Любой дурак на моём месте давно бы понял, что это всё…

Но очевидно не я, раз до сих пор так и сижу в кабинке туалета и продолжаю пялится на разложенные на стульчаке унитаза в ровный ряд тесты с двумя ярко розовыми полосками на каждом.

Не знаю, что женщины обычно испытывают в этот момент. Хотя нет, знаю, конечно. Большинство радуется, если ребёнок долгожданный. Кто-то, возможно, огорчается, если беременность не входила в их планы.

А я… С самого момент подсадки эмбриона с таким нетерпением ждала сегодняшнего дня икс, но почему-то совершенно не задумывалась о том, какие чувства буду испытывать, если всё получится.

И вот сейчас смотрю на все эти тесты и вместо того, чтобы радоваться тому, что теперь вопрос с деньгами на операцию Вадика решён, ощущаю дикий, необъяснимый… страх.

Не знаю, возможно во мне есть и ещё какие-то эмоции, но страх настолько сильный, что он тупо перекрывает всё остальное, и другие чувства просто блекнут на его фоне.

Никогда не думала, что мозг женщины может вот так просто в одну секунду взять и переключиться. Как по щелчку. Но именно это со мной и произошло, как только я осознала, что жду ребёнка.

Мне страшно. Просто панически страшно. И самое иррациональное в этом всём то, что я даже не могу объяснить причину собственного состояния. Это как какая-то непрекращающаяся паническая атака, которую я не понимаю как контролировать.

Не знаю сколько бы я ещё вот так сидела в паническом ступоре, если бы не громкий ощутимый толчок в дверь, на которую я опиралась спиной.

— Ну сколько можно-то?! Ты там в унитазе утонула что ли?! — вздрагиваю от неожиданности, услышав по ту сторону двери недовольный голос санитарки.

— Я… нет! Простите, я уже выхожу. Ещё минутку.

— Да плевать мне сколько ты там собралась высиживать! Телефон твой долго будет надрываться? На всё отделение орёт! Вот сейчас позову Анну Викторовну, и ей будешь объяснять, что ты тут делаешь!

Перевожу взгляд на лежащий рядом на полу сотовый, который как раз в этот же момент стихает и на экране высвечивается очередной пропущенный от Воскресенского.

Подорвавшись с корточек, провожу пальцем по экрану, снимая блокировку, и мои глаза расширяются от количества пропущенных звонков.

Девять! Он звонил мне девять раз, а я видимо настолько была поглощена лежащими передо мной тестами, что тупо ничего не слышала.

Тут же сама набираю его номер, но снова и снова у него на линии занято!

Плохо. Очень плохо. Он меня точно убьёт…

Резко сгребаю в охапку все тесты, быстро закидываю их в сумку и, вылетев из кабинки, прямым ходом несусь на первый этаж к кабинету Воскресенского. Как сказала Леся, перед смертью не надышишься, так что уж лучше я сама к нему приду!

Наверно я выгляжу по меньшей мере странно, с широко распахнутыми глазами и взеърошенными волосам, раз Наташа так на меня смотрит.

— Алис, ты чего тут? Что-то случилось?

— Всё хорошо. Наташ, а Игорь Сергеевич ещё у себя?

— Эм, да… Но я не говорила ему о тебе, честно. Можешь не переживать. Хотя, он, кстати, спрашивал.

— Спасибо… Наташ, мне к нему надо, я зайду? У него никого сейчас нет?

— Да нет, он один… А что такое-то? Передумала, и хочешь самооборону сдать?

— Типо того, — эту фразу я уже бросаю на ходу.

Быстрым шагом сворачиваю в сторону технического крыла и замерев возле двери кабинета, осторожно стучусь. Практически тут же по ту сторону мне в ответ рявкают басистое “Я занят!”

— Игорь Сергеевич, это Алиса…

Секунда. Дверь кабинета резко распахивается и на пороге вырастает злой Воскресенский. Нет, он не злой. Судя по выражению лица, он просто в бешенстве. Никогда его таким не видела.

— Какого чёрта ты не отвечаешь на мои звонки?!

— Я… простите, я не слышала.

Прикусываю губу и кажется даже дышать перестаю в тот момент, когда его взгляд медленно проходится по моей рабочей униформе.

— Тебе ещё три дня сидеть на больничном. Какого чёрта ты сейчас не дома?!

— Я вышла на работу.

— Я не спрашивал тебя, что ты здесь делаешь, я сказал какого чёрта ты не дома! И какого чёрта телефон не при тебе?!

Ответить что либо не успеваю, потому что Воскресенский неожиданно обхватывает меня за плечи. Не больно, но довольно крепко и заводит в кабинет.

— А это зачем? — кошусь на дверь, когда он запирает её на ключ.

— Чтобы ты точно никуда не свинтила. Надо было мне и в квартире твоей замок повесить. Амбарный с внешней стороны. И чтобы ключ был только у меня. Может тогда ты сидела бы дома сколько положено.

— Я…

— Ты понимаешь, что я чуть на уши всех не поднял?! — перебивает, начиная нервно расхаживать по кабинету. — Думал тебе хреново стало, в обморок грохнулась, или на улицу вышла и к тебе там кто-то пристал!

Последние слова Воскресенского больше всего цепляют слух. Потому что если плохое самочувствие и обморок можно связать с его страхом за ребёнка, то фраза про уличных хулиганов относилась непосредственно ко мне.

Или мне просто хочется так думать…

И да, я только сейчас замечаю, что на нём куртка, а в руках он держит ключи от машины.

— Вы куда-то собирались ехать?

— В лес грибы собирать! К тебе я собирался, что за вопросы?

— Я беременна.

— Чего?! — резко замирает и хмурит брови.

– Я беременна, – бросаю тревожный взгляд на Воскресенского.

А у самой сердце как будто с ритма сбивается. А потом словно тенисный мячик к самому горлу подскакивает и истерически там трепыхается. Ещё сильнее она начинает барабанить, когда Воскресенск делает шаг в мою сторону и смотрит так, будто не верит в то, что я сейчас сказала.

– Ты уверена? Тест уже делала?

– Да. Несколько тестов и все они показали положительный результат… Вот, – дёргаю сумку с плеча и вываливаю лежащие в ней тесты ему на рабочий стол. Трясущимися руками перебираю пластиковые корпуса, переворачивая их окошками индикатора вверх.