— Да… думаю, да.
— Ну вот и прекрасно. Я знала, что ты умная девочка, — Комарова снова улыбается, и в этот момент до меня наконец доходит, что именно напрягает меня в её улыбке.
Есть такой термин, как “улыбка Дюшена”. При искренней — у человека напрягаются мышцы глаз и в уголках появляются морщинки. При фальшивой, человек улыбается только губами, но верхняя часть лица остается неподвижной.
У Комаровой признаки Дюшена отсутствуют.
— Так, ну если мы с тобой всё обсудили и новых вопросов у тебя нет, то можешь переодеваться и отправляться домой. И до конца сегодняшнего дня мы отдыхаем. Договорились?
— Хорошо.
На ватных ногах прохожу за ширму, также осторожно натягиваю на себя бельё и джинсы и максимально медленно направляюсь к выходу из кабинета. Почему-то очень боюсь делать резкие движения, хотя и понимаю прекрасно, что эмбрион не может просто взять и выпасть из меня, а всё равно на подсознательном уровне опасаюсь сделать что-то не так.
В голове один сплошной сгусток тумана. Бреду, не отлипая от рассматривания снимка УЗИ, всё ещё пытаясь как-то осознать мысль, что это не просто какая-то точка, а будущий ребёнок, который в данный момент находится внутри меня.
Не знаю, что именно меня отвлекает. Скорее всего стойкое ощущение чужого взгляда на своей коже. Резко отрываю взгляд от снимка и в конце холла замечаю стоящего у окна Воскресенского.
Не ушёл, значит. Решил дождаться результатов?
— Игорь Сергеевич, мы закончили. Процедура прошла успешно, — из-за спины неожиданно появляется Комарова, и раньше, чем я успеваю хоть как-то среагировать выхватывает снимок у меня из рук и суёт его Воскресенскому в лицо. — Эмбрион помещён в полость матки. Остаётся ждать. Два-три дня на имплантацию и ещё примерно через десять дней можно будет взять кровь на ХГЧ и сделать контрольное УЗИ, чтобы подтвердить беременность.
Воскресенский забирает снимок и внимательно его рассматривает. А я не могу не рассматривать его, точнее то, как он смотрит на фотографию, на которой по факту ещё ничего и нет. Интересно, я так же на неё смотрела? Будто не до конца веря в происходящее? Хотя по его лицу трудно, конечно, считать какие-либо эмоции.
— Сегодня и ближайшие дни Алисе желательно больше отдыхать. Здоровый сон, тёплая постель и нормальное питание увеличат вероятность наступления беременности. И конечно же исключаем стрессовые ситуации.
— Хорошо. Мы всё поняли. Учтём.
Неожиданное “мы” в его исполнении звучит очень непривычно и отдаёт вибрацией в грудной клетке. Но я быстро переключаюсь с этой мысли, как только в следующую же секунду Воскресенский суёт снимок УЗИ в бумажник.
К себе в бумажник.
Это же вроде как моя фотография! Или нет?!
Не знаю, с чего меня вдруг посещает такая ревнивая мысль. Я же по факту вообще никаких прав на этого ребёнка не имею… Но почему-то становится неприятно.
— Ну что ж, свою миссию на сегодня я выполнила. Игорь Сергеевич, мы с вами остаёмся на связи. Как только Алисе сделают анализ на уровень ХГЧ, я тут же с вами свяжусь.
“Сделают Алисе”. Может мне кажется, но звучит так, словно я какой-то неодушевлённый предмет. Типо тумбочки возле которой они сейчас стоят и обсуждают в какой цвет её лучше перекрасить. Комарова даже смотрела исключительно на Воскресенского, когда это всё говорила. Да и вообще, тот факт, что она просто вырвала снимок УЗИ у меня из рук выглядел как-то… странно.
Это что, в порядке вещей? Так всегда ведут себя с суррогатными матерями — при них говорят о них в третьем лице?
Хотя, думаю нет, потому что обычно клиент и сурмама вообще не контактируют между собой.
Не знаю, почему вся эта ситуация вызывает у меня такой резкий прилив раздражительности. В конце концов, мне наверно вообще всё равно должно быть. Но почему-то раздражает. Наверно поэтому, когда Комарова просит Воскресенского зайти к ней в кабинет, чтобы тет-а-тет обсудить какой-то вопрос, я даже испытываю, что-то похожее на облегчение.
Хотя мысль о снимке УЗИ, оставшемся в его кошельке, всё равно не отпускает. Он ведь мог попросить Комарову распечатать ему ещё один, а не забирать мой.
С этой глупой мыслью в голове выхожу из здания клиники. Погода сегодня, не смотря на середину лета, паршивее некуда. Хотя ещё утром ничто не предвещало беды. А сейчас, остановившись на крыльце и смотря на сгущающиеся тучи и накрапывающий дождь я жалею, что не взяла с собой зонт. Теперь придётся мокнуть на остановке неизвестно сколько времени, в ожидании автобуса.
Интересно, у Вадика с мамой в Германии хорошая погода? Надо будет позвонить им вечером. Узнать, как идут дела с подготовкой к операции, да и вообще…
— Поехали, — вздрагиваю от неожиданности, когда слышу до боли знакомый чуть хрипловатый голос. Рассеянно оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с Воскресенским, стоящим прямо у меня за спиной.
— Куда?
— Не думаю, что у тебя на сегодня может быть много вариантов. Отвезу тебя домой.
— Эм… Спасибо, не стоит. Здесь остановка в двух шагах. Да и автобус уже едет.
— Ты не поняла. Это не предложение, а констатация факта — поехали, я отвезу тебя домой, — повторяет в более утвердительной форме. — Не хватало ещё чтобы ты после процедуры в автобусе шваркалась.
— Что делала?
— Ничего, Алиса, о том и речь. Тебе там явно нечего делать. Тем более сегодня. Ты плохо слышала, что сказала Комарова? Сегодня никаких нагрузок.
— Я просто совсем забыла, что вы должны лично всё проконтролировать, — поджимаю губы, намекая на ту дурацкую шутку перед процедурой ЭКО. И если честно, до сих пор немного злюсь на Воскресенского за то, что он так сказал. У меня от паники чуть сердце не выскочило, а он… — Я имела в виду, что могла бы вызвать такси, если вы считаете, что на машине безопаснее.
— Я считаю, что безопаснее тебе со мной, а не на такси. Поехали, пока дождь не начался.
Глава 16.1
Глава 16.1
Клянусь, я не знаю, как этот мужчина это делает, но после его слов, буквально в ту же секунду мне по макушке ударяет большая дождевая капля. Следом ещё одна падает на щеку, а уже в следующее мгновение начинается самый настоящий ливень.
Я даже пикнуть не успеваю, как Воскресенский хватает меня за руку и молча тащит в сторону своей машины. Благо она припаркована недалеко от входа. Только это всё равно не спасает, потому что за те триста метров, что мы проходим, я успеваю промокнуть насквозь вплоть до ног и, кажется, даже нижнего белья.
Иногда я поражаюсь тому, как резко может меняться погода в этом городе. Ещё утром было тепло и на небе ни облачка, а сейчас я чувствую себя мокрой замороженной курицей. Залезаю в джип и тут же обхватываю себя руками, потому что зубы от холода стучат, как у чечёточника туфли.
