— Да. Есть один. Рома Феоктистов.
Я снова напрягаюсь.
— И чем же он хорош?
— Он мой СЛДВМ.
Теперь я понимаю, что это очередная аббревиатура.
— Слушай… давай… мутить? — перевожу я.
Маша цокает.
— Па-а-ап! Это значит “самый лучший друг в мире”. Рома — мой СЛДВМ. После Ксюши, конечно, — уточняет она.
— Да, конечно, — с пониманием киваю. — А Довлатова твоя, как там ее…?
— ЛП, — продолжает Маша.
— Точняк. Еще немного, и я выучу твой язык. Вот слушай — ЛСУП, — шепчу я загадочно.
— Чего?
— Ложись спать, уже поздно, — тихо смеюсь над ней.
— Так не говорят! — возражает Маша.
— Я так говорю… Глаза испортишь, Маш. Пожелай тому, с кем ты там переписываешься, спокойной ночи, я Тишку переложу на диван. Будем спать.
Маша тут же что-то пишет, после убирает телефон и ложится на нижнюю кровать, где спал ее младший брат. Где-то с полчаса она ещё ворочается, но потом затихает.
Я встаю, укрываю Степку, который вечно открывается, прислушиваюсь к глубокому дыханию дочери, а затем поправляю подушку Тихону.
Ноутбук закрываю. Какие фильмы, если все мысли сейчас вообще о другом? Особенно теперь, когда от Лены меня отделяет не полстраны, а несколько автобусных остановок. И, вроде бы, все давно решено, мы в разводе четыре года, и пора бы уже смириться, только всякий раз, стоит мне лишь ее увидеть, я начинаю думать о том, что сделал недостаточно. Ведь, вместо того, чтобы бороться за нее, я ее просто отпустил.
От нефиг делать я беру телефон и открываю приложение Вконтакте. Лена в сети несмотря на поздний час.
Мой палец лишь на мгновение замирает над экраном, а затем я пишу ей.
Я: Еще не спишь?
Лена: Уже легла. Как дети?
Я: Все спят. Ты в курсе, что у нашей дочери есть СЛДВМ?
Лена: Что это?
Я: Самый лучший друг в мире.
Лена: Ааа, ты про Рому. Да, они дружат. Вместе за одной партой сидят. Хороший мальчик.
Я: Ясно. Я просто прифигел немного от такой новости. Боюсь даже представить, что со мной будет, когда у нее появится ЛЧ…
Лена присылает мне стикер — ржущее авокадо.
А я, представляя ее улыбку, пялюсь в экран и начинаю писать, но тут же стираю первые буквы. Мне столько всего хочется ей сказать, о стольком расспросить, и это даже не касается наших отношений в прошлом. Но я не могу.
И это же просто детский сад какой-то. Штаны на лямках.
Ведь мы могли бы пообщаться, не чужие же люди все-таки, и расстались вполне цивилизованно. Я даже слышал, что некоторые пары после развода становятся лучшими друзьями. Не СЛДВМ, конечно, но очень тесно контачат. А я, как Лену увижу, только одно на уме — какой же я дебил.
Так и не решившись продолжить с ней переписку, я просто набираю какую-то банальщину.
Я: Ладно. У тебя был трудный день. Не буду мешать. Спокойной ночи.
После чего жду ответа. Лена тоже долго набирает сообщение. Но мне приходят лишь два слова.
Лена: Спокойной ночи.
Я выглядываю из окна машины, рассматривая фасад дома, где живут родители Димы. Это одноэтажный длинный кирпичный дом с палисадником, где растет голубая ель и вишня.
Дом расположен в овраге, и дорожка к нему идет слегка под уклоном. Маленькая Маша любила кататься здесь на самокате. Для этого специально открывали железные ворота, чтобы Машка в них не влетела, и дочь с криками, по-разбойничьи, как настоящая звезда кикскутеринга, врывалась во двор, чем едва не доводила до инфаркта бабушку и очень веселила деда… Кажется, это было так давно…
Тополя, которые тревожно шумели в непогоду и даже иногда мешали спать, стали еще выше, а вот дом Диминых родителей несмотря на то, что обзавелся новой зеленой черепичной крышей, теперь выглядит меньше. Раньше он казался мне таким просторным и высоким, а родители, тогда еще моего парня, представлялись людьми взыскательными и непростыми. В основном, я считала таковой свекровь. Димин отец — человек немногословный, но с ним мне было даже проще найти общий язык, чем с Ириной Ивановной, которая очень интересовалась моей персоной. Только интерес этот был какой-то наигранный и даже брезгливый. И с первого взгляда, стоило лишь Ирине Ивановне посмотреть на меня и скептически улыбнуться, стало понятно, что я ей не нравлюсь.
Господи… Как же я тогда из-за этого переживала и как отчаянно стремилась стать той самой, кому бы она могла со спокойной душой вручить свое сокровище по имени Димочка Янчевский.
Я даже пыталась понять ее.
