— Я маме звонил, поливать собираются, — говорит Дима вполне обыденным тоном, пока я заново мысленно переживаю самые сочные моменты нашего сегодняшнего безумия.

— Мне надо ехать, — говорю машинально. — Вера ждет.

— Ты правда хочешь уйти или чувствуешь, что должна? — спрашивает Дима, нависая надо мной.

— Нет. Не хочу, — наконец-то я ему не вру.

— Напиши Довлатовой, скажи, что придешь завтра, — предлагает Дима, целуя меня в губы. — Вечером я отвезу тебя домой и поеду за детьми.

Он поднимает голову и выжидающе смотрит на меня.

— Передай телефон, — прошу его.

Дима вручает мне мобильник. Я сажусь и пишу Вере, что у меня возникли неотложные дела, и я не приеду сегодня. У меня куча пропущенных звонков и уведомлений из соцсетей и мессенджеров, но я блокирую телефон. Если я сейчас начну читать сообщения по работе, то сказка закончится, мираж исчезнет. А я хочу продлить это ощущение нереальности происходящего как можно дольше.

— Проголодалась? — спрашивает Дима, поглаживая мою лодыжку.

— Да, — киваю я.

— Идем в ванную, а потом поедим, — Дима протягивает мне руку.

Мы принимаем душ вместе. Ну как принимаем? Стоя под струями воды, мы целуемся, прижавшись друг к другу. И я в который раз за этот день понимаю, насколько же люблю целоваться с Димой, и совершенно не понимаю, как прожила без его губ и языка несколько лет.

Все снова заканчивается громкими стонами и моей выпирающей задницей, в которую вколачивается Дима.

Уже потом, сидя за столом в одном полотенце, я ловлю себя на мысли, что даже в первые годы нашей совместной жизни мы не вели себя так дико и разнузданно. Хотя о какой разнузданности тогда можно было говорить. Дима был моим первым мужчиной. Поначалу я и сама толком не понимала своего тела, мы вместе с Димой познавали его. Поэтому он точно знает, как доставить мне удовольствие. В отличие от Вадика. Конечно Вадим нежный, внимательный и тоже опытный любовник, но с ним мне всегда требовалось гораздо больше времени, чтобы достичь оргазма.

У Димы же много козырей в рукаве. Он знает, от чего я торчу, что меня нервирует, а что заставляет скулить, как девку из порноролика.

— Когда ты уезжаешь? — спрашивает Дима, наливая в стакан апельсиновый сок.

Я ем консервированную красную фасоль прямо из банки, закусываю свежим огурцом и грудинкой, а Дима смотрит на меня. Он сидит вообще голый, с растрепанными волосами и покрасневшими щеками после наших утех.

— Послезавтра утром автобус. Самолет в три.

— Так скоро? — грустно тянет Дима. — Я думал, ты тоже в отпуске.

— Нет. У нас марафон стартует через неделю.

— Ясно… А завтра какие планы?

Я пожимаю плечами, продолжая хрустеть огурцом.

— Вечером я иду к Вере. — Дима не сводит глаз с моего рта. — Не смотри так на меня, — щелкаю Диму по носу.

Я прекрасно вижу по его глазам, что он представляет на месте этого огурца.

Встряхнув головой, Дима возвращает своему лицу осознанное выражение.

— Поехали с утра на озеро? — предлагает он. — С детьми. Проведем день все вместе. Ты же потом их две недели не увидишь.

Мне очень нравится его идея.

— Ладно. Давай.

К дому моей матери мы подъезжаем уже в потемках. Наши дети так и уснули у Диминых родителей.

— У меня дежа-вю, — говорю я, глядя на окно маминой кухни, где горит свет.

— Да, понимаю, о чем ты, — усмехается Дима, заглушив двигатель. — Мама, как раньше, ждет к десяти?

— Мама думает, что я провела день у Веры, — напоминаю ему.

— Обманываешь маму. Как нехорошо.

Я отщелкиваю ремень и приглаживаю платье.

— У меня ужасный вид.

— У тебя охуенный вид, — мягко возражает Дима.

— Я сошла с ума, — трясу головой.

— Ленка… — Дима тянется ко мне, чтобы обнять.

Объятия приводят к поцелуям — затяжным, опьяняющим, исступленным.

— Дим, нам надо остановиться, — говорю я, пытаясь оттолкнуть его. — Уезжай, пожалуйста.

— Ещё пять сек, — просит Дима, врываясь в мой рот языком.

Я не могу с ним спорить. Я не хочу. Мы снова целуемся, целуемся так, как целовались тогда, когда мне было девятнадцать.

Только в ту пору мне не хватало смелости забраться Диме под шорты, под в боксеры и дразнить рукой его торчащий член. Он тоже в то время вел себя, как джентльмен, и не пробирался пальцами мне в трусики.

И я бы точно отдалась ему прямо в машине, если бы не яркий свет фар паркующегося напротив авто.

— Ты сейчас к родителям? — я говорю это просто потому, что мне нужно успокоиться.

— Конечно, пацаны спят. Переночую там, — отзывается Дима, часто дыша.

— Ясно.

— Лен? — произносит Дима, когда свет фар гаснет.

— Что?

Он снова притягивает меня к себе и целует в шею.