— Я работала с клиентом, мам, и опоздала всего лишь на две минуты, — напоминаю ей. Я быстро обнимаю ее и целую в щеку, прежде чем сделать несколько шагов к двери.
— Прости, просто у меня сегодня плохой день.
На секунду мое сердце перестает биться, когда я начинаю перебирать в голове список того, что могло пойти не так, вызывая такое подавленное выражение ее лица.
— И что случилось?
— На самом деле ничего не произошло, — начала она.
— Бабуля в порядке? — спрашиваю я. С тех пор, как десять лет назад умер дедушка, мы по очереди навещаем ее, поскольку она отказывается от того, чтобы ее «забрали» из дома и «поместили» в дом престарелых, или морг, как она это называет.
— Да, с ней все хорошо, просто немного злится.
— Почему?
Мама закрывает лицо рукой и качает головой:
— Я не знаю, Эмма. У нее снова участилось сердцебиение, и она уверена, что сегодня умрет.
Мама часто драматизирует, но бабушка обычно не разбрасывается словами о смерти, так что я понимаю, почему она так взволнована.
— Я заеду к ней после обеда, и дам тебе знать, когда увижу, что с ней все в порядке. Это тебя успокоит.
Сделав вид, что я не сказала ни слова, мама открывает дверь «Панеры» и заходит внутрь. Я понимаю, как она не может смириться с мыслью, что бабушки может не быть рядом, я чувствую то же самое, но мама еще и настраивает себя на беспокойство каждый день.
Мама молча встает в конец очереди, прищурившись смотрит на меню перед тем, как достать очки из сумочки.
— Ты всегда заказываешь куриный сэндвич на гриле. Выберешь сегодня что-нибудь другое? — спрашиваю я ее.
— Нет, просто смотрю, может быть они добавили что-нибудь новое в меню.
— Не думаю, что что-то поменялось с прошлой недели, ¬— говорю, пытаясь сократить время изучения каждой колонки.
Она снимает очки, возвращая их обратно в сумочку, и оглядывает несколько человек, стоящих в очереди:
— Эмма, — шепчет она, — ты видишь его вон там? — она указывает на мужчину в начале очереди и работающего за кассой. Должно быть он одинок и свободен... в противоположность мне, ведь я в отношениях. Но она, тем не менее, предпочитает этого не замечать.
— Нет, — говорю ей, — не надо.
— А он симпатичный, — говорит она с усмешкой. Я очень рада, что теперь ей лучше, но делает она это за счет меня.
— Пожалуйста, хватит, мам, — бормочу я, не скрывая раздражения.
— Я хочу внуков, ¬— отвечает она нараспев.
— Мне всего лишь тридцать один, — возражаю я, — еще куча времени.
— Я не хочу, чтобы ты ждала так же долго, как я, Эмма. Рядом с тобой я чувствую себя старой курицей, и мне это не нравится. К тому же, нравится тебе это или нет, твои часики тикают, а ты с неправильным мужчиной, — она чувствует необходимость добавить это.
— То есть ты действительно считаешь, что мне стоит попробовать с кассиром в ресторане быстрого питания? Я – карьеристка с некоторым количеством долгосрочных целей, и запоминание номеров позиций в меню не входит в их число.
Вот как проходит обед каждый раз, когда я встречаюсь с ней в течение недели. Я люблю маму до смерти, и мне нравится проводить с ней время, но мы не сходимся во взглядах на мою личную жизнь, мою карьеру, мой образ жизни или диету. На самом деле, иногда мне кажется, мы находимся на совершенно разных планетах.
— Мам, не волнуйся за меня, хорошо? Я разберусь со всем.
— Я всегда буду волноваться, Эмма. Ты моя дочь. Ты не счастлива, и это очевидно.
— Я счастлива, — лгу я, пытаясь выдавить из себя улыбку, чтобы закончить разговор. Но никто не знает меня лучше, чем она. Я для нее как открытая книга.
— Но ты не проживаешь свою жизнь на полную, — возражает она.
— Мама, папа ушел пятнадцать лет назад, а ты с тех пор одна. Вот оно счастье? Ты живешь на полную?
— Ты мое счастье, Эмма.
Иногда чувство вины переполняет, и я думаю, она это знает.
***
Как только я сажусь в машину, мой телефон жужжит, и я тихо ругаюсь. Между звонками по работе, от мамы и Майка, которых в последнее время стало раздражающе много, у меня почти нет времени отдышаться. Достаю телефон и вижу на дисплее имя Майка. Не хочу говорить с ним прямо сейчас, но он продолжит звонить, пока я не возьму трубку, так что я тяжело выдыхаю и отвечаю.
— Привет, — стараюсь звучать тепло и выезжаю с парковки.
— Есть минутка? — спрашивает он и откашливается. Он делает так каждый раз, когда его что-то беспокоит.
— Конечно, — говорю это, хотя совсем не хочу слышать то, что он собирается сказать. «Прости» со мной больше не работает, а нескончаемые споры меня уже вымотали.
— Эм…извини за то, что я сказал вчера вечером, — звучит это так, будто он робот, или словно он просто произносит заученный текст. Я слышала этот треп миллионы раз.
