не знаю. Я уже ни в чем не уверена.
— Ну что-то же тебя увлекает теперь? — снова интересуется Дима.
— Конечно. Полноценный восьмичасовой сон, к примеру.
— Бог ты мой! — восклицает он, — как горячо это звучит из твоих уст.
Откинувшись на спинку кресла, завожу руки за подголовник и потягиваюсь.
— А давай просто проспим целые сутки? Представляешь, какой кайф? — предлагаю я.
— Еще как представляю. Но у меня немного другие планы. И сна там совсем чуть-чуть, — таинственным тоном говорит Дима.
Я изгибаю бровь.
— Ты приготовил насыщенную программу?
— Типа того.
— Чувствую себя именинницей.
Все так необычно. Мы разговариваем.
