— Бабушка, пожалуйста, прекрати.
— Амелия, — Джексон произносит ее имя без малейшей заминки своим глубоким, успокаивающим голосом. — Если к концу твоего дневника Эмма скажет, что не может провести без меня ни дня, что боится страдать от неизвестности всю оставшуюся жизнь, я сделаю все возможное, чтобы устроить самый быстрый брак на свете. Однако она должна сказать мне об этом сама.
Они оба сумасшедшие? Кто так поступает? Люди не женятся, встретившись с кем-то всего несколько раз. Они не говорят о браке. Более того, некоторым становится физически плохо от одной мысли об этом после ужасных шестилетних отношений.
— Люди постоянно делают это на телеэкране, — спорит бабушка с моими невысказанными мыслями.
— Джексон, могу я поговорить с тобой минутку, — быстро говорю я, хватая его за руку и вытаскивая в холл.
— Ты хоть понимаешь, на что согласился в разговоре с умирающей женщиной? — Джексон на минуту опускает глаза, как будто я его ругаю и ему стыдно, но когда поднимает голову, то хрипловато усмехается — так он обычно делает, когда дразнит меня. — Ты не можешь играть с ней в такие игры, Джексон. Она говорит серьезно.
— Эмма, — с каменным выражением лица отзывается он. — На самом деле, если ты почувствуешь то же самое, когда закончишь читать ее дневник, то я готов жениться на тебе. Если после короткого знакомства ты убедилась, что я, несомненно, единственный человек в этом мире, без которого ты не сможешь жить, то с моей стороны будет глупостью отказаться.
В первый раз, когда он согласился с бабушкой, мне просто стало не по себе, но на этот раз от его слов у меня перехватило дыхание.
— Ты только что пережил развод, — напоминаю я ему.
— К чему ты клонишь?
У меня нет ответа.
— Сама не знаю.
— Мы оба одиноки не просто так, и не потому, что нашли такую любовь, о которой она говорит с кем-то другим.
— Неделю. Мы знаем друг друга неделю, — снова говорю я ему.
— И я не могу перестать думать о тебе. Я хочу проводить с тобой каждую минуту. Твой смех заставляет меня улыбаться. Твоя улыбка вызывает у меня странное трепетание сердца в груди, и я, наверное, мог бы сидеть и разговаривать с тобой неделю подряд, не нуждаясь в передышке.
Его слова будоражат все внутри меня, но есть кое-что, о чем Джексон не задумывается.
— А ты знаешь, что я люблю сардины? Хм?
— Это отвратительно, но ничего не меняет.
Я прищуриваюсь, глядя на Джексона, полная решимости лишить его уверенности.
— Иногда я ем их прямо из банки, — заявляю я ему.
— Гадость, но я сяду рядом с тобой и буду восхищаться твоей мастерской техникой чистки банок.
— Всякий раз, когда начинается мигрень, меня тошнит, — продолжаю я.
— Я врач. При мне людей рвало больше раз, чем я могу вспомнить. Я буду придерживать твои волосы.
— У меня ужасный голос, и я люблю громко петь во время долгих поездок на машине. О, и я знаю все слова всех популярных песен.
— Как забавно, — хмыкает он, прислоняясь к стене и скрещивая руки на груди. — Я делаю то же самое.
Ловлю себя на мысли, что судорожно пытаюсь вспомнить еще какую-нибудь свою ужасную привычку.
— У меня пятьдесят пар обуви.
— Мне бы хотелось узнать, для чего они тебе нужны, разумеется, каждая в отдельности.
— Тьфу, забудь об этом. Ты приводишь в бешенство, — заявляю я ему. — О, точно, мне очень нравится затевать ссоры по мелочам.
— Принято считать, но благодаря этому отношения могут стать крепче, — с ухмылкой возражает он. — К тому же, ты очаровательна, когда злишься. Твой нос морщится, а голос становится писклявым.
— Вряд ли я сейчас смогу тебя переубедить, — восклицаю я.
Он обнимает меня и притягивает к себе, быстро целуя в губы.
— Увидимся чуть позже, сумасшедшая.
— Я? Я сумасшедшая?
— Совсем чуть-чуть. — Он берет мой подбородок в свои пальцы и качает из стороны в сторону.
Я возвращаюсь в палату к бабушке и, конечно же, застаю ее сияющей.
— Я так и знала. У меня настоящий талант.
— Бабушка, — восклицаю я, стараясь унять гневные нотки в голосе.
— Эмма, пожалуйста, сядь и начинай наконец читать. Чем быстрее ты дочитаешь дневник, тем быстрее я смогу двигаться дальше. — С грустью понимаю, что она на самом деле имеет в виду, и мне хочется думать, что все будет не столь печально.
— Не говори так, — прошу я ее.
